Некоторые представители аристократии поддерживают меня, и я уверен, что со временем и король со своими министрами примет нашу сторону. Я думаю, что королева — моя горячая сторонница. — Франклин вздохнул. — Я, правда, не совсем уверен, понимает ли она, о чем я прошу! Увы, они всего лишь дети. Король совсем еще мальчишка, ему нет и двадцати трех, а королева — Боже мой! Но что это я, вы сами почти такого же возраста, миледи! Прошу прощения. Просто когда смотришь с высоты своих лет, то…
— Извиняться совершенно не за что, мистер Франклин. Вместе с тем говорят, что Луи очень старается, что он умеет мыслить и выслушивать мнение других, хотя пока его нельзя назвать выдающимся правителем. Возможно, со временем он им станет. Я бы очень хотела надеяться на это. А какой великолепный дворец — и какой огромный!
Версаль был необъятен и красив, и при других обстоятельствах Аманде он, наверное, очень бы нравился. Но она была слишком переполнена горечью, чтобы по-настоящему оценить великолепие своего нового жилища.
Она не верила, что Эрик может так легко уехать от нее, — и все же он уехал. Она видела из окна, как он ускакал прочь и даже не оглянулся напоследок.
Все долгое путешествие через океан Аманда помнила о своей невиновности. Она вспоминала о ней, когда в открытом море начала в приступах рвоты выбегать на палубу и когда ей стало так плохо, что она даже жалела, что Эрика нет рядом. Увидев ее зеленое лицо, он понял бы, что его жена уже достаточно наказана. Обычно Аманда хорошо переносила морскую качку, но, быть может, нынешние приступы стали наказанием за то, что она пыталась спасти «жизнь своему неблагодарному кузену!
Они почти достигли берегов Франции, когда Аманда поняла, к своему потрясению, что ждет ребенка. Радость переполнила ее. Никакие наслоения гнева и ненависти не могли помешать абсолютному восторгу, охватившему ее тело, сердце и душу. Она так боялась, что у них никогда не будет детей! Эрик даже обвинял ее в том, что она старается предотвратить беременность. И вот теперь, когда между ними все кончено навсегда…
У нее будет ребенок. Наследник Камерон-Холла.
Приближалась весна. Наступил март. В Пенсильвании и Нью-Джерси, должно быть, тают снега, а значит, скоро снова начнутся боевые действия.
Его могут убить, думала Аманда.. Он может погибнуть, так и не узнав, что у него будет ребенок. Который вот-вот родится. Через несколько дней, а может, и часов.
— По-моему, вы совсем замерзли, — укорил ее Франклин. — Вам, нельзя уходить далеко, леди Камерон, а уж тем более одной.
— О, я не одна, мистер Франклин. Человек с вашей наблюдательностью мог заметить, что меня никогда не оставляют одну. Нет, сэр, сейчас меня сопровождает человек моего мужа — Кэссиди. А чуть позже вы сможете увидеть симпатичного акадийца. Кроме того, здесь моя служанка Даниелла и наш благодетель — граф де ля Рошель.
Франклин кивнул и потрепал ее по руке.
— Понимаю, моя дорогая, ведь ходили слухи, что вы симпатизируете англичанам.
Глаза Аманды расширились. Внезапный всплеск эмоций прорвал холодные стены ее самообороны.
— Слухи! Могу я признаться вам, сэр, как на духу? Я была невиновна! — внезапно поклялась она. — Боже праведный, сэр, хоть вы поверьте мне! Я была свободной, понимаете? Они шантажировали меня моим кузеном, но как только я узнала, что он на свободе, у них ничего не осталось против меня. Я перестала давать им информацию.
— Тише, тише! — вскочил на ноги Франклин. Поймав за руки, он усадил Аманду обратно на скамью и сел рядом. — Вам следует быть осторожнее. Не расстраивайте дитя! Эх, я вспоминаю, как рождались мои ненаглядные детишки… Мой сын, дорогая, все еще на стороне Британии, так что я все понимаю. Многие понимают. Эта война — довольно странная штука. Если вы утверждаете, что невиновны, то я верю вам.
