Каждый из нас слишком раскрыл перед другим душу.Как странно, что в этой кошмарной ситуации, из которой к нашему общему ужасу мы могли не выйти живыми, леди Констанс и я стали добрыми друзьями.С трудом разглядев циферблат своих часов я поняла, что прошло уже два часа. Мы прислушивались, не донесется ли каких-нибудь звуков сверху, но все напрасно. Я боялась наступления ночи, потому что это означало бы, что надежды на спасение до утра не будет.Когда Родерик вернется домой, он сразу же обнаружит наше отсутствие. Где он будет искать нас? Догадается ли он пойти к этому месту?— Сколько мы уже здесь? — спросила леди Констанс.— Прошло больше двух часов, как мы здесь с вами встретились.— Я сюда попала еще раньше. Мне это время показалось вечностью. Тогда было хуже всего.— Наверное, вы просидели до меня больше часа, я видела, как вы выходили из дома. Я знала, куда вы отправились, потому что вы раньше об этом говорили. Наверное, вы провалились вскоре после того, как вышли.— Находиться здесь, в этой яме одной — это ужасно.— Нам еще повезло, что мы упали на эту каменную плиту. Не знаю, что это такое. Похоже на скальный выступ. Он очень твердый. А над ним свободное пространство. Я думаю, только это нас и спасло. Что бы это могло быть?— Конечно, сидеть на мокрой земле было бы еще хуже. Так все таки безопаснее.— Вот об этом-то я и говорю. Нам обеим очень повезло, что мы наткнулись на этот камень.— Будем надеяться, на нем наше везение не кончится.Она испытывала потребность постоянно разговаривать. Молчание для нее было непереносимо. Она принялась рассказывать мне о своем детстве и юности, проведенных среди великолепия их родового замка, в котором, однако, всегда не хватало денег. А Чарли, несомненно, был очень богат. Хотя и не такого знатного происхождения, как она. Но семья была готова смириться с этим. Он был готов помочь, и согласие на брак было дано.— Но, понимаете, я любила Чарли, — продолжала она. — Я не встречала более доброго человека, чем он. Чарли так не был похож на других. Я вышла за него замуж, потому что этого хотели мои родители, но я действительно полюбила его. И более всего на свете я хотела, чтобы он любил меня. И так было до определенного момента. А потом появилась Дезире.— Я уверена, что она бы очень огорчилась, узнав, что стала причиной ваших страданий. Она никогда не хотела прячинять кому-либо боль. Она легко относилась к жизни. У нее были друзья среди мужчин, радость, веселье, шумные компании — вы понимаете?— Мне не так-то просто это понять. Ведь Чарли был моим мужем, а у нее мужа не было.— Мой отец умер много лет назад. Я не знала его.— Понятно. И поэтому она считала, что чужие мужья — это ее добыча.— Нет, она никогда так не думала. И никогда не занималась добычей. Они сами шли к ней. И все были друзьями. Нужно уметь радоваться жизни. В этом была ее философия. Она наслаждалась жизнью и хотела, чтобы все ее окружающие делали то же самое.— Не обращая внимания на горе, которое она причиняет.— Она об этом не знала. Она бы отослала Чарли обратно к вам и велела бы ему быть хорошим мужем, если бы только знала.— Но в жизни было все не так. Наверное, она была очень красива.— Да, но в ней было нечто большее, чем внешняя красота. Вам, наверное, неприятно говорить об этом?— Нет, я хочу знать. Теперь я представляю ее гораздо лучше. Раньше я о ней думала, как о коварной сирене.— Может быть, сирена, но не коварная. Умышленно она бы никогда не причинила вам боль. Иногда я думаю, она убедила себя, что все воспринимают жизнь так, как она. Слушайте!Мы замолчали, напрягая слух.Ничего не было слышно.— Мне показалось, я слышала голоса, — сказала я, и мы опять замолчали, прислушиваясь.— Ах, вот опять.— Эй! Эй!— Давайте кричать вместе, — сказала я.— Эй! Эй, мы здесь внизу!Леди Констанс кричала вместе со мной. Затаив дыхание, мы ждали ответа, но все было тихо.— И все же там кто-то есть, — прошептала я. — Должно быть, нас ищут.В порыве радости мы обернулись друг к другу и обнялись. Думаю, мы обе были готовы расплакаться.Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, напряженно прислушиваясь. Ни звука. Наше разочарование было беспредельным.— Давайте позовем еще раз, — сказала я и закричала: — Мы здесь! Мы здесь, внизу!В ответ я услышала голос. Это был Родерик.— Вы меня слышите? Слышите меня?— Да, да!— Не двигайтесь. Ждите. Мы сейчас.Наверху просвет закрыла какая-то темная фигура.— Ноэль! Мама!— Мы здесь, — крикнула я. — Мы здесь, вместе.— Слава Богу! Ни в коем случае не двигайтесь. Это опасно.Затем все смолкло. Казалось, ожидание тянулось бесконечно долго, хотя прошло, наверное, не больше пяти минут. Потом опять послышался голос Родерика. Вероятно, он пришел не один, так как были слышны и другие голоса.