Ногти, наверное, сойдут.
– Грязные свиньи!
– Я разогрею для нас тимьянный напиток. – Витус пошевелил тлеющие угли и поставил на огонь котел. – А почему, объясни ты мне, они тогда перестали пытать тебя?
Магистр сел на кровать.
– Потому что алькальду захотелось поужинать. У его преосвященства при этом был такой вид, будто ему что-то переперченное подсунули. Но против желания градоначальника не попрешь! А без него продолжать дознание запрещено правилами. Вот и пришлось Игнасио объявить перерыв в допросе.
– А почему потом его так и не возобновили?
– Это мне неизвестно. Может быть, сочли, что смерть Конрада Магнуса и без того наделала слишком много шума. – Маленький ученый с любопытством наблюдал за тем, как Витус наполняет кружки.
– Я никогда еще не пробовал тимьяна в жидком виде. Каков он на вкус?
– Сам суди, – Витус протянул ему полную кружку.
Магистр осторожно отглотнул.
– Ф-фу ты, кипяток!
– Да, зато какой ароматный!
Оба с удовольствием выпили по кружке горячего напитка – Витус стоя, Магистр – удобно расположившись на кровати.
– Вот это мне нравится, – сказал маленький ученый, и голова его упала на грудь. Он заснул.

– Ну, вы, еретики, – Нуну, хромая, вошел в камеру с табуретом и тюфяком с соломой в руках. Повернулся лицом к двери: – Крыса, где ты там?
– Иду, иду, – вошел Крыса с кастрюлей и поставил ее на стол.
– Чечевичный суп с мясом. И пшеничный хлеб. Свежий! Жрите от пуза!
– Спасибо, Крыса, – поблагодарил Витус.
– Проваливай, Крыса! – приказал Нуну.
– Поцелуй меня знаешь куда! – прошипел тот, но поспешил ретироваться.
– Так как там у тебя дело со средством для Эльвиры? – угрожающих ноток в голосе Нуну не услышать было нельзя.
– Ложись сперва на кровать, если ты не забыл, что я должен осмотреть твою ногу.
– Будь по-своему, но потом ты мне скажешь, что это за средство такое, а то дождешься у меня!
– Знаю, – Витус снял повязку и стал осматривать рану на ноге. – Ты делаешь успехи.
Рана и впрямь подживала. Приступая к лечению, он почти не рассчитывал на то, что медикаменты помогут, и тем более не думал, что Нуну будет выполнять все его предписания. Однако колосс оказался весьма послушным пациентом. Скорее всего, потому, что был влюблен.
Похоже, что даже сбросил несколько килограммов лишнего веса.
– Вот тебе целебный напиток, а вот асклевириум для тебя.
– Порядок, доктор-еретик!..
Витус помазал рану медовой мазью и сменил повязку.
– А на твой вопрос я тебе вот что скажу, Нуну: средство, которое ты должен дать Эльвире, относится к числу очень редких. Но прежде, чем назвать его тебе, я хотел попросить тебя, чтобы, уходя, ты оставил дверь открытой. Нам с Магистром надо походить, размять ноги.
Колосс так и подскочил, будто его скорпион укусил.
– Рехнулся ты, что ли? И не думай об этом!
– Почему? Ты ведь все равно запираешь дверь в конце коридора – или нет? Удрать мы никак не сможем.
– Это да, – надсмотрщик боролся с собой. – Но вы сможете попасть в пыточную камеру, а в мое отсутствие это запрещено.
– На черта она нам сдалась, эта пыточная камера! Мы оба ее еще не забыли, сам понимаешь, – подал голос Магистр.
– Вот именно, – поддержал его Витус. – Мы всего-то и хотим, что прогуляться туда-сюда по коридору, чтобы немного поразмяться, – он придал своим словам таинственное звучание: – Когда я подумаю о том средстве, которое я придумал для Эльвиры...
– Что это за средство? – нетерпеливо перебил его Нуну.
