Думала, ты поймешь.Я не могла говорить. Все мои мысли обратились к Дезире, и желание быть с ней было так сильно, что я почувствовала ненависть к этой женщине, которая своими действиями, пусть и не прямо, отняла у меня ее.Наверное, мне следовало попытаться понять ее. Представить, как отчаянно она рвалась к успеху и надеялась, что ценой лишь небольшого недомогания мамы она этого достигает. Возможно, она считала, что мама на ее месте сделала бы то же самое. Что она бы поняла и, возможно, сочла бы это довольно забавным. Я видела муку на лице Лайзы и знала, что она говорит правду, рассказывая о своих страданиях после такого трагического оборота событий.Ее лицо окаменело. Она старалась подавить свои чувства.— Я устала от всего этого. Я уже заплатила за то, что я сделала твоей маме. Я получила свой шанс и не сумела им воспользоваться. Это опасно — вмешиваться в судьбу, пытаться заставить жизнь идти тем путем, каким ты хочешь. Я вмешалась. Могло показаться, что я получила свой шанс, а теперь — вот, посмотри на меня. Твоя мама сделала то же самое, и в результате ты потеряла Родерика. Жизнь посмеялась над нами. Ты должна это понять, Ноэль. Я слишком много страдала. Все, с меня хватит! Я не уеду из этого дома. Я останусь здесь. И никогда, пока я жива, я не уступлю тебе Родерика. Он женился на мне. Он сделал это по собственному желанию. Его никто не принуждал. Я не откажусь от него. Я не уеду, чтобы жить в какой-нибудь лечебнице, как бедная миссис Карлинг, только потому, что стою у тебя на пути. Это мой дом, и я останусь в нем.Больше я была не в силах это выносить.Я оставила ее и пошла к себе в комнату.Я была настолько потрясена признанием Лайзы, что почти не спала в ту ночь.На следующее утро с очередным визитом к Лайзе приехал Доктор Даути.Леди Констанс спросила меня, не могу ли я пойти с ним, так как он хотел, чтобы кто-нибудь присутствовал пр осмотре.Лайза лежала в кровати, опершись на подушки. Увидев меня, она отвела глаза.— Приехал доктор Даути, — сказала я.— Обычный осмотр, миссис Клеверхем, — сказал доктор. — Как вы себя чувствуете?— Не очень хорошо.— Все та же боль и в том же месте?Она кивнула. Несколько минут доктор осматривал ее спину. Наконец, удовлетворенно крякнув, он сказал:— Что ж, у меня для вас хорошие новости. И я очень оптимистично настроен. Весьма оптимистично. Есть некоторые положительные сдвиги. Это благодаря операции и надлежащему лечению. Думаю, через несколько месяцев улучшение станет очевидным и тогда, моя дорогая миссис Клеверхем, мы сможем подумать об изменении вашего режима.— Что это значит? — нетерпеливо спросила Лайза.— Я не могу обещать, что вы сможете делать большой батман или как там у вас это называется, но свободно ходить — да. И уменьшатся эти ужасные боли.— Ах, если бы так!— Надеюсь, так и будет. Будем бороться, да? И, возможно, месяцев через пять…— Просто не могу в это поверить! Я уже думала, что это навсегда.— Nil desperandum, милая леди. Я думаю, у вас есть неплохие шансы на выздоровление.Лайза взглянула на меня, глаза ее сияли.— Какая замечательная новость, Ноэль!— Да, конечно.В этот момент она напомнила мне ту девушку, которая лежала у нас дома после того случая с экипажем.— Пожалуй, мне следует переговорить с леди Констанс, — сказал доктор Даути. Он взял Лайзу за руку.— Можете быть совершенно уверены в том, что я детально изучу этот вопрос и тогда навещу вас снова Я уверен. что мое лечение подействует на вас тонизирующе. Кстати, у вас достаточно болеутоляющего?Она показала взглядом на тумбочку, он достал из нее пузырек с таблетками и открыл его.— Этого вам хватит на несколько дней. Не забудьте, не больше двух за раз. На следующей неделе я пришлю вам еще. Они хорошо помогают, не так ли? Однако, будем надеяться, вскоре нужда в них отпадет.Он попрощался с Лайзой и я, проводив его к леди Констанс, оставила их одних.Когда он уехал, я пошла к леди Констанс.— Доктор сказал мне, что, по его мнению, излечение, хотя и не полное, возможно, — сообщила она.— Да, он нам тоже это сказал.— Интересно, как это повлияет на Лайзу?— Я думаю, это только укрепит ее решимость не уступать. Она мне вчера сказала, что никогда этого не сделает.— Мы должны убедить ее.— Не думаю, что кто-нибудь в состоянии это сделать.— Нельзя позволить одному человеку разбить жизни стольких людей.— Она цепляется за Родерика, за этот дом. Она не может представить без них свою жизнь.— Здесь много поставлено на карту.— Для нее — так же, как и для нас.— Дорогая моя Ноэль, подумай, что может означать ее отказ.— Ни о чем другом я и не думаю.— Она должна понять.