Тут ему пришла в голову спасительная мысль, от которой его настроение сразу улучшилось.
– Вы, разумеется, правы, сеньоры, – проговорил он неожиданно медоточивым голосом, – этот человек ни в коем случае не «заяц». – Он посмотрел сверху вниз на карлика, переминавшегося с ноги на ногу. – Как тебя зовут?
– Имен у меня целая куча.
Дон Альфонсо пришел в такой восторг от собственной идеи, что на неуместный ответ не обратил никакого внимания.
– Я буду называть тебя просто Энано В переводе с испанского «карлик», «коротышка».

.
Коротышка, получивший новое имя, согласно закивал.
– Следуй за мной!
Торопливо семеня ногами, Коротышка последовал за первым офицером в направлении капитанской каюты.

Нагейра указал на лежавшую перед ним карту с обозначенными на ней очертаниями Западной Африки.
– Вот, штурман, вот сюда мы держим путь, – он ткнул в карту средним пальцем, украшенным кроваво-красным сердоликом. – На берега Гвинейского залива, в город-порт Эль-Мина.
– Эль-Мина, – задумчиво пробормотал Фернандес, изучая карту. – Это место, где полно португальцев, которые разрабатывают там золотые копи.
– Золото! – в глазах капитана вспыхнул жадный огонек.
– Наша команда, осмелюсь доложить, не очень-то боеспособна, капитан. С десятью пехотинцами на борту больших битв не выиграешь. – Фернандес принадлежал к числу тех немногих, кого не интересовали ни золото, ни дорогие товары. Прирожденный мореход, он попросту любил моря и океаны.
– Знаю, знаю, – Нагейра взял его бокал с вином, сделал большой глоток и поставил его на место. Потом, подумав недолго, снова решительно поднес бокал к узким губам. Предостережение Витуса о том, что мадеру следует употреблять умеренно, было им забыто через несколько дней: капитану стало легче, и только с этим он считался. – С португальцами каши не сваришь.
– С тех пор как мы по договору anno 1494 обязались захватывать только земли по ту сторону Западного моря, они прочно закрепились на негритянских землях. Говорят, они выжимают из туземцев все соки: всех чернокожих, способных работать, сгоняют на свои золотые копи или на плантации сахарного тростника, а то и просто используют как живой товар, который продают за моря.
– И вот малой толикой этого товара мы рассчитываем попользоваться, – резюмировал его слова Нагейра. Раздраженный тон своего штурмана он пропустил мимо ушей. – Нам нужно незаметно войти в залив и бросить якорь в таком месте, где нас никто не ожидает встретить. Может быть, в двадцати-тридцати милях от Эль-Мины, где, по слухам, есть негритянские вожди, которые меняют своих соплеменников на дешевые топоры и прочую ерунду.
Капитан сам себя раззадоривал подобными рассуждениями.
– Сначала мы, конечно, должны незаметно обогнуть острова Сан-Томе и Принсипи. Как вы полагаете, что лучше: пройти между островами или обогнуть их с юга?
Кто-то громко постучал в дверь каюты.
– Нет! – крикнул Нагейра, подняв глаза. – Мне сейчас не мешать!
Но дон Альфонсо уже успел переступить порог. Он тащил за собой человечка крохотного роста с огненно-рыжей шевелюрой.
– Разрешите доложить, капитан, – вот четырнадцатый человек!
– Что такое? – Нагейра уставился на Коротышку, ничего не понимая.
– Четырнадцатый человек, которого вчера недоставало, капитан. Вы ведь помните, что в списке «свиней»... – первый офицер умолк, сообразив, что Фернандесу об операциях по пополнению экипажа ничего не известно.
До Нагейры дошло. Он с отвращением смотрел на карлика. Ему не понравился его вид. Ну, никак! Маленький, тщедушный, горбатый – какой из него моряк? Кто заплатил за это убожество дублон – дублон из его шкатулки! – тот спятил. Он испытал приступ ярости: назначить дона Альфонсо первым офицером было все равно, что пустить козла в огород.
– Дон Альфонсо! – зло прикрикнул Нагейра. – Во имя благословенной Пресвятой Богородицы, объясните вы мне, как этот горбатый недоносок будет справляться с работой, которая по силам только здоровенному детине?! – И, поскольку первый офицер не спешил с ответом, добавил: – Не могу представить себе дела, к которому можно было бы приставить этого гнома!
И, словно рассчитывая на поддержку и понимание, повернулся к Фернандесу:
– Или вы смотрите на это иначе?
Фернандес не сводил глаз с карлика, который пока не произнес ни слова, хотя его рыбий ротик то открывался, то закрывался. Он попытался поставить себя на место этого крохи и пришел к выводу, что то, как о нем говорили в его же присутствии, должно быть в высшей степени обидно для этого человека. То, что маленький горбун не по своей воле оказался на галеоне, сомнению не подлежало. Он, Фернандес, тоже не слепой и хорошо понимал, что какое-то количество матросов привезли на борт либо силой, либо в результате каких-то махинаций. Эти люди вовсе не были моряками, они в чем-то допустили оплошность и оказались в лапах Батисты. Фернандес ощутил нечто, похожее на сочувствие. Что бы там ни натворил этот коротышка, ему нужно помочь.
– Я предлагаю назначить этого новичка помощником кока, капитан. Вахты уже жаловались, что Леон, наш кок, не поспевает вовремя подавать всем горячую пищу.
– Почему это? – Нагейра, считавший свои затраты на кормежку команды и без того чрезмерными, заподозрил, что его и здесь обводят вокруг пальца.
– Потому что помимо приготовления пищи у него много побочной работы, капитан: поддерживать огонь в печи, приносить в кубрик питьевую воду из бочонка, резать птицу, свиней и коз, солить мясо, вымачивать сушеную рыбу, перебирать горох и бобы, выковыривать червей из сухарей, раздавать еду, мыть котлы и кастрюли, выгребать золу...
– Ладно, ладно, – Нагейра успокоился. Если дело не касалось непосредственно его кошелька, оно его столь остро не интересовало.
– Дон Альфонсо, будьте добры, проводите нового э-э-э... человека к коку, пусть тот его приставит к делу. А теперь извините, у меня срочные дела...
Он склонился над картой.
– Так, на чем мы остановились, штурман?
– Как незаметно войти в Гвинейский залив.

