И вот Тимофей Денисович научился у
меня целому ряду приемов. Я имел, надо сказать, греш-
ные непедагогические приемы, любил иногда сказать —
черт бы вас забрал! Так что же вы думаете? И он стал
так говорить, но он говорил так: «Черт бы вас забрал»
(тихим, мягким, добрым тоном). И что удивительно —
это производило свое действие. В его характере это было
негодование, и все понимали, что он «негодует». Это было
мастерство. Я потом его спрашиваю — тут вот говорят,
ты кулаком стучал по столу и кричать не кричал, а «чер-
ные» слова говорил. А он мне отвечает: «Да, я цэ нарочно
робив». То есть человек по своей натуре приспособил к
себе внешние формы гнева. И все говорили: «Он серди-
тый, Тимофей Денисович». А это значит нехорошо.
332
Так что я уверен, что все мы с вами — люди одинако-
вые. Я проработал 32 года, и всякий учитель, который
проработал более или менее длительно,— мастер, если
он не лентяй. И каждый из вас, молодых педагогов, будет
обязательно мастером, если не бросит нашего дела, а
насколько он овладевает мастерством — зависит от соб-
ственного напора.
Т. 4. С. 243—244
СЕКРЕТЫ КОЛЛЕКТИВНОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Переходим к индивидуальной работе. Здесь-то и яв-
ляется важнейшим институтом педагогический коллектив.
Очень трудно определить работу педагогического коллек-
тива в каких-нибудь точных выражениях. Это, может
быть, самый трудный вопрос в нашей педагогике — ра-
бота педагогического коллектива. У нас сплошь и рядом
и в педагогической литературе слово «воспитатель» по-
является в единственном числе: «воспитатель должен
быть таким-то», «воспитатель должен так-то действо-
вать», «воспитатель должен так-то разговаривать».
Я не представляю себе, чтобы педагогика могла рас-
считывать на обособленного воспитателя. Конечно, без
талантливого воспитателя, способного руководить, обла-
дающего зорким глазом, настойчивостью, обладающего
умом, опытом, одним словом, хорошего воспитателя нам
трудно. Но в воспитании 35 миллионов б2 наших детей и
юношей можем ли мы делать ставку на случайную кар-
тину таких воспитателей?
Если делать ставку на отдельного воспитателя, то,
значит, идти сознательно на то, что хороший воспитатель
будет воспитывать хорошо, а плохой — плохо. Кто под-
считывал, сколько талантливых воспитателей и сколько
бесталанных? И затем давайте решим вопрос — воспита-
тель должен быть сам воспитан. Как он должен быть
воспитан, что у него за характер, чем он руководствует-
ся, чем живет? Сколько таких воспитателей, против ко-
торых нужно ставить минус, никто не подсчитал...
А мы делаем ставку на воспитателя в единственном
числе.
Т. 4. С. 170—171
Я тоже когда-то начинал с убеждения, что отдельный
учитель — это все и что именно он должен воспитывать.
333
Я тоже представлял себе воспитание как какой-то парный
процесс, как писали в старых педагогических книгах:
учитель, учитель, учитель, ребенок, ребенок, ребенок — и
все это в единственном числе. Так и представлял себе:
я — учитель, ты — ребенок, мы — один на один, и я тебя
воспитываю.
Сейчас я настаиваю на том, что правильной воспита-
тельной организацией, руководящей воспитательной ор-
ганизацией по отношению к отдельному учителю, и по
отношению к отдельному ученику, и по отношению к
семье должна быть школа как нечто целое, как единый
школьный коллектив.
Как только мы примем такой тезис, так на нас нава-
ливается бесчисленное множество вопросов методики
школьного воспитания. Едва ли мы во всех этих вопро-
сах сумеем разобраться. Во всяком случае, наметим эти
вопросы.
Первый вопрос — о педагогическом коллективе.
Второй вопрос — о детском коллективе, руководимом
педагогическим коллективом.
И третий вопрос — педагогический коллектив и семья.
Какой вопрос из этих трех ни возьмите, он разбивает-
ся в свою очередь на множество отдельных вопросов.
Если мы просидим с вами двадцать вечеров, хватит о чем
поговорить.
Возьмем вопрос о педагогическом коллективе. Я в сво-
ей практике много пробовал, много сомневался и страдал
от этих сомнений и в конце концов пришел к определен-
ной форме педагогического коллектива. Этот вопрос ре-
шил так: там, где нет полного единства всех педагогов
школы между собой, там, где нет помощи друг другу и
большой требовательности друг к другу, там, где нет уме-
ния говорить своему товарищу неприятные вещи и не оби-
жаться, если тебе говорят неприятные вещи, там, где нет
умения приказать товарищу (а это трудное умение) и
подчиняться товарищу (а это еще более трудно), там нет
и не может быть педагогического коллектива.
