Если фотографировали, то это уже интереснее.— Так... Так... Лейтенант, подбери-ка мне данные на хозяев транспортных средств. Потом занеси.Мы вышли в коридор.— Я больше не нужен?— Чем заниматься собираешься?Это уже сильно походило на то, что Лоскутков основательно меня запряг. Он вообще всегда и по любому поводу считает, что все сознательные граждане должны добровольно работать на ментовку. За честь и исключительное удовольствие.— Дела у меня.— Я тоже сейчас занят. Хотел только провести допрос этой самой Александры Чанышевой. В райотделе ее почти не допрашивали. Записали только то, что она сама рассказала.Время такое было — пересменка... — судя по тону, Лоскутков почти смирился с нерадивостью сотрудников, даже оправдывать их пытается.— Мне бы желательно поприсутствовать.Мы вошли в тесный, на двоих, кабинет.И тут же зазвонил телефон.— Слушаю. Майор Лоскутков. Так... Отлично. Давайте его сюда быстрее.Он положил трубку и посмотрел на меня торжествующе, почти радостно. Даже рысьи глаза сияли без злобы, как на праздник 10 ноября перед коллективной выпивкой.— Кажется, Лешего поймали...— Поздравляю. А как же наш допрос?— Позже. Сейчас тебя не задерживаю. Сам понимаешь...— Без тебя я смогу поговорить с Чанышевой?— Лучше не надо. Я сейчас пошлю Кудрявцева, пусть он вместе с ней в квартиру съездит.Посмотрят, что пропало. Паша Гальцев просто так туда не полезет. Он всегда знает, что ищет.Мне осталось только согласиться. 4 Машину, приехав на службу, я всегда ставлю не у подъезда, а под окном своего кабинета. Хоть и старенькая она у меня, а не любит домогательств посторонних — большей частью молодых — личностей, хотя по нынешним временам к такому можно было бы и привыкнуть. Все мы со временем к неприятностям привыкаем.Путь к дверям — всегда один и тот же. Марина Владимировна, старушка из газетного киоска, с десяти метров узрев машину, приготовила уже пачку моих привычных сигарет “Спецназ”. В последнее время я курю их не столько из-за вкусовых качеств и соответствующей кошельку частного сыщика стоимости, сколько из-за ностальгических воспоминаний о днях своей службы в спецназе. Впрочем, на этих сигаретах изображена почему-то летучая мышь. Насколько я помню, летучая мышь в российском спецназе популярностью не пользуется. Более того, она является официальной эмблемой Моссада — конечно, лучшей спецслужбы мира, только, к сожалению, не нашей, отечественной. Но это мелочи. Некомпетентность производителей. К некомпетентности мы тоже все уже давно привыкли.Кивнув охраннику и прошагав по длинному коридору, я застал на диванчике у двери своего кабинета Гошу Осоченко с мелким рыжим типом — весьма подвижным котенком.— Извините уж, что я не один. Вот, подарили сегодня... — Гоша поднял зверюгу к груди. — Приходится весь день с ним мотаться.Кисть левой руки Гоша замотал слегка окровавленным носовым платком. Котенок оказался царапучим и оставил на руках ощутимые метины.Осоченко самому не терпелось узнать результаты моей деятельности. Что ж, вполне резонно. Он платит, он и музыку заказывает. А я собирался ему звонить и договариваться о встрече.— Проходите, — распахнул я дверь. — Вы очень вовремя. Я еще в восемь утра пытался вас найти.Парень передернул плечами, словно поежился. Странная и неприятная у него привычка — я еще в прошлый раз заметил это передергивание. Вошел. В низком кресле он вообще кажется невзрачным и потерянным, словно провинившийся ребенок.— Как наши дела? — это он спрашивает.Рыжий котенок мяукает, словно повторяет вопрос хозяина.— Дела наши обстоят так, что я уже плотно занялся вашим заказом. Дело изучил. И мне думается, что есть все шансы на успех. Вы в состоянии нанять своей подопечной хорошего адвоката?— Наверное...— Этого мало. На одном “наверное” ей не выехать. Надо сделать это обязательно, и чем скорее, тем лучше. Могу, если у вас нет соответствующих связей, порекомендовать из своих знакомых. Но любой адвокат стоит денег.Хороший адвокат стоит двойных денег. Вы вообще-то чем занимаетесь?— У нас с компаньоном — своя небольшая фирма. Торгуем компьютерами и комплектующими. Если хотите, могу и вам чем-то помочь.В порядке взаимообмена. У нас цены — самые низкие в городе...— Мне, к счастью, или, вернее, к сожалению, ничего не надо. Компьютером пока не обзавелся. А вообще, говорят, это дело прибыльное. Я имею в виду ваш род деятельности.В ответ — неуверенное, но слегка высокомерное хмыканье. Так профессионал оценивает суждение дилетанта. Котенок при этом тоже проявил неуважение к моему кабинету и попытался забраться на стол.— Было раньше прибыльным, пока ветер не поднялся и доллар не подлетел до потолка.Сейчас продать компьютер — большая удача.