– Нет. Женщина-Пантера не его дочь, иначе она была бы моей кузиной, а такая любовная связь считается у мускогов кровосмешением. Пантера родилась у его жены до того, как они поженились. Никто как отец не заявил на нее права. В любом случае брак девушки устраивает не ее отец, а дядя или брат по материнской линии.
– Ты говоришь об этом так легко, словно незаконнорожденный ребенок совсем не позор.
– Если женщина имеет любовников до замужества, то родить ребенка не считается позором ни для нее, ни для малыша. Но после свадьбы как муж, так и жена обязаны хранить верность. Наказания за супружескую измену очень суровы.
Барбара задумалась над иронией его слов.
– А среди моих людей все как раз наоборот. В брачную ночь женщина должна быть чистой, как только что выпавший снег, но будучи лишенной девственности, она может спать с кем пожелает, как и ее муж. – Тоскливый взгляд появился на ее лице. – Мои родители не выносили друг друга. Мама вздохнула с облегчением, когда отец умер, хотя, впрочем, она и не дожидалась его смерти, чтобы завести себе любовников. Боже, мир сходит с ума.
Девон ощутил в ее словах боль.
– У тебя было одинокое детство, ведь так?
Она подняла пестик и с силой опустила его.
– О, у нас с Монти были дюжины нянек и наставников. Мы никогда не были одни.
– Но у вас не было родителей.
Ее плечи опустились, и она повернулась к нему, внезапно почувствовав непреодолимую потребность излить душу.
– Знаешь, почему я была отправлена в Саванну? Я увела у матери ее любовника. – Увидя изумление, отразившееся на его лице, она добавила: – Нет, я, конечно, не спала с Дартом. При одной только мысли об этом у меня возникает желание выпить кружку того черного зелья и очиститься.
– Ты увела его, чтобы досадить ей, – сказал он, начиная понимать.
– Это был только один из моих грехов. Я проиграла кучу денег в покер и вела слишком фривольный образ жизни для незамужней женщины моего класса. Я взбалмошная и испорченная, Девон. – Она произнесла это, как вызов.
Он приподнял ее дерзкий подбородок и заглянул в эти яркие голубые глаза.
– С тех пор как мы встретились, я заметил твою склонность время от времени, скажем так, к безрассудному поведению.
Свет плясал в его глазах, но чем дольше они стояли так в центре оживленной деревни, тем больше все вокруг них куда-то исчезало, пока у него не возникло ощущение, что они с Барбарой единственные люди на земле.
Какой-то юноша с мячом и шестом наскочил на них, чуть не сбив Девона, торопясь попасть на игровое поле. Он, извиняясь, поклонился, и Девон отпустил его, улыбнувшись и похлопав по спине. Чудо было нарушено.
– Трудовой день подходит к концу. Все заканчивают свою работу и идут на поле смотреть игру.
– Я слышала крики и одобрительные возгласы. Он улыбнулся.
– И ты тоже хотела бы посмотреть? – Он взял из ее рук пестик и прислонил его к бревну. – Идем, посмотрим на любимое развлечение мускогов… э-э, на их второе любимое развлечение, добавил он, подмигнув.
Барбара Карузерс поймала себя на том, что хихикает, когда они проходили через деревенскую площадь к большому открытому полю с земляными валами, поднимающимися с трех сторон. Два столба с перекладиной стояли на противоположных концах поля, и несколько десятков молодых парней нетерпеливо сновали между ними, желая поскорее начать игру.
Когда они стали взбираться на крутую искусственную насыпь, Девон остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание. Барбара обвила его рукой вокруг талии и помогла преодолеть остаток пути.
– Ты уверен, что не переутомишься? – спросила она с сомнением.
– И это спрашивает английская леди, которая только что орудовала здоровенным пестиком в полуденной жаре? Лучше позаботься о себе.
– Но у меня же нет дырки в боку. К тому же Карузерсы выносливы.
Они наблюдали за бурной и быстрой игрой, выкрикивая одобрительные возгласы каждый раз, когда игроки забивали маленький, покрытый оленьей кожей мяч между столбами. Каждый игрок был вооружен двумя длинными шестами с небольшими петлями на одном конце. Одним шестом они ловили и отбивали мяч, другим отгоняли противников.
В юности Девон любил эту буйную игру, но теперь он боялся, что жестокое, кровавое состязание может шокировать чувствительность Барбары. Затем он вспомнил, как отец рассказывал о страсти англичан к петушиным боям и травле медведя собаками. По крайней мере здесь ранения получали люди, добровольно участвующие в игре, а не невинные животные. Когда она подскочила с пылающим лицом и начала возбужденно кричать вместе с остальными зрителями, он был восхищен. Что за великолепная женщина!
