двенадцать шпилек“ из Цзиньлина, — почему же у нас дома их осталось так мало?»Он обвел взглядом сидящих за столом. Сянъюнь и Баочай были здесь, не хватало только Дайюй. Сердце Баоюя сжалось от боли, он с трудом сдержал слезы, и, не желая выказывать слабости, заявил, что ему жарко, сбросил халат, и, положив на свое место бирку …положив на свое место бирку… — Во время застольных игр каждый из играющих получал бирку, и если он откладывал ее, это означало, что он временно выходит из игры.

, вышел из-за стола.Сянъюнь первая заметила, что Баоюй расстроен, но подумала, что это он из-за того, может быть, что неудачно метнул кости или же сама игра показалась ему неинтересной, и потому он решил уйти.— Я тоже ничего не могу сказать, — заявила Ли Вань. — К тому же за столом кое-кого нет, так что лучше оштрафуйте меня!— Раз всем скучно, — сказала матушка Цзя, — не будем больше играть. Пусть только Юаньян метнет кости, посмотрим, что ей выпадет!Девочка-служанка поставила перед Юаньян поднос. Юаньян взяла кости, метнула. Три кости сразу же легли, показав две двойки и одну пятерку, а четвертая — все еще вертелась на подносе.— Только бы не пятерка! — вскричала Юаньян.Но в это мгновение кость остановилась, обращенная пятеркой кверху.— Плохо дело! — воскликнула Юаньян. — Проиграла!— Разве этому числу очков не соответствует никакая ария? — спросила матушка Цзя.— Соответствует, только назвать ее я не могу, — ответила Юаньян.— Тогда скажи, как называются комбинации выпавших очков, — попросила матушка Цзя, — а я попробую назвать арию.— «Волны уносят плывущую ряску», — произнесла Юаньян.— Ну, это проще простого! — воскликнула матушка Цзя, — На это надо ответить: «Под лилии корни скрываются осенью рыбы».Сянъюнь, сидевшая рядом с Юаньян, подхватила:— «О ряске седой я стихи напеваю в осенние дни под Чуцзяном».— Фраза вполне подходящая, — отозвались все.— На этом кончаем игру! Выпьем еще по два кубка, а потом за еду примемся! — сказала матушка Цзя и, заметив, что Баоюй так и не вернулся, спросила: — Куда ушел Баоюй?— Он переодевается, — ответила Юаньян.— Кто с ним пошел?— Я велела Сижэнь его проводить, — почтительно доложила Инъэр, приближаясь к матушке Цзя.Матушка Цзя и госпожа Ван успокоились. Однако через некоторое время госпожа Ван послала служанок за сыном. Одна из девочек-служанок, войдя в дом, где жил Баоюй, увидела, что Уэр зажигает свечи, и спросила:— Где второй господин Баоюй?— Он пьет вино у старой госпожи, — ответила Уэр.— А я как раз оттуда, — проговорила девочка. — Меня за ним послала госпожа Ван. Будь он там, мне не велели бы его искать!— Ничего не знаю, — сказала Уэр, — ищи в другом месте! — Девочка вышла и, повстречав Цювэнь, спросила:— Ты не видела второго господина Баоюя?— Сама его ищу, — ответила Цювэнь. — Госпожи его ждут, стол накрыт, куда он мог деваться? Пойди к старой госпоже и скажи, что он выпил лишнего, почувствовал себя плохо и решил полежать. Передай, что он скоро придет и просит бабушку и мать есть без него!Слова Уэр девочка-служанка передала Чжэньчжу, а та в свою очередь — матушке Цзя.— Собственно говоря, он вообще ест немного, — заметила матушка Цзя. — Раз не хочет, пусть отдыхает. Скажите ему, что может больше не приходить, — жена его здесь, и ладно!— Слышала, что сказала старая госпожа? — спросила Чжэньчжу девочку-служанку.Та поддакнула, но поскольку не знала, где Баоюй, повертевшись во дворе, снова вошла в дом и сказала:— Господину все передали, как было велено.Покончив с едой, гости уселись где кому вздумается. О том, какие велись разговоры, мы рассказывать не будем.
