Повторяю, мне не менее чем тебе приятно знать, что ты занимаешься тем, к чему стремилась. Ты многого добьешься, и тогда я первая поздравлю тебя.— Я знаю, если бы не вы, этого бы никогда не произошло.— Ах, в жизни все бывает, дорогая.Потекли дни, заполненные обычной, будничной суетой. Я не часто виделась с Лайзой Феннел. Думаю, она не хотела вмешиваться в нашу жизнь. В ее распоряжении теперь была большая комната в мансарде, со скошенным с обеих сторон потолком. Там она и жила в мире и довольстве. Случалось, она пела куплеты из «Графини Мауд», и я часто думала, что это поет мама.Прошло уже три месяца после премьеры «Графини Мауд», а зрители все еще валом валили в театр. Некоторые ходили по нескольку раз. Это означало полный триумф.Лайза обычно приезжала домой вместе с мамой и Мартой. Не думаю, что Марта была в восторге от такого нововведения. Она очень ревниво относилась к маме, и я была уверена, что ее возмущает мамино участие в судьбе Лайзы.Лайза догадывалась об этом и изо всех сил старалась не вызывать ее раздражения. Вообще, мне казалось, что Лайза многое понимает и ведет себя крайне осмотрительно, боясь настроить против себя кого бы то ни было.Я как-то поделилась этими мыслями с мамой, и она сказала:— Да, возможно. Бедняжка так боится потерять свою работу. Она не хочет никого огорчать. Я ее прекрасно понимаю. Мы должны постараться сделать так, чтобы она чувствовала себя увереннее.А потом случилось нечто, имевшее немаловажные последствия. Однажды днем Дженет Дэар пошла за покупками на Роджент-стрит, поскользнулась на мостовой и сломала ногу в двух местах. После такой травмы нечего было и думать, что она скоро вернется в театр.Дженет участвовала в хоре и кордебалете, а, кроме того, была дублершей. Без нее кордебалет стал таким же, каким был до прихода Лайзы. И если с этим еще можно было смириться, то дублерша, хотя в ее помощи нуждались очень редко, все же была необходима.Я видела, как засветились надеждой глаза Лайзы.Прежде всего она подошла к маме.— Я знаю все куплеты, все танцы. Я видела все ваши спектакли.— Мне это известно, — сказала мама. — Думаю, ты бы подошла на это место, но я не могу решать за Долли. Если я предложу ему тебя, он непременно станет возражать.— Но я в самом деле знаю эту роль… Я буду работать, репетировать…— Все знаю, дорогая. Ты — именно то, что нужно. Положись на меня. Я подумаю, что тут можно сделать.Вопреки ожиданиям, Долли был на удивление сговорчив. Думаю, он и сам понял, что Лайза Феннел — это наилучший выход. Она стремилась быть точной маминой копией, знала все куплеты. Итак, он не выдвинул никаких возражений, и вопрос был решен.Лайза Феннел теперь была не только артисткой хора и кордебалета, но и дублершей Дезире. Дублерша Несколько раз я виделась с Родериком Клеверхемом. Эти встречи всегда были случайными и происходили в те дни, когда мама играла в дневных спектаклях.Я обычно выходила из дома вскоре после маминого отъезда в театр, а он поджидал меня на улице. В этом всегда было что-то волнующее, ведь я никогда наверняка не знала, встречу ли его на этот раз.Хотя в душе была почти уверена, что встречу.Думаю, нам обоим нравилось, что эти встречи происходят как бы случайно. Наверное, мы оба чувствовали, что их следует держать в тайне, учитывая отношения между нашими родителями.Эти встречи доставляли мне огромное удовольствие. Мы много бродили по улицам, пили чай в нашем маленьком кафе, а потом он провожал меня до театра, где я встречалась с мамой, и мы все вместе — мама, Марта, Лайза и я — возвращались в экипаже домой.