– Я уже говорил тебе, что оно редкое, исключительно редкое, но я назову тебе его, как только ты пообещаешь не закрывать дверь на ключ.
– Хорошо, обещаю...
– Поклянись Пресвятой Девой!
– Клянусь, Бог свидетель, клянусь! Ну, как это средство называется?
Витус подошел к нему почти вплотную и прошептал:
– Оно называется «висельник»...
– «Висельник», – почтительно повторил Нуну.
– Да. Еще оно имеет травяное название «пророчица». Или «чародейка». Это воистину волшебное растение. Вот эту самую «чародейку» ты и должен достать. – Витус поднял палец, как бы предупреждая о чем-то важном. – Ты не спеши радоваться, потому что «висельник» – это растение очень прихотливое и растет далеко не везде. Найти его будет непросто. Ты его должен выкопать из-под виселицы, где год назад кого-то повесили. Лучше всего тебе поговорить на сей счет с палачом из Досвальдеса. В Досвальдесе ведь есть свой палач?
– Ну, да, есть, – проговорил Нуну охрипшим от возбуждения голосом.
– Вот и спроси его, где он в последний раз кого-то казнил. Там и копай. Но будь осторожен: если ты повредишь корень, «висельник» издаст свои предсмертные крики. Лучше всего будет, если ты возьмешь пример с колдуний-травниц – они заставляют вырывать корни своих собак.
– Ты что, кол... ты чего это... – зрачки Нуну расширились.
– Нет, никакой я не колдун, и сатана в меня не вселился. Я просто знаю, что к чему.
– Не каждый, кто знает немножко больше, чем другие, колдун, – заметил Магистр.
– Когда найдешь «висельник», – продолжал Витус с важным видом, – приглядись к нему повнимательнее: чем больше его головка и туловище будут походить на мужской член, тем сильнее будет его действие!
– Да, доктор-еретик, – колосс внимал каждому слову Витуса. – Ну, и как же этот «висельник» действует?
– Ты должен дать его Эльвире и проследить, чтобы она его съела. Вечером, и чем позже, тем лучше. Самое сильное действие он оказывает, если его съесть в полночь. Даже стихи про это есть:

В мире этом и усопших
К новой жизни возвращаю.
Страсть любви, огонь в крови
Я вернуть им обещаю.

Нуну попытался воспроизвести по памяти хотя бы первые две строчки заклинания, но безрезультатно.
– Вот черт, заковыристо как-то сказано!..
– Тебе это произносить не обязательно, – утешил его Витус. – Правда, тогда действие корня уменьшится.
– Хм. А если я вообще не найду у места казни этот корень, что тогда?
– В любом случае ты должен попытаться. А если у тебя не получится, пойдешь к аптекарю и купишь «пророчицу» у него. Я все для тебя приготовил, – он протянул Нуну небольшой листок бумаги, на котором было написано: Mandragora officinalis.
– Дашь это аптекарю в Досвальдесе.
– Идет! – Нуну взял бумажку, тщательно сложил ее вчетверо, сунул за свою промасленную рубаху и ушел, не сказав больше ни слова.
Дверь камеры он не запер.
– Ты гений! – вырвалось у Магистра после ухода колосса. – Ты с действием этого «висельника» связал столько условий, что Нуну нипочем всего не выполнить. Эльвире, этой чертовой девке, опасаться его нечего.
Витус улыбнулся:
– Там поглядим. А теперь давай есть. Я об этом целый день только и думал.
Он пододвинул табурет к столу, зажег свечу и налил обоим по полной миске чечевичного супа. Потом положил рядом с мисками по куску козьего сыра и ломтики сала, которые приберег.
– Теперь для полного счастья нам только вина не хватает.