Родерик крикнул, наклонившись к провалу:— Мы спускаем веревки. Обвязывайтесь ими вокруг талии. Мы вас сейчас вытащим.Мы не сводили глаз с отверстия и увидели, как спускают веревки. Я схватила их. Сначала я помогла леди Констанс обвязать одну из них вокруг талии, потом обвязалась сама.— Вы готовы? — крикнул Родерик.— Сначала вы, — сказала я леди Констанс.— А если опять земля начнет обваливаться?— Я же привязана веревкой. Все будет нормально.— Ноэль! Ноэль! — позвал меня Родерик.— Я здесь, — откликнулась я.— Мы сейчас начинаем. Будем поднимать вас одновременно. Прижмитесь друг к другу. И проверьте, надежно ли вы привязаны. Готовы? Начали.Мы обхватили друг друга руками, и начался подъем. Медленно двигаясь вверх, мы сбивали собой рыхлые пласты земли. Было слышно, как комья и камни барабанят по плите, на которой мы только что сидели. Все ближе и ближе был край провала… и вот, наконец, нас охватили потоки свежего воздуха, и мы оказались на поверхности. Воздух, казалось, пьянил нас. А самое замечательное — рядом был Родерик. Он обнимал нас обеих.— Ну и напугали вы нас, — сказал он срывающимся от волнения голосом.Потом отвязали веревки. Леди Констанс не могла встать на ноги, и ее отнесли в экипаж, ожидавший неподалеку. Комья земли летели с моей одежды. Меня шатало, и если бы Родерик вовремя не поддержал меня, я бы упала. Он крепко держал меня в своих объятиях.— Это такое счастье, такое счастье, что ты спасена, — сказал он. — Ах, Ноэль, когда ты была там…— Я знала, что ты придешь. Я это чувствовала все время. И это спасало меня от отчаяния, — сказала я.На несколько мгновений он еще крепче обнял меня, и в этот момент я ощутила такое счастье, какого не испытывала ни разу после смерти мамы.— Ноэль, я люблю тебя, — сказал он. — И больше никогда не отпущу тебя.— Я и сама этого хочу.Так мы стояли несколько секунд. Потом он сказал:— Мы еще продолжим этот разговор. Но сначала нужно отвезти вас обеих домой, убедиться, все ли с вами в порядке. Милая моя Ноэль, я благодарю Всевышнего, что нашел тебя.Я села в экипаж. Леди Констанс лежала на спине с закрытыми глазами. Ее было трудно узнать — лицо и одежда вымазаны грязью, волосы растрепаны. У меня невольно мелькнула мысль, как же, должно быть, выглядела я, когда Родерик объяснялся мне в любви.Леди Констанс приоткрыла глаза и улыбнулась мне. Теплота и дружеское участие, которое я чувствовала с ее стороны, когда мы вместе переживали опасность, не исчезли.Это был невероятный, ошеломляющий случай. Мне пришлось пережить смертельную опасность, чтобы обнаружить, что я еще могу быть счастлива.Мне казалось, что все это не явь, а сон, от которого я вот-вот очнусь.Эта ночь прошла как в тумане. Потрясение оказалось более сильным, чем я сначала предполагала. Меня отвели в мою комнату. Первым делом я сбросила с себя грязную одежду и приняла ванну. Я решила это сделать до прихода доктора.Невероятно, сколько на мне было земли. Она была повсюду: и в карманах плаща, и в туфлях.Я уже была в кровати, когда ко мне зашел доктор и, осмотрев, заявил, что все кости целы, хотя есть множество ушибов, и, поскольку я пережила сильный шок, меня нужно накормить горячей пищей, а потом дать успокоительное, которое он для меня оставит. А на следующее утро я сама решу по своему самочувствию, могу ли я встать с постели.Я с радостью все исполнила. Мне было неприятно думать о пережитом потрясении, потому что тогда вспоминались жуткие минуты, когда я, провалившись, считала, что так и останусь под землей, похороненная заживо. Мне хотелось побыть одной и думать о Родерике, вспоминать его руки, обнимающие меня, его счастливое лицо, когда он понял, что я спасена. Мне хотелось вспоминать о том, как он сказал, что любит меня. И еще о том, что леди Констанс и я говорили друг другу в минуты откровения. Всего этого было достаточно для одной ночи.Что же касается леди Констанс, она страдала от растяжения в лодыжке и сильного нервного потрясения, поэтому должна была оставаться в постели до следующего визита врача.Я крепко спала и проснулась на следующее утро хорошо отдохнувшей. Мне не терпелось скорее увидеть Родерика и леди Констанс.Я с наслаждением потянулась в постели, на чистых простынях и мягких подушках. Потом окинула взглядом комнату и выглянула в окно. Сейчас все казалось таким красивым и дорогим для меня. Ведь я думала, что, может быть, уже никогда больше этого не увижу.Какая удача, что нас отыскали так быстро, а это произошло действительно довольно быстро. Могло так случиться, что мы до сих пор находились бы там. Я содрогнулась от одной мысли об этом.