А сейчас вернемся к Баоюю. Когда, опечаленный, он выходил из дома матушки Цзя, его догнала Сижэнь и спросила, что случилось.— Ничего особенного, просто на душе как-то тревожно, — ответил Баоюй. — Пока все пьют и веселятся, давай пойдем туда, где живет супруга Цзя Чжэня, и погуляем немного!— К кому же мы пойдем? — удивилась Сижэнь. — Ведь супруга господина Цзя Чжэня здесь.— Мне никто не нужен, — ответил Баоюй. — Просто пройдемся, посмотрим дом, где она живет.Когда они подходили к дому госпожи Ю, Баоюй заметил, что калитка, ведущая в сад, приоткрыта. В дом Баоюй не стал заходить, а направился к калитке, где увидел двух женщин-привратниц.— Разве эта калитка не закрыта? — приблизившись к женщинам, спросил Баоюй.— Закрыта, — отвечала одна из женщин. — Открыли только сегодня, велено приготовить фруктов для старой госпожи. Вот мы и ждем, пока их соберут. А потом запрем.Баоюй хотел пройти в сад, но Сижэнь его удержала:— В саду завелась нечистая сила, никто туда не ходит, боятся.— А я не боюсь! — заявил Баоюй, выпитое вино придало ему смелости.Тут подошли другие женщины.— С тех пор как даосы изгнали нечистую силу, в саду спокойно, мы ходим туда даже в одиночку, рвем цветы, собираем фрукты. Можем проводить второго господина, если он хочет. Ведь нас много, так что бояться нечего!Баоюй обрадовался, и Сижэнь ничего не оставалось, как последовать за ним.В саду было пустынно. То и дело попадались увядшие цветы, засохшие деревья. Краска на беседках и павильонах облупилась. Только бамбуковая роща, видневшаяся вдали, оставалась красивой и пышной.Баоюй по дороге размышлял: «С тех пор, как я поселился у бабушки, ни разу не был в саду. В какое же запустение он пришел за эти несколько месяцев!»— Посмотри, как ярко зеленеет бамбук! — сказал он Сижэнь. — Это, кажется, у павильона Реки Сяосян?— Ты уже успел позабыть, что где находится, — промолвила Сижэнь. — За разговором мы не заметили, как попали во двор Наслаждения пурпуром. А павильон Реки Сяосян вон там! — Она указала рукой в противоположном направлении.— А ведь и в самом деле! — воскликнул Баоюй, оглядевшись. — Мы прошли мимо! Давай вернемся!— Поздно уже. Пора возвращаться, старая госпожа ждет тебя ужинать.Баоюй ничего не ответил, повернулся и зашагал вперед.О читатель, неужели вы поверили, что за год Баоюй успел все забыть? Конечно же нет! Просто Сижэнь хотела его отвлечь, опасаясь, что один только вид павильона Реки Сяосян заставит его страдать. И когда Баоюй направился к павильону, Сижэнь, испугавшись, сказала, что он остался позади. Она и представить себе не могла, что все помыслы Баоюя были сосредоточены на павильоне Реки Сяосян, что он всем сердцем стремился туда!Баоюй так спешил, что Сижэнь едва поспевала за ним. Вдруг он остановился, прислушался.— Ты что? — спросила Сижэнь.— В павильоне кто-то живет? — спросил Баоюй.— По-моему, никто!— Но я отчетливо слышал доносившийся оттуда плач!— Тебе померещилось. Ты часто слышал, как плачет барышня Линь Дайюй, и в ушах у тебя до сих пор стоит ее плач.Баоюй снова прислушался.— Второй господин, пора уходить, время позднее, — раздались голоса, это приближались служанки. — Вообще в саду мы бываем, но сюда ходить боимся, дорога темная, глухая. Говорят, после смерти барышни Линь Дайюй в павильоне часто слышится плач.— Как же сестрице не плакать! — произнес Баоюй со слезами в голосе. — Сестрица, сестрица, я, сам того не желая, тебя погубил. Но не гневайся, на то была воля отца с матерью, я не мог им противиться!Баоюя душили рыдания.