ШТУРМАН ФЕРНАНДЕС

Я не оставлю мою «Каргаду» в беде и в последний час буду с ней.

– Ну, как? Справляется? – спросил Фернандес.
Штурман стоял у задней переборки камбуза, недалеко от очага, но по привычке поднял голову, определяя направление ветра.
За две недели галеон прошел под парусами вдоль всего западного побережья Иберийского полуострова и сейчас находился на широте Гибралтара. Ветер, был скорее другом, чем недругом судна. Постоянные норд-вест и норд-ост оказались как раз кстати для «Каргады»...

– Он сломал средний палец, – ответил Витус, закончив осмотр малорослого француза, нос которого напоминал цветом яркий мак. – В ближайшее две недели Анри будет не вполне годен к несению службы.
Магистр взял у друга оставшийся кусок бинта и аккуратно уложил его в сундучок с инструментом. Пригодится для других перевязок...
Справиться с переломом такого рода, в сущности, просто, это может каждый: следует наложить на палец шину и перевязать его вместе с соседним пальцем как один. Надо только проследить за тем, чтобы повязка была плотной, но не давила.
Фернандес наморщил лоб. Еще одним человеком меньше для постановки парусов. Теперь Анри можно было задействовать только на легкой работе. Проблема в том, что на парусниках легкой работы не бывает. Его в крайнем случае можно использовать на посылках или как помощника парусного мастера (парус-то он поддерживать на весу в состоянии), а может, как впередсмотрящего.
– Для начала будешь у нас впередсмотрящим, – решил Фернандес. – Живо давай на фок-мачту! С марсов будешь докладывать о каждом парусе, который увидишь!
– Ага, – красный нос Анри задергался вверх-вниз. Потом свежеиспеченный впередсмотрящий догадался, что ответил не так, как положено. – Да, штурман!
– Тогда вперед. – Фернандес, улыбнувшись, повернулся к Витусу. – Не желаете ли сопроводить меня на капитанский мостик? Надо определиться с широтой, чтобы уточнить курс. Это предложение относится и к вам, магистр Гарсия.
– С удовольствием! – хором ответили оба.
– Отлично, тогда следуйте за мной.
Дойдя до ступенек, ведущих на мостик, Фернандес козырнул, как положено, и спросил:
– Со мной еще двое на мостик, капитан?
Нагейра задумался ненадолго, потом проворчал:
– Не возражаю.
Вид отсюда, от кормового релинга, высшей точки на галеоне, был потрясающим. Все равно что стоишь на вершине, холма и оглядываешь долину – отсюда все казалось игрушечным, маленьким. Вахтенные матросы, по причине прекрасной погоды слонявшиеся по верхней палубе без дела, двигались, как живые куклы. Море справа и слева от галеона пенилось: длинные серо-зеленые волны венчали короны из пены. Массивная передняя надстройка, мешавшая увидеть фигуру на носу галеона – подражание Черной Мадонны Монсеррата, – поднималась и опускалась на волнах. Время от времени пенная волна плескалась на палубу, заливая ее. Витус понял теперь, сколь разумно выбрано место для очага: находясь на передней надстройке, камбуз был защищен от ветра и воды.
Фернандес посмотрел на песочные часы с медленно сыплющимся песком – его хватало ровно на час, – потом перевел взгляд на небо.
– Полагаю, солнце сейчас в зените, но на всякий случай повторю измерения через десять минут.
Штурман пошарил в двустворчатом шкафчике под фальшбортом, где были сложены различные инструменты, и вынул деревянный прибор в виде креста – он состоял из продольной и поперечной перекладин. Фернандес взял крест за длинный конец и направил прибор, как меч, на солнце, одновременно установив поперечную планку перпендикулярно плоскости стола. Потом зажмурил левый глаз и стал двигать поперечную планку вверх-вниз, пока верхний конец не оказался сориентирован на центр небесного светила, а нижний совпал с линией горизонта. Затем с помощью небольшого винтика зафиксировал положение поперечной планки и положил прибор на релинг.
– Чем, во имя всего святого, вы тут занимались? – вырвалось у Магистра.
– Определял высоту солнца над уровнем горизонта, чтобы установить, на какой широте мы находимся, – ответил Фернандес, потирая начавший слезиться от яркого солнца глаз.
