– Но что это у него за зеленая штуковина?
– Кочан капусты.
– Отлично! – близоруко замигал Магистр. – А сейчас что будет?
– По-моему, снова выступит Церутти.
Так оно и вышло.
И почти сразу появился фокусник, как всегда во всем черном, в сопровождении юноши в облегающем красном трико и кружевным жабо под шеей.
– Это Антонио! – взволнованно прошептал Магистр.
– Или Лупо, – заметил Витус.
Церутти низко поклонился, его ассистент тоже. Фокусник взмахнул рукой, и в сторону площади двинулась одна из повозок с плоской открытой надстройкой – не маленькой, но и не слишком большой. Из-за боковых стенок самой платформы повозки видно не было. На облучке сидела Майя, которая по знаку Церутти придержала лошадей.
Фокусник поклонился до земли, приподнял что-то вроде крышки люка и велел юноше в красном трико опуститься в находящийся внизу лаз.
– Наверное, Церутти вырыл эту дыру в течение вчерашнего дня, – прошептал Магистр Витусу. – Ты заметил что-нибудь в этом роде?
– Нет, однако, этот лаз находится на том же самом месте, где обычно стоит помост. Не исключено, Церутти с близнецами выкопал его, пока над ними наш общий друг «лечил» горожан. В любом случае потрудились они на славу, потому что никто из нас ничего не заметил.
Церутти тем временем закрыл люк, отступил на шаг и махнул повозке, чтобы подъезжала ближе. Майя прищелкнула языком, и лошадь пошла. Когда одно из передних колес оказалось на крышке люка, она натянула вожжи, и лошадь стала. Фокусник как бы в состоянии транса закрыл глаза и широко раскинул руки. Он простоял так с полминуты, а потом сильно хлопнул в ладоши. И почти тут же раздался оглушительный хлопок, сопровождаемый яркой вспышкой, вырвавшейся из-под повозки.
Зрители протирали глаза и к своему безграничному удивлению увидели, что ассистент в красном трико стоял сейчас на платформе повозки. Он, улыбаясь, помахал публике рукой, а потом ловко спрыгнул на землю.
Раздались бурные аплодисменты.
Церутти, несколько раз поклонился, а потом сел на облучок рядом со своей ассистенткой. Они помахали публике руками – и повозка отъехала.
Теперь опять появился Артуро в своем блестящем костюме и стал точно на крышку люка.

Почтеннейшая публика! Сеньоры и сеньориты!
На этом наше представление завершается. Мы, Artistas unicos, надеемся, что оно вам понравилось, и желаем вам приятно провести вечер. Кто пожелает воздать нам за это выступление, того мы не забудем в своей вечерней молитве. Любое ваше даяние будет для нас благом, будь то съестное или деньги в звонкой монете – нам все едино. До свиданья, друзья!

Он помахал зрителям снятой с головы шляпой, которую передал потом ассистенту Церутти в красном трико. Он взял ее и начал обходить публику. Зрители подавали щедро.
– Трюк с Майей, которую он перепиливает, я до сих пор не раскусил, – сказал Магистр Витусу, не переставая хлопать в ладоши. – Зато с последним фокусом мы оба разобрались быстро, Антонио до сих пор сидит в выкопанной яме, а Лупо собирает с публики деньги.
– Или наоборот, – улыбнулся Витус.

На следующее утро погода заметно испортилась. Дождь был не сильным, но затяжным. Однако на прием к доктору Бомбастусу Зануссусу собралось довольно много народа. Витус сидел в своей повозке и листал книгу отца Томаса «De morbis». Из нее он хотел узнать, что мудрые врачи рекомендовали делать, когда в женской груди появлялись узлы. Почти все они придерживались того мнения, что в подобных ситуациях лекарства помогают плохо, и рекомендовали операцию. Qual medicamenta non sanant, ferrum sanat – когда не помогают лекарства, лечит скальпель. Так полагал Гиппократ. Великий Диоскорид, служивший врачом при римских императорах Клавдии и Нероне, писал, что узловатые затвердения излечимы тем раньше, чем быстрее их удалят. При этом он подчеркивал, что во время операции ни в коем случае нельзя повреждать саму опухоль, ее следовало целиком удалять из организма. Витус выглянул наружу, уловив, что собравшиеся пациенты начинают беспокоиться.
Появился доктор Бомбастус Зануссус, который с кислой миной на лице поднялся на помост. Эта погода действовала ему на нервы. К своему удовольствию он заметил, однако, что Тирза успела выставить в длинный ряд на помосте разные банки и пузырьки с лекарствами. Быстро оценил, все ли необходимые для него препараты тут представлены, и несколько отодвинул в сторону стул. «Что ж, пора начинать», – сказал он себе, набрал полную грудь воздуха и звучным голосом произнес:
– Почтеннейшая публика! Сеньоры и сеньориты! В моем лице вы видите прошедшего испытания и выдержавшего экзамены на звание Doctorus medicinae Бомбастуса Зануссуса, рожденного и проживающего в Толедо...