— Так просто?
— Ну конечно. Я думаю, что знаю вас достаточно хорошо.
Она засмеялась:
— Если бы мой муж так же хорошо меня знал.
Франклин вздохнул:
— Он хороший человек, леди Камерон. Я давно знаком с ним.
Вам просто надо научиться смотреть на вещи его глазами. Он представитель древней и уважаемой фамилии. Его репутация подверглась риску, и он думал, что из-за вас. Он воюет, каждый день рискует жизнью.
Вы упомянули при мне, что не пишете ему. Умоляю вас, мадам, когда родится ребенок, сообщите мужу!
Но он может погибнуть…
От этой мысли ей стало так больно, что она согнулась чуть ли не пополам. Ей стало трудно дышать.
— Леди Камерон? — обеспокоенно спросил Франклин.
Она покачала головой:
— Все в порядке. Все в порядке… Уже проходит.
Тот кивнул, все еще с тревогой глядя на нее. Когда Аманда немного пришла в себя, он улыбнулся:
— Я тоже должен кое в чем признаться, дорогая! Как только я приехал сюда, я написал вашему мужу.
— Как?! — в замешательстве воскликнула она.
— Я был обязан, моя дорогая. Леди Камерон, когда меня последний раз отправили в Англию, я сидел там и ждал распоряжений с родины. А в это время моя дорогая жена покинула бренный мир. Жизнь коротка. А мудрость приходит после потерь и страдании и порой, слишком поздно. Простите меня…
— О! — перебил его крик Аманды. Резкая ослепляющая боль пронзила ее вновь. Это не из-за беспокойства, поняла она. У нее начались схватки.
Задыхаясь, она встала.
— Мистер Франклин…
— Все будет хорошо, — заверил он ее, вскакивая на ноги. — :
Первые схватки начинаются задолго до, родов. Еще пройдут часы и часы…
— Ох! Но приступы следуют один за другим.
— Вот как? Тогда, возможно, роды будут быстрыми и у нас нет в запасе этих часов. О Боже, я не знаю…
Аманда обернулась. К ней бежали Кэссиди и Жак. На ее лице появилась улыбка.
— Видите, — сказала она Франклину, — я никогда не остаюсь одна.
Однако Аманда была рада тому, что они рядом. Потому что от следующего приступа схваток она едва не рухнула на колени. Она испугалась, что упадет, но ее подхватили сильные руки. Подняв глаза, она увидела милое лицо Жака, улыбнулась и дотронулась но его щеки.
— Спасибо, — прошептала она.
Акадиец не улыбнулся, но внимательно посмотрел «ей в глаза. Она была рада его сильным рукам, уверенной поддержке, потому что дворец был очень велик, а ее комнаты находились в его дальнем крыле.
Вернувшись из сада, они поспешили направо по длинным коридорам дворца. Наконец Жак распахнул резные двустворчатые двери — они добрались до покоев графа де ля Рошель. Престарелый французский вельможа сидел у огня, грея ноги, когда они вошли в каминный зал.
— Дорогая… — начал было он, но, увидев выражение лица Жака, сразу засуетился:
— Даниелла! Леди Камерон пришло время рожать!
Скорее, я пошлю за доктором!
Жак провел госпожу в отведенную ей комнату. Даниелла вбежала туда первой и начала срывать с Кровати расшитые золотом покрывала.
Жак уложил Аманду. Ей вдруг захотелось, чтобы он остался. Она сжала его руку. Он коснулся ее лба и, улыбнувшись, пообещал с легким французским акцентом, что у нее родится красивый сын. Затем вышел. Даниелла заставила Аманду сесть и начала натягивать на нее шелковую ночную рубашку, отделанную бархатом.
— Я помогу, — храбро сказала Аманда, но боль снова накатила с такой силой и так внезапно, что она не смогла сдержать крика.