Маленький ученый удивился:
– Как? С помощью вот этого предмета?
– Вот именно, – Фернандес еще несколько раз моргнул. – Этот предмет называют астролябией, это своеобразный угломер. Если хотите узнать, как производятся измерения поподробнее, мне придется начать издалека.
– Ничего, времени у нас предостаточно, – Магистр поудобнее устроился у релинга под кормовым фонарем, Витус перегнулся через стол. А дон Альфонсо присоединился тем временем к Нагейре, который со скучающим видом прохаживался вдоль релинга по правому борту.
– Хорошо, – приступил к объяснениям Фернандес. – Кого-то может смутить, когда мы говорим, что собираемся узнать «высоту», чтобы определиться с «широтой». Ну, с «высотой» все довольно просто: это высота солнца над горизонтом. А вот с широтой дело посложнее будет. Ибо, как вам известно, Земля представляет собой шар...
– ... даже если некоторые не хотят этого признать! – Магистр, не смог удержаться и перебил штурмана. Тот кивнул и продолжил:
– ... представляет собой шар, который для удобства мореплавания и путешествий вообще разделили на градусы широты и долготы. Остановимся вначале на градусах широты. Лучше всего представить себе широтные пояса в виде незримых линий, которые по горизонтали опоясывают нашу Землю. Самая длинная линия, естественно, посередине. Мы называем ее «экватор», и она соответствует 0 градусов. На север, равно как и на юг, следуют градусы широты от 0 до 90. Чем выше или, наоборот, ниже этот градус, тем короче воображаемая линия, что опоясывает земной шар, проходя через эту точку. Девяностый градус – это уже не линия, а практически одна точка – полюс. Десятый градус севернее экватора – это я для примера говорю – навигаторы называют 10 градусов северной широты, а, наоборот, южнее – 10 градусов южной широты. Сантандер, порт, из которого мы вышли в море, находится примерно в точке 43,5 градуса северной широты, а цель нашего похода, Гвинейский залив, – примерно на 1 градусе северной широты. Все понятно?
Друзья кивнули:
– Все!
– Дело в том, что апогей солнца может быть на разной высоте – смотря по тому, на каком градусе широты мы находимся. Апогей солнца у африканского побережья, например, куда выше, чем в Сантандере.
– До меня начинает постепенно доходить! – воскликнул Магистр. – От этой самой разницы в высоте положения солнца и зависит градус широты.
– Это означает также, – вступил в разговор Витус, – что у вас должна быть какая-то постоянная точка апогея для сравнения.
– Так оно и есть, сеньоры!
– Помимо этого должны существовать некоторые ранее зафиксированные данные, исходя из которых возможно определиться с широтой, – продолжал Витус.
– Верно! – обрадовался Фернандес. – Есть специальные таблицы.
– И каковы же данные на настоящий момент? Я видел, как вы передвигали поперечную планку вашего прибора, но разве это может дать точные сведения?
– А как же! Я же зафиксировал определенную точку на астролябии. – Штурман приблизил астролябию к глазам приятелей. – Вот, поглядите! – Только сейчас они заметили на вертикальной планке медную шкалу. – Там, где планка зафиксирована, я считываю со шкалы соответствующее показание и нахожу по таблице, на каком градусе широты я нахожусь.
– Так на каком же градусе широты мы находимся? – жажда познаний Магистра не знала границ.
Фернандес рассмеялся:
– Чтобы точно ответить на ваш вопрос, мне нужно было бы вернуться в свою каюту и свериться с таблицами. Однако я и так знаю, что мы находимся сейчас примерно на 33,5 градуса северной широты, то есть на десять-двадцать миль южнее широты Танжера.
Витус начал рассуждать вслух:
– Однако при расчетах вы не должны упускать из вида, что солнце в разные времена года находится в апогее на разной высоте. Иными словами, нельзя сегодняшние полуденные данные для Танжера сравнить с данными из других мест, полученными, предположим, 20 июня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83