Сижэнь растерялась, но тут подоспела Цювэнь с несколькими служанками.— Ну и смельчаки! — произнесла она. — Как вы решились сюда прийти? Старая госпожа и госпожа волнуются, уже послали людей на поиски Баоюя. У калитки нам сказали, что вы со вторым господином отправились в сад, и когда об этом узнали старая госпожа и госпожа, они чуть с ума не сошли от страха, обругали меня, приказали взять людей и поспешить за вами вдогонку! Скорее возвращайтесь и успокойте их!Баоюй не слышал ни слова из того, что ему говорили, он в голос плакал, и пришлось Сижэнь и Цювэнь подхватить его под руки и потащить к выходу. Вытирая Баоюю на ходу слезы, они уговаривали его не сердить матушку Цзя и вернуться. Баоюю ничего не оставалось, как следовать за ними.Зная, как матушка Цзя беспокоится, Сижэнь отвела Баоюя прямо к ней, там все его ждали, не смея расходиться.— Сижэнь! — вскричала матушка Цзя, — Ведь ты умница, и я отдала Баоюя на твое попечение! Зачем же ты повела его в сад? Ведь он едва оправился от болезни. А если опять на него найдет наваждение?!Сижэнь молчала, опустив голову. Баочай была не на шутку встревожена видом Баоюя. Он же вступился за Сижэнь.— Не беспокойтесь! — сказал Баоюй. — Я давно не был в саду, а сегодня выпил и захотел погулять. Ничего со мной не случилось.Фэнцзе хорошо помнила, как напугалась недавно в саду, и волосы у нее встали дыбом.— Какой же братец смелый! — только и могла она воскликнуть.— Дело не в смелости, просто у него преданная душа! — проговорила Сянъюнь. — Не знаю только, кого он там искал — духа Лотоса или другого небожителя?Баоюй промолчал. Госпожа Ван от волнения не могла произнести ни слова.— А тебе не было страшно? — спросила матушка Цзя. — Впрочем, не стоит об этом говорить, только прошу тебя, если снова вздумаешь идти в сад, бери с собой побольше людей. А то видишь, какой поднялся переполох! Никто домой не ушел, все тебя дожидались… Ладно, идите спать, а завтра снова придете, — промолвила матушка Цзя. — Еще денек повеселимся! Но чтобы ничего подобного не было!Все попрощались с матушкой Цзя и начали потихоньку расходиться. Тетушка Сюэ пошла ночевать к госпоже Ван, Ши Сянъюнь осталась у матушки Цзя, Инчунь ушла к Сичунь. Что же до остальных, то они разошлись по разным покоям, и о них мы упоминать не будем.Вернувшись к себе, Баоюй все время вздыхал. Баочай знала, чем он расстроен, но виду не подавала, опасаясь, как бы Баоюй снова не заболел. Она прошла во внутреннюю комнату, позвала Сижэнь и стала расспрашивать, как вел себя Баоюй в саду.Если хотите знать, что ответила Сижэнь, прочтите следующую главу. Глава сто девятая Ожидая явления благоуханной души, Уэр принимает незаслуженные знаки благосклонности; рассчитавшись с долгами в бренном мире, Инчунь возвращается в мир истинного начала
Итак, Баочай позвала Сижэнь и стала расспрашивать о Баоюе. Опасаясь, как бы Баоюй снова не заболел, она нарочно завела разговор о последних минутах Дайюй.— У каждого есть желания и чувства, но после смерти они исчезают, — говорила Баочай, — после смерти человек уже совсем не такой, каким был при жизни. К тому же барышня Линь вступила в сонм бессмертных; разве захочет она вновь явиться в наш мир, зная, что люди хуже тварей?! О ней много думают, тревожат ее душу, вот она и беспокоит людей.Баочай говорила громко, чтобы слышал Баоюй.Сижэнь это поняла и тоже громко ответила:— Вы правы! Если бы дух барышни Линь Дайюй обитал в саду, он хоть раз явился бы нам во сне! Ведь мы с ней дружили.