Т. 4. С. 293
Но вот проблема — не отдельный воспитатель, а вос-
питательский коллектив. Советское воспитание может
быть делом только коллектива воспитателей. Отдельный
воспитатель не имеет права ни на какую политику и ни
на какую методику в детском доме. Между прочим, он
не имеет права ни на какую любовь к себе лично со сто-
334
роны воспитанников, если это не входит в план всего пе-
дагогического коллектива.
Но что мы знаем о педагогическом коллективе? Ска-
зано ли о нем, хоть одно слово? Если нужно составить
педагогический коллектив, то должен ли он составляться
по формуле А, Б, С, Д или по формуле А, А, В, К и поче-
му по той или другой? Чем, наконец, определяются свой-
ства педагогического коллектива? Военные хорошо знают,
каков должен быть состав роты или какого-нибудь шта-
ба, инженеры тоже прекрасно знают, из кого составить
ту или иную бригаду. У нас этого ничего не знают. Кто-то,
где-то, почему-то решил, что на каждые десять воспи-
танников должен быть один воспитатель и что он должен
якобы работать 30 часов в неделю...
По этим правилам в старой Куряжской коммуне на
400 детей было 40 воспитателей. Не только дети, но и они
сами не знали друг друга как зовут. И заведующий и
дети не знали, что делать с этой толпой. Дети, впрочем,
нашлись: они стали их просто обкрадывать. Некоторых
обокрали по два-три раза. Воспитатели перебрались в
город и стали приезжать только на дежурства с неболь-
шим саквояжем, в котором подушка и мыло.
Чем были наполнены 30 часов работы этой толпы?
Главная работа — заседание педсовета, месткома, общее
собрание. Главные вопросы: склока, отпуск, жалование,
перегрузка, компенсация, жалоба и опять склока.
А чем должны быть наполнены эти 30 часов?
И при всей трудности жизни этих несчастных людей
нужно признать, что ни 30, ни 130, ни 3, ни сколько угод-
но часов их работы никому не были нужны — ни детям,
ни обществу. И может быть, три настоящих живых че-
ловека, может быть, даже без педагогической подготов-
ки, хорошо оплаченных и охраненных от издевательств
тех же самых детей, дали бы детям и обществу гораздо
больше и при гораздо меньших затратах. Эта проблема
или не проблема?
Т. 1. С. 89—90
Я иду еще дальше: я готов разобрать и такие вопросы,
как вопрос о» длительности педагогического коллектива,
как вопрос о стаже педагогической работы отдельных
членов коллектива, потому что если вы построите весь
коллектив из педагогов с одногодичным стажем работы,
то, несомненно, это будет слабый коллектив. И вопрос о
335
соответствии, о том, сколько должно быть старых и но-
вых педагогов,— тоже научно-педагогический вопрос.
Я переживал в своей работе напряжения следующего
порядка: вот у меня имеется одно вакантное место педа-
гога. Кого пригласить? И очень часто организации, от ко-
торых это зависело, мне рекомендовали: «Используйте
человека, которого мы вам прислали». Я спрашивал:
«А почему именно этого человека вы прислали?» — «Да
подвернулся под руку». Этот случайный принцип ком-
плектования педагогического коллектива бывает иногда
удачен, иногда нет. Я помню — иногда я знал, что мне
обязательно нужно пригласить молодого человека (ста-
риков у меня достаточно), а иногда я втайне грешил (это
я побоялся написать даже в «Педагогической поэме») —
я считал, что мне нужна хорошая девушка в коллективе.
Почему? Да потому, что собрались все такие вот вроде
меня и у учеников глазам отдохнуть не на чем. Эта хо-
рошенькая девушка внесет и молодость, и свежесть, и
известный задор. Пусть даже пойдут разговоры, что в
нее вот такой-то педагог влюбился. Это только оживит
общий тонус коллектива. А кто подсчитал — какое зна-
чение имеет общий тонус? У нас еще не успели этого
подсчитать за двадцать лет, в Западной Европе тоже ни-
чего в этой части не имеется.
Надо, чтобы в коллективе был и сердитый, строгий
дед, который никому ничего не прощает, который никому
не делает никаких уступок.
Нужно, чтобы была и «мягкая душа» — человек не-
сколько слабовольный, который всех любит, всем все про-
щает, всем ставит пятерки. Такой, честное слово, нужен.
Теперь это смешно, а я не смеялся и искал такого стари-
ка. Я знал, что такой человек уменьшит трения, возника-
ющие иногда в коллективе.
Я говорю с вами, товарищи, как с коллегами, потому
что обо всех этих вещах нужно долго и писать, и говорить,
и подсчитывать, но в практической работе полезно иногда,
положившись на собственную интуицию, не взять опытно-
го педагога, а взять молодую девушку, и всякий ответст-
венный директор это прекрасно знает.
Т. 4. С. 234
Нужно обсудить вопрос, сколько должно быть из пе-
дагогов людей веселых и сколько угрюмых. Я не пред-
ставляю себе коллектива, составленного из угрюмых лю-
дей. Должен быть хоть один весельчак, хоть один остро-
336
умец. По законам построения педагогического коллектива
в будущей педагогике должен быть составлен целый том.
