Не добудешь ли немного бренди?
– На этом судне ни у кого крепкого нет, – на лице мускулистого матроса появилось множество мелких морщинок. – По крайней мере у рядовых матросов вроде меня, его и быть не может.
– Плохо.
– Но кое-что придумать все-таки можно, – Род пребывал в хорошем настроении. Скорее всего, он вообще был от природы оптимист. – Я принесу этого зелья, сколько смогу.

Они влили в Клааса целую кружку бренди и подождали минут двадцать. И вот старик захрапел, как режущая дерево лесопилка. Род встал на колени и крепко обхватил снизу верхнюю часть туловища старика, а Витус и Магистр потянули ногу. Потом поменялись: теперь Витус держал Клааса, а Магистр с Родом тянули.
А потом сдались.
– Так дело не пойдет, – с трудом перевел дух Витус. – Мы тянем и тянем, а стоит отпустить, как кости опять торчат наружу.
– Ты прав, – согласился Магистр. – Нужно, чтобы постоянно действовала сила, которая медленно выпрямляла бы его ногу и одновременно поддерживала ее в таком положении.
– При этом тело Клааса должно быть столь же неподвижно, как если бы оно было привязано ремнями к мачте, – кивнул Витус.
Род хлопнул себя ладонью по лбу:
– А почему бы нам и в самом деле этого не сделать? Погодите, я принесу сейчас канат и тали! – и он куда-то исчез.
Вскоре он вернулся. Они привязали Клааса к грот-мачте и положили наготове тали.
– То, что мы называем талями, у вас, сухопутных крыс, называется системой блоков – вот и вся разница, – с улыбкой объяснил Род. – Вот по этим двум блокам канат ходит туда-сюда, а свободные его концы стягиваются – очень даже просто.
Он продемонстрировал, как это делается. Глаза его при этом заблестели. Потом он наклонился, надел петлю каната на ногу Клааса и сильно затянул ее.
– К этому стропу мы накрепко присоединим один блок, а второй, погодите... – он поискал глазами, – да, подходит: второй закрепим в заклинке спасательной шлюпки.
– Что ж, попробуем, – Магистр поплевал на руки.
А шотландец только головой покачал:
– На это тебе много сил не потребуется, подожди только... – его голос вдруг изменился, посуровел. – Помолимся!
Он поднял взор к грот-мачте, где была прибита картина с изображением Богоматери с Младенцем Христом. Род перекрестился и проговорил:

Пресвятая Матерь Божья, мы взываем к Тебе:
помоги нам и пошли
грешнику Клаасу скорого выздоровления.
Амен!

Молитва была не слишком впечатляющей, но Витус надеялся, что она поможет.
– Амен, – повторил он.
– Амен, – произнес и Магистр.
Пять минут спустя и большая, и малая берцовые кости встали на место; таль поспособствовала тому, чтобы кости остались там, где им положено было быть. Они обработали рану, потом послали за корабельным плотником и попросили его выдолбить скобелем две деревянные шины, в которые уложили ногу. Теперь можно было надеяться, что кости хорошо срастутся.
Уже через несколько часов Клаас, пусть и с перекошенным от боли лицом, смог сделать несколько шагов.