— Ухватись за спинку кровати, — посоветовала Даниелла. — Ох, малышка! Прежде чем тебе полегчает, будет еще хуже!
Даниелла оказалась совершенно права. В течение нескольких часов боль терзала Аманду, временами отступая, но совсем ненадолго.
Поначалу Аманде показалось, что она сможет вытерпеть: ведь в результате на свет появится ее ребенок, о котором она так страстно мечтала. Ребенок, которого она будет баюкать на руках, любить, которому она будет нужна.
Но боль все усиливалась, и схватки стали столь частыми, что Аманда подумала, что сейчас умрет. Она проклинала все на свете, кричала, иногда сама не зная что. В короткие промежутки между схватками она в изнеможении погружалась в полудрему. Ей виделся Эрик Камерон, идущий к ней в своих ботфортах и бриджах, в открытой рубахе. Когда-то он любил ее, пришла в голову мысль. В его глазах, смотревших на нее, ; плясали голубые и серебряные искорки желания, а губы складывались в чувственную улыбку, когда он прикасался к ней.
Он ограждал ее от всех напастей и бед. А она не доверилась силе его рук. Он с гневом обращался к ней, обвинял ее:
— Ты что-то делала, чтобы лишить меня ребенка!
Она возражала, клялась, что это не так. Но он снова и снова обвинял ее, в глазах его больше не видно было смеха и серебристого света желания.
— Неверная дрянь!
— Но вот же твой ребенок! — пыталась оправдаться она.
И вот он уже держит дитя в руках, поднимает его высоко вверх и уносит от нее:
— Мой сын вернется со мной, мой сын вернется со мной…
Дикая боль, словно удар кинжала, пронзила ее поясницу, перекинувшись и на живот.
— Легче, малышка, легче! — Словно сквозь туман Аманда поняла, что это говорит Даниелла.
Аманда застонала, пытаясь вырваться из забытья. Ее глаза стали безумными, волосы намокли и прилипли ко лбу. Холодная полоска ткани легла на лоб, сдвинув назад волосы.
— Нет! — закричала она. — Он не может забрать ребенка. Этот лживый коварный негодяй не отнимет у меня мое дитя…
— Аманда, любимая, если ты имеешь в виду меня, то я не собираюсь отбирать у тебя ребенка. Ты просто постарайся родить его.
Она открыла глаза. Должно быть, она все еще бредит. Он был здесь, стоял над ней. Это был Эрик, влажной губкой отиравший ее лицо, поправлявший ей волосы. Она уставилась на него с негодованием и недоумением. Его не может здесь быть! Он и так презирал ее, а теперь еще видит в таком состоянии! Измученной стыдом и болью. И хотя его тон был мягок, ей послышалась горечь в его словах. И арктический холод.
— Нет, — Прошептала она, глядя на него.
— Да, любовь моя, — парировал он с дьявольской усмешкой на лице. Серебро и синева сверкали в его взгляде. Он был одет почти так же, как в ее сне: в бледно-желтые чулки, темно-синие бриджи, алые жилет и сюртук. Кружевные рукава рубашки были высоко закатаны на мускулистых руках, волосы аккуратно зачесаны назад.
— Пожалуйста, исчезни! — прошептала Аманда, не отдавая себе отчета, почему она хочет, чтобы он ушел: то ли потому, что все еще злится, то ли потому, что боится потерять для него привлекательность.
Даниелла лихорадочно зашептала Эрику в ухо:
— Уже двадцать четыре часа! Я не знаю, как она это терпит.
— Время подходит, — сообщил врач. — Она должна найти в себе силы, чтобы тужиться.
Руки Эрика обвились вокруг нее.
— Уйди! — взмолилась она.
— Он сказал, что ты должна тужиться, Аманда. Я помогу тебе.