У меня был педагог Терский. Я дрожал, как бы его у
меня не сманили. Он был удивительно веселый человек.
Он меня заражал и воспитанников заражал своим буй-
ным весельем. Он был несобран, но я добился, что он
стал хорошим, настоящим педагогом. Иногда он был воз-
мутителен. Он был семейным. Например, идем в театр,
он тащит годовалого ребенка на руках. Я говорю: «Зачем
ребенка тащишь в театр?» — «А нужно, чтобы он с году
привыкал слушать музыку».
Я говорю: «Носи, когда коммунаров не будет...»
Но потом получился из него замечательный человек.
Он без веселья и минуты не мог ничего делать, причем
он оказался удивительным мастером на всякие выдумки,
ребусники и т. д. Например, ребусник — это большой пла-
кат на полстены. Я даже удивлялся гению этого челове-
ка, как можно так много придумать задач. Плакат забит
разными вопросами: и короткими, и длинными, и с рисун-
ками, и с чертежами, и вопросами типа шуток. И не он
один придумывает эти вопросы, а у него человек 150 ра-
ботает, целая коллегия редакционная, находят в журна-
лах — тащат, сами придумывают и т. д. И там целая
система была. Висит задача — за нее тысяча очков. Ре-
шит задачу один человек — тысяча очков тому, кто ре-
шил, и тысяча тому, кто ее предложил. Решат задачу 100
человек,— значит, по 10 очков на каждого, потому что
задача более легкая.
Вокруг этих ребусников он сумел объединить всех
коммунаров, и сюда он не мог не внести своей огневой
бодрости.
Например, наклеена такая задача: «Я буду в выход-
ной день на северо-восток от коммуны на расстоянии
4 км, и у меня в правом кармане будет интересная вещь.
Кто меня найдет, тот получит тысячу очков».
И вот в выходной день вся коммуна отправляется за
4 км на северо-восток от коммуны и ищет Терского. Ре-
бята запасаются компасами, завтраками, но он исчез,
Я отменяю обед.
— Где ребята?
Оказывается, ищут Терского на северо-восток от
коммуны.
А сколько там было интересного, и перечислить не-
возможно! Кончалась эта серия, он объявляет: «Такого-то
числа в таком-то часу у заведующего производством Со-
12 8«8 337
ломона Борисовича Когана нужно развязать шнурок на
ботинке. Кто это сделает, тот получит столько-то очков».
Соломон Борисович Коган — с брюшком, солидная
фигура. Он уже знает и возмущается. Но в три часа Со-
ломон Борисович уже окружен всеми коммунарами. Он
говорит:
— Что, вы будете класть меня на лопатки? Это не
годится!
И действительно, не годится... нужно с хитростью раз-
вязывать. И как-то один раз удалось.
Терский — человек, наполненный бодростью, он умеет
занять ребят на каждом шагу.
Или вдруг Терский объявляет коммунарам и всей ком-
муне:
— Собственно говоря, перпетуум-мобиле можно сде-
лать. Наверно, можно сделать такую машину, которая
всегда будет двигаться.
И он так убежден и так сумеет сыграть, что, смотришь,
и инженеры находятся под его влиянием, инструкторы,
все начинают делать перпетуум-мобиле. Я ему говорю:
— Зачем это вы? Ведь всем же известно, что нельзя
сделать перпетуум-мобиле.
А он отвечает:
— Ну пускай попробуют, а может быть, кто-нибудь и
сделает.
И я сам чуть ли не начинаю верить, что можно сде-
лать перпетуум-мобиле.
А с другой стороны, нужен человек, который никогда
не улыбнется, весьма суровый человек, который никому
не прощает и которого не послушаться невозможно.
Я бывало наслаждался. Дежурит сегодня девочка,
которая вчера только кончила педагогический институт.
Мобилизуется вся коммуна, так как всегда найдутся
воспитанники, которые готовы ее надуть, и ей надо по-
мочь.
— Лидия Петровна, я опоздал на работу, так как у
меня ботинок нет!
И готово, она уже растерялась. И немедленно тут же
кто-нибудь:
— А ну, ты врешь!
И это мобилизует весь коллектив.
Завтра дежурный суровый. Он ровно в 6 часов появ-
ляется, не дает никому проспать, откроет дверь и только
усом поведет, и все знают, что он не спустит.
В моей практике я был убежден, что педагог, воспита-
338
тель или учитель не должен иметь права наказания, и я
никогда не давал ему права наказания, даже выговора.
Во-первых, это очень трудная вещь. Во-вторых, я считал,
что право наказания должно быть сосредоточено у одного
лица, чтобы не путать и не мешать друг другу. От этого
работа педагогов делалась труднее, ибо они должны бы-
ли иметь авторитет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57