– Ох, как ты прав, – Магистр разрезал скальпелем сало на мелкие кусочки и бросил их в суп. – Но не будем такими неблагодарными!.. Будущее кажется мне не столь уж мрачным: вряд ли Нуну еще раз будет пытать нас. Без членов суда инквизиции ему это строго запрещено. Между прочим, до меня дошел слух, что его преосвященство наложил полные штаны, когда его вместе с отцом Алегрио вызвали в Рим. Ему придется держать ответ перед самим папой Григорием XIII за свое богопротивное поведение. Говорят даже, что он, подобно многим, был постоянным гостем у Эльвиры. Сомневаюсь, что мы когда-нибудь еще встретимся с ним.
– О том, что его преосвященство Игнасио вызвали в Рим, мне уже говорил Нуну, – кивнул Витус, – но о том, что он был одним из завсегдатаев заведения Эльвиры, я не знал.
– То, что его преосвященство вел столь постыдную для церковного иерарха жизнь, льет воду на нашу мельницу! – подытожил Магистр, облизывая ложку со всех сторон. – Но что-то мне не хочется тратить этот вечер на обсуждение такой скользкой темы. Слушай, а почему бы нам и в самом деле не размять ноги? Дверь камеры открыта – нас словно приглашают погулять...
– Давай отложим это на утро. А сегодня мне хочется просто посидеть с тобой за столом, поговорить, вспомнить о чем-нибудь хорошем.
– Согласен! Это предложение вполне соответствует моим представлениям о приятном времяпрепровождении. Думаешь, нам удастся бежать отсюда?
– Трудно сказать. – Витус отставил в сторону бачок и миски. Потом расшевелил тлеющие угли. Подложил еще несколько поленьев, чтобы огонь не погас до самого утра. – Нам нужно осмотреть каждую пядь стены, каждую щелочку или трещину в кладке, и особенно это касается пыточной камеры.
– Почему это особенно пыточной камеры?
– А известно тебе, что такое «Железная дева»? – вопросом на вопрос ответил Витус.
– Железная дева? Ну конечно! В Ла Корунье у меня была девчонка, ее все так дразнили, – Магистр улыбнулся. – Но шутки в сторону – представления не имею!
– Может быть, завтра утром мы это узнаем. Поблизости от первой пыточной камеры есть, очевидно, и вторая – она на четыре ступени ниже. Там и должна находиться эта «дама».
Витус закончил уборку камеры.
– Я думаю, надо выспаться. Ложись на кровать.
– И не подумаю! Кровать твоя, по крайней мере до тех пор, пока не заживут твои раны. А я устроюсь на полу, на тюфяке. Как-никак я к этому уже привык.
Витус улыбнулся:
– Когда у тебя такое кислое лицо, с тобой лучше не спорить. Ладно, лягу на кровать. А потом мы будем с тобой спать на ней поочередно.
– Я знал, что сумею тебя убедить, – захихикал маленький ученый и устроился на тюфяке под стенкой.
Витус задул свечу и тоже лег. На спине он лежал, особо острой боли не испытывая, что его очень обрадовало.
– Спокойной ночи, Магистр!
– Спи спокойно, сорняк!

Они проснулись с первыми лучами солнца.
– Только после вас, – улыбнулся Магистр, пропуская Витуса первым. Тот, выйдя из камеры, сразу повернул голову налево. Как он и ожидал, Нуну закрыл дверь в конце коридора. Дальше не пройти.
В самом конце коридора оказалось несколько зарешеченных окон, и можно было увидеть клочки голубого неба. Витус прислушался. До его слуха дошел слабый, едва уловимый шорох. Так шуршат листья на ветру, но он знал, что перед зданием тюрьмы нет ни единого деревца. «Наверное, вода где-то сочится», – мелькнуло у него в голове. Ну да, все верно! Где-то поблизости от тюрьмы протекает Пахо. Днем плеска воды нипочем не услышишь, а утром, когда город еще не проснулся, – другое дело.
Магистр окинул окна взглядом знатока:
– Решетки литые. Тут мы бессильны. Разве что святой Франциск Ассизский превратит нас в птичек небесных.