– Дон Альфонсо, – процедил сквозь зубы Нагейра на следующее утро. – Как думаете, я способен считать до четырнадцати?
Первый офицер от такого вступления ничего доброго не ожидал.
– А как же, разумеется, капитан, – осторожно согласился он.
Нагейра отодвинул лежавшие перед ним на столе бумаги и начал поигрывать гусиным пером, искусно оправленным в серебро.
– Тогда вы поймете удивление, испытанное мной при просмотре счетов за провиант: там записано, что за «свиней» заплачено четырнадцать дублонов. Четырнадцать дублонов, а не тринадцать!
– Да, капитан! – Теперь первый офицер понял, что приближается ураган, от умеренного до сильного. «Свиньи» было кодовым словом, обозначавшим силой взятых на корабль людей.
– Способны вы, дон Альфонсо, внятно объяснить мне, как при цене в дублон за «свинью» на судно прибыло только тринадцать человек. – И, прежде чем первый офицер успел ему ответить, уточнил: – Подумайте хорошенько, дон Альфонсо, прежде чем ответить. Как человек одного со мной происхождения, вы, конечно, вправе ожидать от меня понимания, даже несмотря на то что обязанности первого офицера выполняете не образцово, однако там, где начинаются денежные расчеты, о дружбе не может быть и речи. Так кто присвоил себе дублон? Кто положил его в собственный карман?
– Все это может объясниться цепью непредвиденных обстоятельств, капитан! – первый офицер нервно крутил нижнюю пуговицу на своем мундире. – Насколько мне известно, Батиста все расчеты производил с судовым казначеем, после того как по моему приказу доставил на борт... этих... «свиней»...
– Ага, вы, значит, считаете, что если меня обманывают – это «цепь непредвиденных обстоятельств»? – Эта сцена начала доставлять Нагейре огромное удовольствие. – Извините, но в чьем именно подчинении находится судовой казначей?
– Ну, в моем, капитан, – дон Альфонсо сокрушенно опустил голову.
Он понял, что попал в западню.
– Тем самым есть три варианта, – капитан следил за тем, как первый офицер теребит пуговицу на мундире. – Либо эти лишние деньги у судового казначея, либо они у Батисты, либо... – тут он сделал многозначительную паузу, – их присвоили вы сами!
– Нет, капитан! – взвыл первый офицер. Пуговица оторвалась, выскользнула у него из пальцев и покатилась к ногам Нагейры. – Капитан, поверьте мне, я об этом не имею ни малейшего понятия!..
– Как и обо всем остальном, что происходит у нас на судне, – ехидно подытожил Нагейра.
Он посмотрел на бутылку мадеры, стоявшую в углублении деревянного ящичка, отложил в сторону гусиное перо и автоматически погладил ладонью живот. Боль в боку как будто усилилась. Пройдет совсем немного времени, и ему придется опять выпить бокал-другой лечебной мадеры.
Мысленно вернулся к происшествию. По сравнению с огромным расходом на ремонт и оснастку судна потеря одного дублона – сущая безделица, и говорить нечего. Тем более, он был уверен, не дон Альфонсо себе его присвоил. Мелкое воровство для испанского идальго – вещь невообразимая. Уж если кого и можно заподозрить, так это Батисту или судового казначея. С другой стороны, официальное расследование уйдет, конечно, в песок: они оба будут наперебой обвинять в недостаче один другого. Нет, куда лучше будет оставить все как есть, а первому офицеру задать жару. Ничего, от него не убудет. Под конец похода он, Нагейра, как-нибудь эту недостачу возместит. За чей счет – время покажет.
– Дон Альфонсо, я, разумеется, исхожу из того, что вы к этому ни малейшего отношения не имеете.
– Благодарю вас, капитан! – первый офицер почувствовал некоторое облегчение.
– И тем не менее вы допустили непростительную ошибку, – Нагейра, который этим утром был в ярко-красной атласной жилетке, в очередной раз погладив себя по животу, ощутил, что боль усиливается. – Я ожидаю, что не позднее, скажем, чем через три дня, вы все обстоятельства этого дела выясните и явитесь ко мне с докладом.
– Да, капитан, – лицо дона Альфонсо снова омрачилось. Он представления не имел, как выпутаться из этой неразберихи.
– Капитан, капитан, извините, что прерываю вашу беседу! – в двери каюты появился Хосе. – Штурман просит, чтобы вы приняли его, у него к вам срочное дело.
– Этого еще не хватало, – проворчал Нагейра. И сделал царственный жест рукой. – Можете быть свободны, дон Альфонсо. – И взялся за бутылку, чтобы налить себе мадеры.
Первый офицер воспользовался непредвиденной сменой декораций и, втянув голову в плечи, шагнул к двери, где едва не столкнулся с входившим в каюту Фернандесом. И вышел, не раскланявшись даже со штурманом.
– Хосе, оставь нас наедине, – Нагейра отглотнул прямо из бутылки и ощутил, как по пищеводу разливается благодатное тепло.
– Так точно, капитан!
Нагейра отпил еще вина. Успокаивающее воздействие алкоголя сказывалось довольно быстро.
– Капитан, у меня к вам дело, – тон Фернандеса был непривычно почтителен. Он стоял перед капитаном, вытянувшись в струнку.
– Что там еще? – Нагейре и в голову не пришло скомандовать ему «вольно». Он придвинул к себе хрустальный бокал и начал водить пальцем по его краям. Лучи восходящего солнца многократно преломлялись в гранях бокала. На палубе сменилась третья вахта, и склянки оповестили всех, что сейчас 9 утра. До назначенной им экзекуции оставался ровно час.
– Капитан, «Каргада» идет хорошо, скорость превышает четыре узла.
– Отлично. Ну и что?..
– Во время первой вахты ветер несколько изменил направление и сейчас дует в направлении ост-зюйд-ост.
Нагейра вздохнул:
– Штурман Фернандес, будьте столь добры, объясните мне прямо, зачем я вам нужен?
– Да, капитан. С вашего разрешения я хотел бы поговорить об этом светловолосом матросе и его приятеле.
Несмотря на выпитое вино, боль не унималась, скорее наоборот. Нагейра нервно шевелил пальцами. Скривившись от боли, он отхлебнул очередной, на этот раз очень большой глоток. Чем больше выпьешь мадеры, тем меньше будет боль – это он знал по опыту. Нагейра налил себе снова. Еще бокал-другой, и он, не ощущая никакой боли, отправится на палубу, чтобы присутствовать при экзекуции.
– О ком это вы говорите?
– О Витусе из Камподиоса и о его приятеле Рамиро Гарсия, магистре юриспруденции. Оба явились по моему приказанию вчера вечером в мою каюту. Я хотел бы кое-что обсудить с вами... – Он умолк.
– Теперь я понял, о ком вы говорите, – Нагейра надулся. – Слушаю вас.
– Капитан, я... Я хотел бы попросить вас не наказывать их обоих.
– Штурман Фернандес! – Нагейра так и подпрыгнул на стуле, словно тарантулом укушенный. – Как вам могло прийти в голову договариваться о чем-то за моей спиной с проштрафившимися матросами?
– Капитан, я прежде всего озабочен судьбой судна. – Фернандес выпятил подбородок. Он принял решение отговорить капитана от приведения наказания в исполнение, и так легко он не сдастся. – Витус из Камподиоса – хирург и фармаколог, травник, а его приятель ассистирует ему. Два лекаря, капитан, – это как раз то, что нам нужно, и особенно потребуется в Новой Испании, где повсеместно свирепствует лихорадка. Зачем же избавляться от людей, которые могут – и еще как! – пригодиться нам самим?
– Я сказал, что наказание плетьми будет – и дело с концом! – Скорее полдень поменяется местами с полночью, чем он, Нагейра, отменит свой приказ. Он снова сел, взялся за бокал – и замер, держа его в руках.
Боль впилась в него, как хищный зверь. Она рвала его внутренности.
Нагейра покачнулся, бокал выпал у него из рук. Захрипев, любитель мадеры упал ничком на пол каюты.
– Капитан! – в два прыжка подскочил к нему Фернандес.
Нагейра лежал под столом для карт, маленький, весь скорчившийся; он часто и тяжело дышал.
Штурман не стал долго думать:
– Хосе! – крикнул он так громко, что его было слышно до орлопдека. – Приведи сюда этого Витуса!