А мой мальчик и остроумием иногда блеснуть может. Это я одобряю. Только вот другого я понять не могу. Все коммерсанты жалуются на сложности своего существования. С ними в основном я и работаю, потому говорю обоснованно. Однако все они живут, как мне кажется, не так уж и плохо.— А на чем тогда держитесь?— На компьютеры мы цены почти не поднимаем. И так они для многих стали нереальными. Почти на нолях работаем. Только на расходных материалах выезжаем. У кого уже есть компьютер, тому расходные материалы так и так необходимы. Вот они сейчас и стали дорогими. Но у нас все равно дешевле, чем в других фирмах.— Значит, вытягиваете...Опять неопределенное пожатие плечами.— Пытаемся выжить.А он сегодня — мне даже интересно такую метаморфозу лицезреть, и навевает это определенные выводы — не такой беспомощный, как в первую встречу. Тогда, понятно, волновался. Или вид делал. Сейчас уже знает себе цену. Или показывает это. Осмыслил, видимо, что он оплатил услуги и вправе требовать результата. Как должно было бы быть в действительности. Но при всей внешней — почти дурацкой — его простоте и неприспособленности, он в настоящей жизни, сдается мне, совсем не такой.— А чем занимался Валентин Чанышев?Осоченко задумался ненадолго. Оказывается, он умеет формулировать мысли достаточно быстро и достаточно четко. В первый раз я этого бы и не заподозрил. Да что я — сам Лоскутков не смог, при всей своей профессиональной ментовской подозрительности.— Он закончил университет. Сначала в НИИ работал. Там, естественно, почти не платили. И начал работать самостоятельно. Это не все могут, но Валька был программистом от бога. Любую программу мог сделать на заказ.На любые нужды. Кому что требуется по профилю трудовой деятельности. От простейших до самых сложных. Официально нигде не числился, но заказов много имел. И все клиенты, насколько я знаю, оставались довольны. Но это, так сказать, не для печати, вы же понимаете...Я понимаю. Я не работаю, дорогой мой клиент, в неблагодарной налоговой полиции, поэтому меня мало интересуют юридические тонкости подобной надомной работы. Однако я где-то слышал, что работа программистов оплачивается достаточно высоко — особенно, если увиливать от налогов.— И много он зарабатывал?— В месяц столько, сколько вся наша фирма за полгода. За хорошую программу люди с головой готовы платить деньги. Одна программа способна десяток человек из штата убрать — работа только эффективнее пойдет. Это же какая экономия...Откровенно. А главное откровение — в том, что теперь у Гоши даже зависть в голосе проскользнула. Интересные, должно быть, были между друзьями отношения. И не совсем простые.Санька! — вдруг понял я. Санька — со школьной скамьи...— Одну и ту же программу можно продавать в разные фирмы. Или это не так?Очередной вопрос дилетанта. Рыжий котенок заглядывает Гоше в лицо, ожидая умного ответа.— Можно. Он делал программы, которые работают с электронным ключом. Чтобы избежать конкуренции в продаже со стороны первого заказчика.— Это для меня — темный лес...— Догадываюсь.А клиент, оказывается, еще и ехидничать умеет. Прямо на глазах мальчик растет и превращается в зрелого мужа.— Вы с ним сотрудничали?— Он у меня покупал, что надо было. Я ему делал дополнительные скидки. Иногда посылал к нему заказчиков. Придет кто-то, спросит по поводу программы, которая его устроила бы. Я отсылал к Вальке. Кроме того, мы ведь проводим обслуживание своих клиентов и фирм, которые технику у нас брали. Там тоже можно что-то посоветовать. Это срабатывает.Экономить у нас научились. В общем, я ему, как мог, помогал.— За комиссионные?— Нет. Просто так. Но это все же были редкие случаи.— А как же он искал клиентуру? Ведь рекламу он, я так думаю, не давал? Ни к чему привлекать внимание налоговых органов.— Где-то находил. Но я же говорю, найти клиента — это удача. Повезет, и можно несколько месяцев жить безбедно. Он постоянно был в поиске заказов.— А его жена? Чем она занималась?— Санька? — теперь Гоша глянул на меня почти затравленно, и я только сейчас понял, что у него астигматизм — вот почему он не может смотреть прямо в глаза. Но ответил он, четко формулируя мысль — сегодня мой клиент уже не был мямлей. — Они не только в школе, но и в университете учились в одной группе. Она за ним туда пошла. Чтобы не отставать. Потом вместе с ним в НИИ работала.Тоже программист. И уволились вместе. А потом... Валентин не хотел, чтобы она вообще работала. Причуда богатого и сильного человека. Она у него дома, как в тюрьме, сидела.Только в магазин иногда выходила. Он ее даже к подругам не отпускал.— Тиран?— Близок был к этому.— А как она на это реагировала?