Иногда мы с Родериком спускались по Пикадилли к Грин-парку. Там мы присаживались отдохнуть и понаблюдать за прогуливающимися людьми.Я многое узнала о его доме. Он рассказывал об интересных людях, посетивших Леверсон Мейнор после того, как там были обнаружены древнеримские развалины. Я, конечно, тоже рассказывала ему о себе.Я понимала, что этот период в наших отношениях должен был когда-то кончиться. Мы не могли продолжать встречаться таким образом — почти что тайно. Я ничего не рассказывала маме о продолжении нашего знакомства, что было совершенно необычно для меня, потому что раньше я была с ней абсолютно откровенна. Полагаю, он тоже ничего не говорил своему отцу.Я была права, когда говорила себе, что это не может больше так продолжаться. Мне хотелось, чтобы он бывал у нас в доме, ему хотелось пригласить меня к себе в Кент. Я и сама мечтала побывать там, испытывая при этом жгучее любопытство к леди Констанс, любопытство даже более сильное, чем к древнеримским развалинам.Был вторник, и мама по обыкновению занималась со своей портнихой, ей хотелось обновить костюмы к спектаклю. По ее мнению, им следовало быть немного ярче. Накануне я сказала Родерику, что в этот день буду свободна, и он предложил встретиться.Гуляя, мы дошли до Грин-парка и присели отдохнуть. И тут Родерик спросил:— Что мы будем делать, Ноэль?— В каком смысле?— Я хотел сказать, как долго мы еще будем так встречаться? Ты ведь не говорила об этом маме, правда? Я тоже не сказал о наших встречах отцу. Но ведь это странно. Почему мы так поступаем?— Наверное, мы оба понимаем, что это может поставить их в затруднительное положение.— Да, что касается моего отца, так оно и будет.— Ну, мою маму не так уж легко смутить. Возможно, она подумает, что это вполне нормально. Не знаю.— Получается, что мы оба скрываем это от своих родителей, но это просто абсурд. Их отношения не должны нас касаться.— Дело в том, что твоя мама ничего не знает о дружбе между твоим отцом и моей мамой, а если бы она знала, то, конечно, не одобрила бы ее.— Разумеется. И отец вовсе не хочет, чтобы она об этом узнала.— Вот из-за этого нам и приходится держать все в тайне.— Нет, я хочу открыто бывать в вашем доме. Я хочу, чтобы ты приехала в Леверсон. В конце концов, мы с тобой друзья. Во всяком случае, я бы хотел надеяться, что это так.— Я тоже.— Ну, раз мы оба на это надеемся, так и должно быть. Так как же мы поступим, Ноэль?— Я в самом деле не знаю.— Понимаешь, ты и я, мы…— Как, это ты, Ноэль?Я остолбенела. К нам направлялась Лайза Феннел. Я почувствовала, что краснею. Она не сводила любопытных глаз с Родерика.— Познакомься, это мистер Родерик Клеверхем, сын мистера Чарли Клеверхема, — сказала я.— Ах! Очень рада познакомиться.— А это Лайза Феннел. Она тоже играет в спектакле «Графиня Мауд».— А я тут прогуливалась, — сказала она, — хотела немного передохнуть перед вечерним спектаклем. Погода сегодня замечательная, не правда ли? Я обожаю лондонские парки. Можно мне присесть с вами?— Пожалуйста, садитесь, — сказал Родерик. Она уселась по другую сторону от него.— Мне кажется, я никогда не видела вас в доме, — сказала Лайза.— Нет, я заходил однажды, — возразил Родерик. — Не так давно.— Думаю, это было еще до тебя, Лайза, — заметила я.— Ноэль рассказывала вам, как случилось, что я оказалась в этом доме?— Да, она как-то говорила об этом.— Это просто чудо какое-то. Прямо как в сказке. Представьте, я чуть не погибла тогда.— Но экипаж ехал не так уж быстро, — сказала я.