— Я не хочу твоей помощи…
— Но ты ее получишь! А теперь делай, как тебе говорят Это оказалось не столь сложно, ибо всепоглощающее желание потужиться появилось самостоятельно. Да и Эрик не дал бы ей сдаться. Когда она откинулась назад, он приподнял ее снова и резко скомандовал:
— Тужьтесь, миледи!
— Я вам не солдат, господин генерал-майор! — огрызнулась она едва дыша и, не в силах сказать больше ни слова, откинулась назад.
— Давайте, давайте! Головка маленького Камерона почти вышла наружу!
— Еще раз, Аманда!
— Эрик, пожалуйста…
— Тужься!
И она поднатужилась, и на этот раз была вознаграждена сладчайшим ощущением облегчения. Ребенок выскользнул из ее тела, и доктор, вскрикнув от восторга, хлопнул крошечное создание по спинке Раздался пронзительный крик, и Даниелла торжественно объявила.
— Девочка! Une petite jeune fille, une petite jeune fille….
— О! — задохнулась Аманда. Она была несказанно счастлива, взбудоражена и взволнована. Но тут боль снова скрутила ее, и она вдруг ужаснулась, подумав, что умирает.
— Что такое? — хрипло спросил Эрик.
— Больно…
Француз перерезал пуповину. Даниелла приняла попискивающую кроху.
Эрик сжал руку Аманде, глядя в глаза.
— Ты не умрешь, любимая. Я еще с тобой не закончил, — пообещал он.
Она хотела ответить, но не смогла. Новая схватка сотрясла ее тело.
— Alors! Там второй! — засмеялся доктор.
— Тужься! — вновь скомандовал Эрик. Но Аманда не могла.
Она была так измучена, что, наверное, могла бы умереть от малейшего усилия. Он приподнял ее, заставив напрячь мышцы.
— Хорошо! Хорошо! — воскликнул доктор, кивая Эрику.
Тот позволил жене откинуться на подушки, придерживая за плечи. Она закрыла глаза. Она помнила успокаивающую силу этих рук.
Когда-то они оберегали ее от всех бед и горестей. А теперь они стали совсем чужими друг другу. Большими врагами, чем когда-либо раньше.
Но он был здесь, он держит ее, потому что хочет, чтобы у них был ребенок… Но у них уже есть дочь, и она благодарна Господу за это!
Ребенок живой, здоровый и…
— Мальчик, лорд Камерон! — рассмеялся доктор. — Мальчишка, маленький, двойняшка, но все пальчики на месте! Он вырастет! И цвет у него хороший. Отличный младенец!
Сын. У нее сын и дочь! Аманда закрыла глаза. Они сказали, что дети здоровые. Близнецы-двойняшки. Двое… и оба живы и невредимы, и хорошего цвета. Она не в силах была разлепить веки:
— Аманда?
Она слышала голос Эрика, чувствовала его руки, но не могла открыть глаз.
— Милорд Камерон, вы помогли жене пройти через это, но она потеряла много крови и мучилась довольно долго. Мне придется еще заняться ею, а после она должна спать. Милорд, Даниелла взяла девочку. Если хотите помочь, возьмите своего сына.
— Своего сына? С превеликой радостью, месье! Я возьму своего сына!
Аманда еще услышала слова Эрика, а потом перестала слышать что-либо вообще.
Она, должно быть, спала очень долго и очень крепко, поскольку, проснувшись, обнаружила себя умытой, чистой, в новой белой рубашке, с высушенными и убранными назад волосами, перехваченными длинной голубой лентой. Ее разбудили капризные крики. Открыв глаза, Аманда с улыбкой потянулась к младенцам.
Рядом с огромной кроватью, на которой лежали два кулька, стояла, широко улыбаясь, Даниелла.
— Вашу дочь, миледи, или сына? — добродушно поддразнила ее Даниелла.
— Не знаю, — восторженно рассмеялась Аманда. Они оба заходились в плаче. Она решила дать им немного поплакать и, развернув пеленки, осмотрела крошечные тельца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49