– Подожди-ка, – Витус вернулся в камеру и появился вновь, держа в одной руке глиняный кувшин, а в другой горящую свечу.
– Кувшин не идеальное средство для переноски угольев, но лучше, чем ничего.
– Обо всем-то ты подумал.
– Возьми, – Витус дал Магистру кувшин, а сам со свечой в руке пошел по коридору направо. В самом его конце и находилась та самая лестница, что вела в пыточную камеру. Согнувшись в поясе, они спустились по ее каменным ступеням.
В камере Витус зашел за судейский стол, снял со стены факел и опустил его в кувшин. Послышался шипящий звук, потом из кувшина вырвалось пламя. В камере сразу стало светло. Витус повеселел, когда заметил при входе в пыточную, что Нуну сменил старый факел на новый. Сам того не ведая, он позаботился, чтобы здесь было достаточно света, когда они начнут поиски.
– Пошли.
Держа факел перед собой, он дошел до лестницы в четыре ступени и, поколебавшись недолго, спустился вниз, в темень. Оказавшись внизу, он увидел камеру таких же размеров, что и верхняя, только пыточных инструментов в ней не было. В дальнем углу стояло что-то вроде кузнечного горна, над ним – дымоход, а под стеной – верстак.
– Господи Иисусе! – Магистр неожиданно схватил Витуса за руку, да так, что тот даже скривился от боли.
– Вон там, посмотри! В левом углу!
То, что он увидел, походило на улыбающуюся Смерть.
Улыбка играла на тонких, как лезвие ножа, губах, а черты лица этой Смерти казались размытыми в неверном свете факела, хотя можно было догадаться, что это лицо Мадонны. Тело ее было застывшим, как у статуи. На ней накидка, длинная, до щиколотки. Казалось, накидку ей кто-то набросил на плечи, потому что фигура была безрукой. Ее, очевидно, отлили из металла, потому что в свете факела фигура отливала загадочной синевой.
– Это, скорее всего, и есть «Железная дева», – прошептал Магистр, едва придя в себя от испуга. – Посвети мне, я хочу осмотреть ее вблизи. – Он пошел наискосок через камеру, несколько раз споткнувшись о камни вроде тех, что применялись при «сухой растяжке» в верхней камере.
– Особенно близко не подходи. У меня недоброе предчувствие. Что-то с этой фигурой не так...
– Ну, тогда я осмотрю горн.
Ученый осмотрел печь с покрытой копотью трубой, но не обнаружил ничего примечательного.
– Прошло никак не меньше двух недель с тех пор, как здесь разжигали огонь, – объявил он. – Проверю, что это за верстак.
Он осмотрел его со всех сторон.
– Ничего... Нет, что-то есть! Смотри, тут какой-то ящик.
Он потянул его на себя и достал большую толстую книгу.
– Поглядим, как она называется. Иди сюда с факелом.
Витус посветил ему...
– «Liber dolorum Dosvaldensis» – прочел маленький ученый. – С ума сойти: «Книга болей Досвальдеса»!
Он открыл книгу и с интересом принялся листать ее.
– По-моему, это перечисление пыточных предметов в тюрьме – во всех ее камерах. Но я что-то плохо вижу, читать трудно. Попробуй-ка ты, – он отдал книгу Витусу и взял у него факел.
Витус подтвердил его предположение.
– Камеры пронумерованы и так и называются «Cella-I» Cella (исп.) – камера.

, «Cella-II» и так далее. Что находится в первой камере, нам хорошо известно, насчет второй камеры тут вот что сказано: «Здесь находится „Железная дева“, названная также „матерью, боль приносящей“, или «Madre dolorosa».
– А как эта «дама» действует? Что сказано там об этом? – продолжал расспрашивать Магистр.
Витус прочел вслух:


...затем осужденный грешник должен выть подведен с завязанными глазами к женоподобному приспособлению, после чего тот раздвинется, как ноги похотливой женщины, втянет его в себя и затем уничтожит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83