День за днем наблюдая за Девоном и Барбарой, Высокий Журавль все больше тревожился. Женщина-Пантера говорила ему, что происходит, но она была ревнива и злобна. Вначале он не обращал внимания на ее сообщения, считая, что она просто злится, потому что Девон не захотел жениться на ней. Теперь же он опасался, что она была права. Девон Блэкхорн увлекся английской аристократкой, женщиной, для него совершенно не доступной. Если он вовремя не остановится, то впереди его ждет только боль. Следует ли ему поговорить с племянником, пока дело не зашло слишком далеко?
Глава тринадцатая
Они вышли из толпы смеющихся, весело болтающих мускогов, которые наблюдали за игрой, и бесцельно побрели вдоль извилистого русла реки, удаляясь от шума и суеты деревни.
– Ты быстро выздоравливаешь, – сказала Барбара.
Девон наклонился и, захватив горсть гладких камушков, стал легонько бросать их по поверхности реки, от чего те запрыгали, словно мячики. Он ослепительно улыбнулся:
– У меня такая прекрасная сиделка, что скоро я сам смогу принять участие в игре.
– Не думаю, что мне доставит удовольствие видеть тебя в синяках и кровоподтеках. Эти игроки слишком уж грубы.
– До сих пор мне удавалось оставаться невредимым, за исключением нескольких шрамов, которые я получил совсем не в игре, – угрюмо добавил он.
– Ты проводил много времени в этих деревнях, когда рос?
Его прошлое было для нее интригующей тайной. Девон Блэкхорн образован и в то же время совершенно свой среди индейцев.
– Я рос в двух мирах. – В его глазах появилась тоска, выражение лица стало унылым. – Первая жена моего отца была родом из очень приличной семьи в Виргинии. Их отцы устроили этот брак, и вскоре родился Эндрю.
– Но они не были счастливы. – Барбара слишком хорошо знала, что такое брак по расчету.
– Они ненавидели друг друга, насколько я знаю. Она хотела вернуться в Уильямсберг, а ее мать говорила, что Джорджия – это глушь, населенная дикарям. Мать Эндрю умерла через несколько лет во время эпидемии дифтерии.
– И тогда твой отец встретил твою мать? – Ей казалось это таким экзотическим и романтичным.
Выражение его лица все еще оставалось угрюмым.
– Нет, ни сразу. Он был одинок и оставил постель своей жены, как только появление наследника было гарантировано. До меня доходили сплетни и слухи, что он был до безумия влюблен в жену своего брата, леди Анну, кажется, так ее звали. Это все было очень давно.
– Не это ли стало причиной размолвки в вашей семье и побудило твоего отца жить среди индейцев?
– Он в то время уже вел торговлю с мускогами. У них с дядей Робертом в молодости было довольно выгодное партнерство. После смерти жены моего отца у них с дядей Робертом начались ссоры из-за леди Анны. Они сошлись на том, что отцу нужно уехать как можно дальше от Блэкхорн-Хилла. Он уехал в большую деревню Ковету, где женщина-метиска, отец которой дал ей образование, обучала детей мускогов читать и писать по-английски.
– Твоя мать?
– Ее зовут Чарити. – Искра тепла осветила его глаза. – Она излечила его от горя и одиночества. Они поженились, и отец привез ее в Саванну. – Девон снова помрачнел. – Это была ошибка.
– Колонисты не одобряют смешанные браки с индейцами, – сказала она тихо, понимая.
Он усмехнулся:
– Это очень мягко сказано. Мать моего сводного брата была из благородной старинной семьи в Виргинии. Родственники были в ужасе. И дядюшка Роберт тоже. Все относились к моей матери так, словно она была прокаженной. Не было никаких светских приглашений. А потом родился я. Сначала мои родители были счастливы, но когда они пытались нанять для меня учителей, никто не пожелал учить грязного метиса.
Барбара положила локоть на его руку.
– У тебя, должно быть, было печальное детство. Он пожал плечами, в своей обычной, небрежной манере.
– Мы часто навещали людей моей матери, когда я рос. Они приняли меня. Кроме того, у меня был кузен. Квинт. Мы с ним часто тайком встречались в имении его отца. Дядя Роберт не раз бил его за то, что он играл со мной. Когда стало очевидно, что я смогу сойти за белого с моими светлыми волосами, родители послали меня на север, в Филадельфию, чтобы закончить образование. Квинт уже учился там. Мы были близки с самого детства намного больше, чем с Эндрю. Квинт окончил университет, а я оказался не слишком прилежным учеником. Через пару лет я вернулся домой.
– Ты скучал по Джорджии?
– Да. Но, более того, здоровье отца ухудшилось, и я знал, как тяжело и одиноко было матери, окруженной белыми людьми, которые были вежливы только в случае крайней необходимости. К тому времени, когда я вернулся, отец влез в большие долги. Эндрю пытался взять торговлю и все дело отца в свои руки, но они не ладили между собой, и все пошло еще хуже. Потом отец умер, и Эндрю унаследовал все.
– В Джорджии майоратное наследование, как и в Англии? – спросила она.