– Вы должны расслабиться, капитан. Попытайтесь вдыхать и выдыхать медленно и равномерно.
Вместе с Магистром Витус стоял на коленях у тела скрючившегося Нагейры. Фернандес стоял в двери и со смешанными чувствами наблюдал за происходящим. Сейчас ему следовало прежде всего позаботиться о том, чтобы команда о случившемся ничего не узнала.
Витус осторожно перевернул тело капитана на спину. Нагейра, дышавший теперь ровнее, в этом положении почувствовал себя лучше. Витус пощупал пульс, который бился часто и был хорошего наполнения. Потом на всякий случай провел ладонью по лбу – он весь в крупных каплях пота, но температура нормальная.
– Пожалуйста, приподнимитесь, капитан.
Полная перемена ролей. Нагейра повиновался без возражений. Но только он приподнялся на локтях, как боль сразу усилилась. Витус поддержал его сзади.
– Не забывайте расслабляться, капитан. Если вы не возражаете, мы вас сейчас осмотрим.
– Да-а-а-а! – прохрипел капитан.
Несколько минут пальцы Витуса мяли его туловище, в то время как Магистр придерживал капитана за плечи. Кожа на животе натянулась, как на барабане, но под ней нигде не прощупывались ни опухоль, ни какие-нибудь необычные уплотнения. Наконец пальцы Витуса оказались под левой частью паха, где кожа особенно натянулась и почти не продавливалась.
– Капитан, я вынужден задать вам несколько вопросов.
Капитан вяло кивнул.
– Вопросы эти несколько... э-э-э... деликатного свойства, однако они важны для диагноза.
– Ладно... ладно уж...
– Хорошо. Из уважения к вам я буду задавать вопросы так, чтобы в ответ вы только согласно кивали или отрицательно качали головой. Полагаю, у вас уже несколько дней не было стула. – Витус указал рукой на зеленое покрывало, где находился «большой горшок» капитана. – Я прав?
Капитан, немного подумав, кивнул.
– Однако пищу вы принимали регулярно?
Кивок.
– Тяжелую пищу?
Тот пожал плечами.
Взгляд Витуса упал на початую бутылку на столе.
– В последнее время вы пьете много мадеры, чтобы умерить боль?
Нагейра кивнул несколько раз.
– Уверены вы в том, что вы достаточно двигались?
Капитан не знал, что ответить.
– Ну, капитан, думаю, что могу вас успокоить: поскольку пульс у вас хороший и температуры нет, как нет и обоснованных подозрений на серьезное заболевание, очень может быть, что у вас обыкновенный запор.
Нагейра посмотрел на Витуса с недоверием.
– Я согласен, что это звучит чересчур просто. Но это не тот случай, когда требуется хирургическое вмешательство, хотя разного рода вздутия можно устранять и с помощью скальпеля. В будущем позаботьтесь о том, чтобы больше двигаться, и употребляйте поменьше крепких красных вин. Мадера обладает запирающим воздействием и ни в коем случае не способствует деятельности пищевода. И еще кое-что: обтирайтесь каждый день мокрым полотенцем – все тело, понимаете? Это содействует выделению желудочных соков. – Последний совет был абсолютной чепухой, но, последуй капитан ему, от него, по крайней мере, не будет так вонять.
Нагейра, внутренне уже успокоившийся, вновь обрел присущее ему высокомерие:
– А что посоветует наш Гиппократ, чтобы у меня поскорее был стул?
– В этом, капитан, действительно есть свои трудности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83