— Она перенесла много страданий, — сказала я, и почувствовала, что с этого момента моя ненависть к ней за то, что она сделала маме, начала проходить. Она как бы растворялась в жалости к этому несчастному, нелюбимому, растерянному созданию.В тот же день позднее Родерик пошел к Лайзе. Когда он вышел от нее, по его лицу было ясно, что он очень расстроен. И я догадывалась, почему. Она дала ему ответ.Я была в гостиной с леди Констанс и Чарли, когда он вошел.— Она утверждает, что скоро выздоровеет, — сказал он. — Доктор сообщил ей, что у нее есть все основания на это надеяться.— Это правда, — произнесла леди Констанс. — Он сказал нам, что в ближайшее время можно ждать улучшения. Может быть, это будет не полное выздоровление, но значительное улучшение ее состояния.— Это хорошая новость для Лайзы. Остается только надеяться, что так и будет. Это бы очень помогло ей. Вполне естественно, она обрадована таким прогнозом. Однако она не намерена отпускать меня. И я ее достаточно хорошо знаю, чтобы понять, насколько это серьезно. Не знаю, повлияла ли эта новость на ее решение.— Она объявила мне об этом решении еще до прихода доктора, — сказала я.— Ее нужно убедить изменить его, — настаивала леди Констанс.— Не уверен, что это возможно, — сказал Родерик.— Я думаю, мне следует вернуться в Лондон, — проговорила я.— О, нет! — воскликнул Родерик.— Я должна. Я не могу здесь оставаться. И мне не следовало приезжать.Хотя приехала я потому, что она просила меня об этом. У нее была потребность признаться в содеянном. Бедная Лайза! Она была так же несчастна, как и все мы. И теперь она твердо решила не выпускать из рук то, что у нее есть. Она не собиралась уступать и открыто демонстрировала это. В глубине души я знала, что никакие слова убеждения не подействуют на нее.— Ну что за несчастье! — вздохнул Чарли. — Неужели нет никакого выхода?— Мы должны попытаться посмотреть на это ее глазами, — сказала я к собственному удивлению, поскольку еще недавно меня захлестывала волна ненависти. Я так хорошо понимала ее всепоглощающее стремление во что бы то ни стало добиться успеха на сцене. В каком-то смысле мама тоже стремилась к успеху. Лайза рассчитывала, что сможет извлечь для себя выгоду из чужого несчастья и быть счастливой. И потом… случилось это. Я полагала, она никогда не бросит то, что ей удалось схватить.— Я должна уехать, — повторила я. — Так будет лучше для всех.— Куда ты поедешь, Ноэль? — спросил Чарли.— Обратно в Лондон… на время. Я подумаю, чем мне заняться. У меня есть Мари-Кристин. Мы постараемся вместе что-нибудь придумать.— Я не могу с этим смириться, — сказал Родерик.— И я, — добавила леди Констанс.В этот вечер Мари-Кристин пришла ко мне в комнату.— Почему все ходят такие хмурые? — спросила она.— Мы возвращаемся в Лондон.— Когда?— В понедельник. Завтра мы не можем ехать, потому что по воскресеньям поезда не ходят, иначе бы…— Возвращаемся в Лондон! И в такой спешке! Нет, я не могу. Джек собирался показать мне, как очищать керамику.— Мари-Кристин, мы должны ехать.— Но почему?— Неважно, почему. Должны, и все.— А когда мы сюда вернемся?— Я думаю, никогда.— То есть, как это?— Ты ведь знаешь, что здесь происходит.— Ты имеешь в виду себя, Родерика и Лайзу?— Лайза решила остаться здесь.— Остаться здесь в качестве жены Родерика?— Ты слишком молода, чтобы понять это.— Ты же знаешь, ничто меня так не раздражает, как такие слова. Особенно, когда я все прекрасно понимаю.— Но это правда, Мари-Кристин. Лайза — жена Родерика, брак ко многому обязывает.— Не всегда. Некоторые разводятся.— Пусть так. Но в данном случае Лайза собирается остаться здесь, и Родерик с ней. А это означает, что мы должны уехать. Для нас здесь нет места!— Нет, так не может быть! Ты выйдешь замуж за Родерика. И мы будем жить здесь. Мы обе этого хотим.— Люди не всегда получаютто, что хотят, Мари-Кристин.— Нет, я не смогу отсюда уехать. Мне здесь так нравится. Я полюбила Джека и Фиону. Это так интересно. Я полюбила эти римские находки. Я хочу больше узнать о них. Все было великолепно. Я не хочу уезжать, Ноэль.— Мне очень жаль, Мари-Кристин. Но ничего не получится. Вполне возможно, что Лайза вылечится. Они с Родериком муж и жена.Лицо Мари-Кристин исказилось страданием.— Это не должно случиться! — горячо возразила она. — Должен быть какой-то способ это исправить.— В жизни не всегда удается сделать так, как нам хочется. Ты научишься понимать это, когда подрастешь.— Нет, я так не считаю. Мы должны что-то сделать.Бедная Мари-Кристин! Ей предстояло многому научиться.Это произошло сразу после закончившегося в унылом молчании ленча. Поскольку на следующий день я намеревалась уехать, мы с Мари-Кристин собрались навестить Фиону и Джека, чтобы сообщить им о нашем скором отъезде.Я была в своей комнате, одевала костюм для верховой езды, когда вошла леди Констанс.