— Вот с этого-то все и началось. Дезире — знаменитая актриса — была так добра ко мне, — ее голос слегка дрогнул. — Она самый замечательный человек в мире.— Да, я много слышал о ее доброте.— Вы живете в Лондоне?— Нет, за городом, но у нас есть небольшой домик в Лондоне. Моему отцу это необходимо — он часто бывает в Лондоне по делам. Так удобнее.— Конечно, так удобнее, я в этом не сомневаюсь. Я люблю Лондон. Такой древний и в то же время современный. Удивительное сочетание! Вам так не кажется?Родерик с ней согласился.— У мистера Клеверхема есть кое-что весьма древнее в своем собственном доме, — сказала я Лайзе. — На их землях нашли остатки древнеримского поселения.— Потрясающе! — воскликнула Лайза и повернулась к Родерику. — Расскажите же мне об этом!Слушая его рассказ, я одновременно думала о том, что мне говорил Родерик, когда она нас прервала. Мне показалось, он хотел сказать что-то важное. Как жаль, что она появилась в такой момент.Она слушала, просила рассказать поподробнее. Как видно, ей и в голову не приходило, что она нарушила наш тет-а-тет. Родерик был слишком хорошо воспитан, чтобы показать свое недовольство, но я была уверена, что он сейчас так же досадует на нее, как и я. Наконец я сказала:— Ну, ладно. Я должна идти.— Я тоже, — сказала мне Лайза. — Не думала, что уже так много времени.— Ну, тогда пойдем, — сказала я.Мы подошли к дому все вместе. Родерик попрощался и ушел.— Очаровательный молодой человек! — воскликнула Лайза, когда мы вошли в дом. Глаза ее сияли от восторга. — Ну и Чарли! Имеет такого сына и прячет его от нас!Вскоре вернулась из театра мама. Она только что обсуждала со своей портнихой новые туалеты для спектакля и хотела рассказать об этом мне. В первом акте голубое платье она меняет на темно-сиреневое, а в последнем акте ей непременно следует быть в красном.— Эти цвета лучше выделяются. Кроме того, это придаст спектаклю новое звучание. И всем нам пойдет на пользу, а то мы уже немного «заржавели». Как ты считаешь? Знаешь, я навещала Дженет Дэар. Ах, бедняжка! Она просто сходит с ума, так ей хочется поскорее вернуться. Если в этом деле хоть что-то зависит от нее самой, она скоро будет опять на сцене.Я подумала, что должна сказать маме о встрече с Родериком. Лайза может упомянуть в разговоре, что видела нас вдвоем, и маме покажется странным, что я сама не рассказала ей об этом.Когда мы остались одни, я сказала, как бы между прочим:— Кстати, ты помнишь Родерика Клеверхема, сына Чарли? Однажды он заходил к нам.— Да, конечно. Очень милый молодой человек.— Я виделась с ним раза два. Случайно.— В самом деле? Очень интересно.— Вообще-то, мы и сегодня с ним виделись. Лайза тоже была с нами.— Ах, да, Лайза… Я как раз вспоминала о ней, когда была у Дженет Дэар. Она так рада работать хористкой и дублершей.— Она бесконечно благодарна тебе. Ведь это ты все устроила, правда?— Я бы ничего не смогла сделать, если бы у нее не было способностей.— Она старается во всем подражать тебе.— Это потому, что она мечтает сыграть «Графиню Мауд». Возможно, когда-нибудь ей представится такой случай, упаси Господи. Но когда выйдет Дженет, это будет для нее ударом. Бедная девочка уже спит и видит, что она дублерша.Я подумала, что у меня нет причин испытывать угрызения совести из-за моих встреч с Родериком. Мама не проявила к этому особого интереса и, казалось, ее совсем не волнует, как это может повлиять на ее отношения с Чарли.Несколькими днями позже ко мне в комнату поднялась Джейн и сказала, что мама хочет меня видеть, и я немедленно должна пойти к ней.