– Да. Мы с матерью всегда знали, что Эндрю достанется имение отца, но папа сделал несколько деловых инвестиций, чтобы обеспечить маму, и передал мне должность торговца короны.
– Это несправедливо, – сказала Барбара. – Боже, как я ненавижу эту проклятую систему всю свою жизнь. – Она глухо рассмеялась. – Несмотря на всю их болтовню о правах человека, колонисты также одержимы классовыми предрассудками и также лицемерны, как и английская аристократия.
Выражение его лица смягчилось.
– Осторожнее, ты так станешь революционеркой. И тогда как королевский рейнджер я должен буду застрелить тебя.
Они остановились. Тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых и журчанием реки окутывала их. Глаза молодых людей встретились, и они, не отрываясь, долго смотрели друг на друга, боясь спугнуть очарование момента. Затем Барбара спросила:
– Нет ли чего-нибудь другого, что бы ты предпочел сделать, кроме как застрелить меня, Дев? – Она думала, что это прозвучит, как поддразнивающая колкость, но вышло почему-то совсем по-иному. «Я хочу, чтобы он поцеловал меня!»
«Ты же знаешь, что есть!» Его рука коснулась ее лица, погладив с нежнейшей лаской, когда его губы приблизились к ее губам.
– Это безумие, ваша светлость, – сказал он хрипло, прежде чем его рот захватил зовущую мягкость…
Барбару много раз целовали со времен ее выхода в свет и неумелые юнцы, и опытные мужчины. В большинстве случаев она находила это забавным, реже отталкивающим. Ничто не подготовило ее к этому захватывающему дух взрыву наслаждения, когда губы Девона коснулись ее губ. Затем он углубил поцелуй и притянул ее ближе к своей груди, обхватив рукой за талию. Барбара почувствовала, как прядь его золотых волос защекотала ей щеку. Ее пальцы коснулись этой пряди, затем прошли сквозь нее и погрузились в густую, жесткую массу волос, потянув Дева ниже.
Девон только попробовал коснуться языком ее сомкнутых губ, как она быстро раскрылась навстречу, приглашая войти в горячую сладость ее рта. Он почувствовал, как ее грудь прижалась к его груди, как их сердца застучали, словно галопом несущийся табун диких мустангов. И поцелуй их стал неистово страстным.
Резко хрустнула намеренно сломанная ветка. Прошло несколько мгновений, прежде чем этот нарушивший тишину звук проник в одурманенное сознание Девона. Усилием воли он оторвался от губ Барбары и огляделся, не выпуская ее из своих объятий, готовый защитить. Высокий Журавль стоял рядом с большим кипарисом, сдержанно прочищая горло и внимательно разглядывая стрекозу, порхающую над цветком.
Когда Девон прервал поцелуй, Барбара ощутила себя покинутой, ибо ее чувства требовали большего. Затем она догадалась, что он насторожен, оглянулась и увидела его дядю. Девон нежно отстранил ее от себя, она вспыхнула, словно школьница, которую застали целующейся с ее первым кавалером. Упрек, прочитанный ею в глазах Высокого Журавля, вызвал неожиданную вспышку гнева. Он, в племени которого разрешены добрачные связи, заставляет ее чувствовать себя виноватой?
– Я хотел бы поговорить со своим племянником наедине, если вы не возражаете, миледи, – сказал Высокий Журавль так вежливо, словно они находились в английской гостиной.
С пылающими щеками она подняла глаза на Девона. Тот, казалось, на секунду заколебался, но потом руки его опустились, и он кивнул ей:
– Пожалуйста, возвращайся в деревню. Я скоро приду.
Барбара расправила плечи и гордо прошествовала мимо Высокого Журавля, не оглянувшись.
– Она сердита на нас, – сказал Высокий Журавль.
Девон печально улыбнулся:
– Она сердита на меня, за то что отослал ее вот так. – Хотя он прекрасно знал, что скажет ему дядя, все же спросил: – О чем ты хочешь поговорить?
– Я уже несколько дней наблюдаю за тобой и Барбарой, и сердце мое в тревоге, – мрачно произнес пожилой человек. – Она не только белая женщина, но еще и титулованная английская дворянка. Ее семья никогда не позволит тебе жениться на ней.
– Я сомневаюсь, что Барбара согласилась бы выйти за меня замуж, даже если бы я попросил ее, – жестко ответил Девон. – Я прекрасно знаю, какая пропасть лежит между метисом и миром белых.
– И тем не менее ты позволяешь этому увлечению расти, с обеих сторон. Это может кончиться только болью, Золотой Орел Ни ты не сможешь жить в ее мире, ни она в твоем. Отправь ее туда, где ей должно быть. К рассвету я могу подготовить эскорт воинов.
– Нет, – слишком быстро ответил Девон. – Я сам отвезу ее к брату в Саванну через несколько дней. Я несу ответственность за ее пребывание здесь, к тому же она спасла мне жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53