Баоюй слышал их разговор и задумался: «И в самом деле странно! Ведь не проходит дня, чтобы я не вспомнил о ней. Почему же она ни разу мне не приснилась? Она, наверное, вознеслась на Небо и поняла, что я невежда и недостоин общаться с небожителями. Буду нынче спать в передней, может быть, она явится, — ведь я побывал в саду, и она должна понять мои чувства! Непременно спрошу, где она обитает, и буду приносить ей жертвы! А если опять не явится мне во сне, значит, считает, что я хуже твари. Придется тогда ее забыть!»Решив так, Баоюй заявил:— Я буду спать сегодня в передней, пусть мне никто не мешает.Баочай согласилась, но при этом сказала:— Только выбрось из головы всякие глупости. Видел, как матушка твоя волновалась? Дара речи лишилась, когда узнала, что ты ходил в сад! Ты совершенно не бережешь свое здоровье, а бабушка нас винит, будто мы плохо о тебе заботимся!— Зачем так говорить! — отозвался Баоюй. — Ладно, ты устала, иди спать! А я посижу немного и приду!Баочай поверила и нарочно сказала:— Я ложусь спать, пусть тебе прислуживает барышня Сижэнь!Дождавшись, когда Баочай улеглась, он приказал Сижэнь и Шэюэ постелить ему и посмотреть, уснула ли жена. Баочай притворилась спящей.Тогда Баоюй сказал Сижэнь:— И ты иди спать, я больше не буду расстраиваться. Помоги только лечь и не тревожь меня.Сижэнь помогла ему лечь, поставила рядом с постелью чай и ушла во внутреннюю комнату, притворив дверь. Там она долго возилась, будто собираясь ложиться, а сама чутко прислушивалась к тому, что делает Баоюй, чтобы, если понадобится, выйти к нему.Как только Сижэнь ушла, Баоюй попросил удалиться двух служанок, которых оставили бодрствовать возле него, сел на постели, помолился и лег.Он долго не спал, но в конце концов сон сморил его. Проснулся он на рассвете и, протирая глаза, с грустью подумал, что так и не увидел Дайюй во сне.— Поистине, — со вздохом проговорил он, — Долго тянется год в разлуке,Ты ушла, а я все живу,И ни разу твоя душаНе являлась ко мне во сне. Баочай всю ночь не сомкнула глаз и, услышав, что сказал Баоюй, не удержалась, чтобы не заметить:— До чего же ты неосторожен в выборе выражений. Будь жива сестрица Линь, непременно рассердилась бы на тебя!Баоюю стало неловко, он пошел к жене и стал оправдываться:— Я хотел к тебе прийти, но не заметил, как уснул.— А мне все равно, — пожала плечами Баочай.Сижэнь тоже всю ночь не спала и теперь, услышав, что молодые разговаривают, поспешила налить им чаю.Вскоре пришла служанка от матушки Цзя.— Как спал второй господин Баоюй? — осведомилась она и сказала: — Старая госпожа просит его жену поскорее одеться и прийти к ней.— Передай старой госпоже, что Баоюй спал спокойно, а жена его сейчас придет, — ответила Сижэнь.После ухода служанки Баочай поспешно привела себя в порядок и в сопровождении Инъэр и Сижэнь отправилась к матушке Цзя. Совершив приветственную церемонию, она навестила старших, начиная от госпожи Ван и кончая Фэнцзе, а затем возвратилась к матушке Цзя, где застала свою мать. Баочай стали расспрашивать, как вел себя Баоюй накануне вечером.— Очень спокойно, — отвечала Баочай. — Как только мы вернулись, сразу лег спать.Все успокоились и стали болтать о том о сем.— Вторая молодая госпожа Инчунь собирается уезжать, — доложила девочка-служанка. — Я слышала, от господина Суня приехал какой-то человек, он прошел прямо к старшей госпоже Син, о чем-то с нею поговорил, и она тотчас послала передать четвертой барышне Сичунь, чтобы та не задерживала вторую молодую госпожу Инчунь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81