— Как собака. В глаза ему заглядывала.И не была против. Верила, что так и надо.— Так, значит, Валентин был сильным?— Духом. Он всегда таким был. Что хотел, то и брал. Словно всегда имел на это право.— Хорошо. К разговору о ней мы еще вернемся. Это будет, как вы понимаете, наш главный разговор, — я очень постарался смотреть ему в глаза, очень хотел, чтобы он во время следующего вопроса взгляда не отвел. Ответ на вопрос многое бы мне дал в понимании ситуации. — А теперь скажите, вы были хорошими друзьями? Достаточно близкими?— Более-менее... — А в глаза он посмотреть не сумел. Возможно, сыграл роль астигматизм, возможно, что-то другое. — Общались мы часто. Больше по моей инициативе. Я к ним приходил. Он ко мне показывался только тогда, когда что-то к компьютеру купить надо.— А кто был с ним более близок, чем вы?— Компьютер. Он сутками перед ним просиживал.— Значит, близких друзей Валентин Чанышев не имел?Гоша пожал плечами.— Он в них не нуждался. Характер такой...Это уже было сказано достаточно категорично.— И тем не менее, с кем-то же он общался.Вы можете назвать несколько имен, с кем он в последнее время вел дела?Осоченко задумался. И я понял, что он не вспоминает. Он хорошо помнит эти имена. Но сомневается — следует ли мне знать подробности.— Зачем это вам надо? Вы же не изучением жизни Валентина Чанышева занимаетесь. Вы должны доказать невиновность Саньки Чанышевой.— Если его убил кто-то другой, то Александра Чанышева автоматически становится невиновной. Вы не понимаете этого? Я думал, после первой нашей встречи объяснил все достаточно четко.— Да, но есть же и другие пути.— Например?— Например, сделать недоказуемой ее виновность.Теперь уже я мог позволить себе улыбнуться. Специалист и дилетант поменялись местами. А, скажу честно, мне не слишком нравится играть роль последнего. Хотя специфика моей службы такова, что играть ее приходится достаточно часто. В самом деле, не могу же я изучить все сферы деятельности социума, в котором приходится мне работать. От бизнеса до воровства газет из почтового ящика. Да, и таким делом приходилось заниматься недавно.— А вы знаток законов, оказывается? Да, обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Следствие должно доказать его виновность. Но вы ставите мне задачу гораздо сложнее, чем выбрал я сам, если учесть, что Чанышева сделала добровольное признание.Тем более, что у меня есть сведения — кто-то очень интересуется квартирой Чанышевых в данный момент.— То есть?— Сегодня туда проник посторонний человек. Что-то искал. Возможно, это связано с убийством. Итак, мне повторить вопрос?— И что он украл? — Осоченко обеспокоился.— Ничего не успел, кажется. Я ему помешал. Итак?..— Валентина, как опытного компьютерщика-хакера, пытались привлечь к работе в период предвыборной кампании. Скоро — выборы, в Думу... И есть много разных путей... Вы сами должны понимать, что такое выборы и какие люди лезут в Думу. И для каждого из кандидатов важно сохранить тайны своего компьютера — и узнать тайны компьютеров чужих. Это же естественно. Хакеры сейчас нарасхват идут. И им хорошо платят.— Так-так... Это уже интереснее. Значит, он не просто суперпрограммист, а еще и хакер?— Суперхакер, — поправил Гоша, и котенок супермяуканьем подтвердил его слова.Хотя, возможно, бедное животное просто искало место, где сделать лужу, и потому рвалось с оцарапанных рук хозяина.— Если мы с вами узнаем больше, то может так случиться, что Александру Чанышеву скоро освободят. Постараемся узнать, а? — Я усилил нажим, давая понять, что информация, которой обладает клиент, может сыграть значительную роль в достижении цели.Но он или в самом деле не имел более точных данных, или предпочел молчать.— Больше я ничего не знаю. Даже не знаю имени кандидата, на которого он должен был работать.— А Александра?— Валька вообще держал ее вдалеке ото всех дел. Я очень сомневаюсь, что она сможет вам в этом помочь.— Ладно, — переключился я довольно резко. — Тогда перейдем к главному. Меня весьма интересует один вопрос. Каким образом вы лично заинтересованы в том, чтобы Александра Чанышева была свободной?Гоша замялся и стал похожий на себя вчерашнего, когда предстал передо мной мямлей и человеком нерешительным. Даже голос у него изменился. Только что не покраснел в смущении до самых ушей.— Мы — друзья.Если не сама фраза, то внешний его вид говорил обо многом — и весьма красноречиво.Жены друзей могут тоже быть друзьями. Но говорят об этом обычно не стесняясь.— Вы сами-то женаты?— Нет.— А я вот утром, когда вам звонил, подумал, что мне теща отвечает. Ошибся, значит...— Это мама. Она у меня — человек суровый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34