Я раздумывала о том, стоит ли мне вставать, и как все будет, когда мы снова встретимся с Родериком. Ведь наши отношения после его признания будут уже другими. Мне и раньше казалось, что несколько раз он был готов объясниться мне в любви, однако не сделал этого, и тогда это заронило сомнения в мою душу. А вчера был такой волнующий момент, что слова сами срывались с губ.Я была счастлива. Меня переполняли радостные надежды на будущее, которое прежде сулило одни только разочарования. Стоило пережить такую опасность, чтобы услышать такие слова.Дверь моей комнаты тихонько приоткрылась. Вошла Герти. Вид у нее был взволнованный и выжидающий.— Я заглянула узнать, не проснулись ли вы, мисс, — сказала она. — И не надо ли вам чего. Я подумала, лучше я не буду стучать, а то еще разбужу вас, если вы еще спите.— Спасибо, Герти. Я уже не сплю.Она подошла к постели, глядя на меня широко открытыми глазами, как будто перед ней был совсем другой человек, не похожий на того, кого она знала раньше.— Уж как я благодарю Бога, что вы живы, мисс.— Спасибо, Герти.— И я этому тоже чуть-чуть помогла. Ах, как ужасно что с вами случилось. И подумать только, если бы я не смогла… Вы знаете, мисс, я была просто счастлива, что я… После всего, что вы для меня сделали, я тоже смогла что-то сделать для вас.— Что ты хочешь этим сказать, Герти?— Да это все она, Китти. Когда она прибежала сюда, ко мне. Вся такая расстроенная. Она все знала, понимаете? Она сейчас здесь и больше туда не вернется. Мистер Родерик сказал, ей надо дать комнату. Надо думать, и работа здесь для нее найдется. А ее светлость тоже возражать не станет, раз уж она спасла ей жизнь.— Герти, я ничего не понимаю.— Да это она, Китти, прибежала сюда. Она была в таком страхе, не знала, что делать. Вот и пришла ко мне. Я вам рассказывала, что мы подружились, когда я помогла ей с сумкой и она глядела на меня, как будто я важная персона. Поэтому теперь, когда она чего-то пугается, то приходит ко мне. Вот она и рассказала, что старая миссис Карлинг убрала табличку.— Какую табличку?— С предупреждением не ходить по этой тропинке.— А там была табличка?— Ну да. Вот ведь какое злодейство. Китти считает, поэтому-то вы и провалились. Миссис Карлинг знала, что вы почти каждый день ходите навещать мисс Вэнс. Как она подстроила, так и вышло.— Герти, я не могу в это поверить. Неужели миссис Карлинг убрала табличку в надежде, что я попадусь в ловушку!Герти кивнула и с глубокомысленным видом заявила:— У нее не все дома. Последнее время с ней просто сладу нет. Это ведь она подожгла флигель. Потому что хотела, чтобы мисс Вэнс переехала работать сюда, в Мейнор.— Подожгла флигель!Герти опять многозначительно посмотрела на меня.— Она хотела, чтобы мистер Родерик достался Фионе. Она все время ходит и бормочет это себе под нос. Китти сама слышала. Поэтому она и старалась, чтобы ее взяли в дом, а вы чтобы из дома убрались. Вот, думаю, в чем все дело.— Нет, этого не может быть.— Тогда зачем она убрала табличку? А в ночь, когда случился пожар, Китти видела, как она выходила ночью из дома и брала с собой керосин. А потом еще своими глазами видела, как она убирала табличку. Китти вышла из дома и ждала там. И видела, как вы шли по тропинке. Леди Констанс она не видела, а вас видела. Она сперва не знала, что ей делать. Потом пришла ко мне. Меня — как обухом по голове. Бросилась об этом рассказывать. Сразу же разыскали мистера Родерика, он собрал людей, с веревками и всякими приспособлениями. Вот так они вас и вытащили. Но Китти боялась возвращаться после того, что сделала. Поэтому она сейчас здесь. Я оставила ее в своей комнате. Я ей все твержу, что она правильно сделала, что рассказала про свою хозяйку. Я говорю, она может теперь не бояться, ей не придется возвращаться к миссис Карлинг. Я буду о ней заботиться.— О, Герти.Она бросилась ко мне и обхватила руками за шею. Какое-то время мы стояли, обнявшись.— Уж я так рада, что вас спасли, мисс, так рада! Просто голову потеряла от радости. Вы живы и здоровы, и я тоже для этого что-то сделала… Ладно, не принести ли вам чего-нибудь поесть? Может, кофе с тостами?— Да, Герти, пожалуй. И еще — горячей воды. Я хочу встать.— Сейчас все будет.Я опять легла в постель, удивляясь услышанному и размышляя, возможно ли, чтобы это было правдой.Я поспешно умылась, оделась и немного поела. Должна признаться, я чувствовала некоторое головокружение, но это было скорее из-за множества событий, случившихся за такой короткий срок, чем из-за физического недомогания.В голове у меня беспорядочно мелькали воспоминания жуткие мгновения моего падения, разговоры с леди Констанс, спасение, рассказ Герти и, самое главное — слова Родерика о том, что он меня любит.Больше всего мне хотелось увидеться с Родериком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49