Она выглядела растерянной и потрясенной.— Случилось ужасное, — сказала она. — Лайза умерла. Приговор Последующие дни были похожи на странный сон. Все время кто-то приходил, кто-то уходил, и всюду слышались шепчущиеся голоса. У доктора Даути не было сомнений относительно причины смерти — это случилось в результате передозировки таблеток, которые он ей выписал. Он часто предупреждал Лайзу о воздействии этих таблеток. Ей было необходимо сильное болеутоляющее, потому что приступы боли иногда бывали невыносимыми, но он всегда подчеркивал, что нельзя принимать больше двух таблеток сразу. В крайнем случае она могла принять до шести таблеток в сутки, но и тогда их нужно было пить через определенные интервалы в течение двадцати четырех часов.Вскрытие подтвердило правоту доктора Даути. По концентрации лекарства в крови было установлено, что она выпила по крайней мере шесть таблеток сразу — а это смертельная доза.Дом стал молчаливым. Слуги ходили с таким видом, как будто они участники какого-то заговора. Я задавала себе вопрос, как много они знают? Вероятно, им известно, что я была помолвлена с Родериком, а потом внезапно уехала, и помолвка распалась. Знают ли они, что Родерик просил Лайзу дать ему свободу, чтобы он смог жениться на мне? Знают ли, что Лайза отказалась сделать это?Задавал ли кто-нибудь себе вопрос: не было ли это убийством? Когда случается внезапная смерть, в которой можно заподозрить убийство, обычно начинают искать мотив.Мотив, несомненно, был очевиден. Родерик хотел избавиться от своей жены. Это один из самых распространенных мотивов убийства. Родерик находился в доме в день смерти Лайзы. Как и я сама. И я могла быть в той же степени причастна к этому, как и он.Это были кошмарные дни, заполненные бесконечными предположениями. Я безуспешно пыталась отбросить от себя ужасные мысли, которые кружились у меня в голове.Теперь уже я не могла уехать. Я находилась в доме во время смерти Лайзы и должна была оставаться здесь до конца расследования.Не знаю, как я смогла пережить этот период ожидания. Меня страшило неизбежное расследование и в то же время я хотела, чтобы оно поскорее закончилось, чтобы я могла узнать худшее. Я помнила, что последовало за смертью мамы. Нас не оставят в покое, пока все не закончится. А каков будет приговор?Мари-Кристин держала себя очень отчужденно. Я не могла узнать, что у нее на уме. Леди Констанс заперлась у себя в комнате и не хотела ни с кем разговаривать. Чарли казался совершенно обескураженным. Думаю, Родерик испытывал то же, что и я. Нам хотелось побыть вдвоем и поговорить о самом важном, что камнем лежало на сердце. Но мы не могли этого сделать. Я чувствовала, что за нами внимательно следят.Однажды мне захотелось проехаться верхом. Мне казалось, я смогу лучше осмыслить происходящее, находясь вне дома.Родерик, вероятно, видел, как я выхожу из дома и последовал за мной.Я была уверена, что ему так же хотелось вырваться отсюда, как и мне.Я уже была в миле от дома, когда он догнал меня.— Ноэль, — сказал он. — Нам нужно поговорить. Мы должны высказать то, что у нас на душе. Как это случилось?— Наверное, она сама приняла эти таблетки.— Но она же считала, что должна скоро поправиться.— Да, я знаю. Но она все равно не была счастлива.— Но ты же не думаешь, что это я…?— О, нет, Родерик! Конечно, нет!— Я просил ее отпустить меня, но она отказалась.— Мы оба хотели этого, но не таким путем.— Если об этом узнают, это покажется…— Мы действительно хотели, чтобы она дала тебе свободу, чтобы мы могли пожениться и быть вместе, но не так.— Для меня самое важное, что ты ни на секунду не допускаешь мысли, что я…— Я бы никогда в это не поверила. Я так же, как и ты, хотела, чтобы она уехала. И я могла находиться в ее комнате. Но разве ты мог бы подумать, что это я?— Никогда.— Мы слишком хорошо знаем друг друга. И знаем, что никогда бы не были счастливы, если бы это стояло между нами.— Именно так я и думаю. Но сомнения…— Нет никаких сомнений.— Это я и хотел узнать.— Значит, что бы ни случилось, это никогда не будет стоять между нами.Мы все находились в зале суда: Родерик, Чарли, я, леди Констанс и Мари-Кристин.Первыми были выслушаны судебные эксперты, им задавали множество вопросов. Один из них заявил, что, вне всякого сомнения, миссис Лайза Клеверхем скончалась в результате принятия большой дозы обезболивающего лекарства, выписанного ее врачом.Доктор Даути сам давал подробные показания. Еще до того, как миссис Клеверхем стала его пациенткой, она получила серьезную травму позвоночника. Он детально описал ее заболевание и добавил, что, как правило, оно сопровождается сильными болями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49