— Что-то случилось? — спросила я.— Да на ней лица нет, мисс Ноэль.Я поспешила к маме в комнату и, увидев ее, встревожилась не на шутку. Она действительно выглядела плохо как никогда.— Мне было так дурно, — проговорила она. — Должно быть, это рыба, что я ела вчера вечером. Но все началось сразу же после завтрака. Меня тошнит и очень кружится голова.— Может быть, тебе лучше полежать?— Я уже полежала. И что самое ужасное, судя по всему, я не смогу сегодня выступать.— Если будешь себя чувствовать, как сейчас, конечно, не сможешь. Думаю, нужно вызвать доктора Грина.— Ах, нет, не нужно. В этом нет необходимости. Просто я что-то съела. Это скоро пройдет. Но, думаю, тебе все же надо отправить записку Долли. На всякий случай. Может быть, все обойдется, но нужно быть готовыми.— Томас может отвезти ее прямо сейчас, — сказала я. Через полчаса Долли в страшном волнении уже был у нас.— Что случилось? Что-то съела? О, Боже всемогущий, чем я это заслужил?— Перестань разыгрывать трагедию, Долли. Сейчас не время. Если вечером я не смогу играть, нам нужно уже сейчас продумать, что мы будем делать, если в этом будет необходимость. А, может быть, и не будет, но мы должны быть готовы. Тогда, наверное, придется вместо меня выпустить Лайзу.— Эту дилетантку?!— Она не дилетантка. Сейчас она уже очень неплохо справляется. Ты сам это говорил, хотя легче было бы выжать воду из камня, чем заставить тебя признать это.— Ты так легко рассуждаешь, как будто это пустяк. Позволь тебе объяснить, это настоящее несчастье, катастрофа. И мне придется умиротворять всех этих людей, заплативших за то, чтобы увидеть Дезире, а не дилетантку из провинции.— Можно подумать, тебе впервые приходится выпускать дублершу. Ничего ужасного не случится, только не впадай в истерику и попытайся рассуждать здраво. Тебе нужно, не откладывая, взяться за дело, Долли. Разумеется, скорее всего я поправлюсь, до спектакля еще два часа. Но, пока что…— Эта девушка здесь? — спросил Долли.— Да, — ответила я. — Позвать ее сюда?— Немедленно.Я поднялась к Лайзе в комнату. Она выжидающе взглянула на меня.— Мама не здорова, — сказала я. — У нее страшная рвота и головокружение. Приехал Долли. Она боится, что сегодня не сможет играть.Лайза пристально смотрела на меня, безуспешно пытаясь скрыть свою радость. Впрочем, я понимала, что это вполне естественно.— Она, что — совсем разболелась?— Нет, это только приступ разлития желчи. Ей нужно полежать — когда она встает, у нее кружится голова. Сомневаюсь, что она сможет играть сегодня. Тебе нужно сейчас же спуститься вниз. Долли как тигр в клетке мечется по комнате, а мама пытается его успокоить.— Он, наверное, в ярости.— Как обычно, ты же знаешь Долли.— Он не доверит мне это.— Придется, — сказала я. — Если бы он считал, что ты с этим не справишься в случае необходимости, он бы не поставил тебя дублершей.— А твоя бедная мама, как это ужасно!— Не думаю, что это что-нибудь серьезное. Она считает, что съела что-то неподходящее. Поторопись. Чем дольше ты заставишь ждать Долли, тем больше он рассвирепеет.Она поспешила вниз, а я пошла к себе.Конечно, может быть, это счастливый шанс для Лайзы. И вполне естественно, эта мысль затмевает сейчас для нее все остальное.К вечеру мама почувствовала некоторое облегчение, но не настолько, чтобы ехать в театр. Мне хотелось остаться возле нее, но она сказала, что я должна быть с Лайзой и подбадривать ее перед выходом.— Бедная, я знаю, как она сейчас переживает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49