Витус захлопнул книгу и закрыл ее на замочек: при таком шуме об осмысленном чтении и думать нечего. Он направился к повозке Церутти и Майи.
– Доброе утро, – поздоровался он, подойдя. – Нет ли у вас Магистра?
– Доброе утро. Ты хорошо спать? Си? – Церутти стоял посреди коробки, где все было тщательно прибрано, и с непостижимой ловкостью вытягивал из ушей Майи длинные черные платки. – Я здесь упражняться. Си?
– Вот он я! – Магистр вышел из-за дощатой стенки, выполнявшей здесь те же функции, что и шерстяное одеяло в фургоне Витуса и Тирзы. – Что нам с тобой сегодня предстоит, а?
– Я сам хотел спросить Артуро, чем бы полезным нам с тобой заняться. От близнецов хоть какая-то польза. – Витус перевел взгляд на Церутти и Майю. – Кстати, то, что вы показали вчера при участии Антонио и Лупо, – маленькая сенсация. Поздравляю!
– Как это «при участии Антонио и Лупо»? – Церутти захихикал. – Для публики это был один-единственный мальчик. Си? А Артуро тут нет. Он поскакать в Роденья, там покупать целый мешок мука, чтобы испекать лепешка, и еще разное другое купить. Си?
– Что ж, – развел руками Магистр, – тогда нам опять придется присутствовать на представлении нашего уважаемого докторуса.

Но, покинув повозку иллюзионистов, они обнаружили, что Бомбастус Зануссус как раз объявил перерыв в приеме пациентов. Он сидел рядом с Тирзой на краю помоста и покачивал полной жидкости матулой. Кто-то принес ему свою мочу на анализ. А может быть, это была его собственная. Поучительным тоном он втолковывал своей ассистентке:
– И именно поэтому, юная Тирза, моча человека – это нечто особенное. В каком-то смысле это конгломерат всех жидкостей человеческого тела. Именно по этой причине она занимает в моем учении о шести живительных соках организма заключительное шестое место.
– А пятое? – не больно-то почтительно спросил Магистр.
Зануссус от этого вопроса вздрогнул. Он поднял брови, отчего выражение его лица сделалось еще более высокомерным.
– Пятое место в моей классификации занимает пот, мой юный друг, – и, оборвав себя на полуслове, полюбопытствовал в свою очередь: – Ведь вы согласны со мной, не правда ли?
– Как сказать...
Доктор сразу повернулся к Витусу:
– Вы как будто знакомы с учением о четырех соках, мой друг. Я ведь не ошибся?
– Нет, конечно. – Витус про себя решил задать хорошую взбучку этому человеку, который величает себя Бомбастусом Зануссусом. И проверить заодно, сколь серьезны в действительности его познания.
– Я с удовольствием расскажу вам, как понимаю учение о четырех жизненных соках. Оно было разработано древнегреческими врачами, опиравшимися на учение о четырех элементах: огне, воздухе, воде и земле. Гален, один из выдающихся представителей античной медицины, выяснил, что все процессы, протекающие в организмах как животных, так и людей, непосредственно зависят от четырех соков и их качеств. Желтая желчь (chole) отвечает за тепло и сухость, кровь (senquis) – за тепло и влажность, слизь ( phlegma) – за «холод и влажность» и, наконец, черная слизь (melancholia) – за холод и сухость.
Если смесь этих соков равномерна, что называется эвкразией, то человек здоров, при условии, что эти соки взаимодействуют гармонично. Человек заболевает тогда, когда нарушается баланс и влияние отдельных соков усиливается. То же относится и к случаям, когда они скапливаются в каком-то одном месте организма или из организма истекают. Такое состояние называется дискразией.
Чтобы объяснить внутренние процессы при различных заболеваниях, врачи в древности искали и обнаружили взаимосвязь между некоторыми недомоганиями и нарушениями функций тех или иных соков.
Так, желтая желчь отвечает за желтуху и раневую рожу, а кровь – за сыпи и рак. – Витус перевел дыхание, заметил, что доктор по-прежнему сидит надутый, и подумал: «Ну, я тебе покажу!». Он продолжал сосредоточенно развивать свою мысль: – А теперь о вашем учении «О шести соках». Оно хотя бы потому неправомерно, что, как вы сами утверждаете, моча – это конгломерат всех находящихся в организме соков и тем самым находится в прямой зависимости от остальных пяти, а значит, не может расцениваться как самостоятельная жидкость.
– Ну, э-э-э... – левое веко доктора задергалось, что на какой-то миг придало ему почти нормальный человеческий облик, но он быстро овладел собой. – У вас познания книжного червя, практики – вот чего вам не хватает, мой юный друг! – Он встал и снова обратился к толпе: – А теперь, люди добрые, продолжим прием!
Витус пожал плечами.
– Пошли, Магистр! Этому ученому мужу, накопившему бесценные знания, ничего не втолкуешь. Смешаемся же с толпой!
Они отошли в сторону, а к помосту пробивались все новые пациенты, и среди них худощавый мужчина с воспаленными красными глазами, который пожаловался на непрекращающуюся головную боль.
Доктор поверхностно осмотрел его и сразу поставил диагноз:
– У вас подагра головы, добрый человек, а против подагры головы лучше всего помогает кожаный мешочек с уранинитом, который нужно положить на голову; при этом держите в правой руке грецкий орех, но только его ядро, без скорлупы! Мой друг Парацельс перенял у меня этот способ лечения, и тот себя оправдал тысячекратно, – Зануссус наклонился к пузырькам и пакетикам и быстро нашел искомый. – Возьмите этот пакет.
Мужчина взял его и сразу прижал к темени. А потом схватил орех и уставился на него.
– Да, но как это может подействовать? Зачем орех?
– Человеческий мозг, друг мой, внешне напоминает ядро ореха. Теперь вы понимаете?
Мужчина слабым голосом пробормотал слова благодарности.
– С вас четвертачок... Следующий, пожалуйста!
К доктору подходили один больной за другим, однако внимание Витуса привлек всадник, который быстро ехал по направлению к толпе и лишь перед самым помостом натянул уздечку. Это был Артуро.
– Витус, эй, Витус!
– Что случилось?
– Я прямо из города! – учитель фехтования еще не отдышался. – Покупал там кое-что для нашей труппы. – Он спрыгнул с лошади. – Ко мне обратилась жена временно исполняющего обязанности алькальда. «Сеньор, – сказала она, – говорят, в вашей труппе есть ученый врач, который превосходно знает свое дело. Я крайне нуждаюсь в его помощи: тяжело заболел мой муж. Вот уже несколько дней как он лежит с побагровевшим лицом и с большим трудом дышит».
Артуро понемногу приходил в себя.
– Она быстро перекрестилась несколько раз. «Господь возблагодарит вас, сеньор, если вы поможете слабой женщине...» Ну, она еще долго уговаривала меня, рассказала, и что врач из Роденьи приехать не смог, потому что сам заболел, что вообще-то ее мужу нездоровится уже давно, и как это плохо для города, и так далее, и тому подобное. Наконец она меня доконала, и я пообещал ей, что пришлю врача, который окажет помощь ее мужу.
– Наш доктор сейчас занят, и даже очень, – напомнил ему Магистр.
– А я имел в виду вовсе не Бомбастуса Зануссуса, – возразил учитель фехтования.
– А кого же? – Витус догадался, куда гнет Артуро.
– Тебя! Мы артисты, Витус, и всецело зависим от власть предержащих. Мы не можем позволить себе, чтобы исполняющего обязанности алькальда лечил второразрядный лекарь – если это от нас зависит. Лечение должно принести результат, слышишь меня?
– Я тебя понял.
– Согласен?
– Боже ты мой, да!
– Я поеду с тобой, – сказал Магистр.
– Хм, – Витус задумался. – Впервые мы оба появимся на людях. Сам понимаешь, дело рискованное. Хотя я уверен, что инквизиция – я подразумеваю епископа Матео – всякий интерес к нам потеряла.
Повинуясь внутреннему наитию, юноша стянул с головы маленького ученого парик – и стало видно, что его темно-каштановые волосы успели отрасти.
– Твой крестовидный шрам на лбу уже настолько побелел, так что прикрывать его локонами незачем.
– Тогда и усы ни к чему! – Магистр решительно сорвал с лица и их.
– Торопитесь, прошу вас! – настаивал учитель фехтования. – Можете взять мою лошадь. Она спокойная и выносливая. Да, чтобы не забыть: исполняющего обязанности алькальда зовут Франсиско де ла Муралья, а его жену – донья Евгения. Они живут на улице Кордовы.
Витус оседлал гнедого жеребца. Магистр, принес короб, закинул его за спину и тоже вскарабкался на лошадь. Витус объехал на гнедом вокруг помоста и вдруг заметил бегущую к ним женщину. Она тяжело дышала.
– Да ведь это та самая толстуха, ну, что с гнилым зубом, – вырвалось у Магистра.
– Доктор! – со слезами на глазах воскликнула она. – Ваши капли из жижи не помогли, и бальзам тоже. Опять болит, даже хуже, чем вчера. У меня просто в глазах темно от боли!
Бомбастус Зануссус испуганно оглянулся. Недовольные пациенты, особенно если они жалуются, что лекарство, прописанное им, не помогает, – в торговом деле помеха. Он отошел от мальчика с высокой температурой, которого осматривал, и поручил его заботам Тирзы.
– Добрая женщина! – мягко обратился он к толстухе. – Если ни капли из жижи, ни бальзам не помогли, диагноз может быть только один: у вас зубной червь!
Толстуха испустила крик: она испугалась не на шутку.
– Не бойтесь, с этим мы мигом справимся. Есть проверенное средство: нужно вырвать зуб и тем самым убить червя! Это делается, – он порылся в своих инструментах и взял в руки щипцы, загнутые на конце, – с помощью нашего друга «пеликана».
– Поехали, – сказал Витус, – не очень-то приятно наблюдать, как рвут зубы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83