Специально
для картинной галереи удлиняли крылья дворца, и причудли-
вые флигели полукружьем охватывали весь дворцовый парк.
Среди бесчисленного количества полотен, украшавших сте-
ны, привлекал внимание портрет вдовствующей королевы. На-
писанный в дни ее юности, он настолько живо передавал ее ли-
кующую улыбку, непосредственность позы, воздушную легкость
жестов, что совсем не соответствовал монотонному ряду ее пред-
шественниц. Кроме того, он наделял каждого проходящего ка-
ким-то особым чувством, которое будило самые сладкие грезы
или воспоминания. Об истоках этого воздействия глухо упоми-
нали в своих пересудах придворные, но об этом ничего не было


в официальных хрониках. Говорили о каком-то странном худож-
нике, который влюбился в свою царственную модель и вложил
в портрет всю свою жизнь. Не в силах создать после этого ниче-
го больше, он то ли покончил жизнь самоубийством, то ли сги-
нул неизвестно куда, не оставив даже своего имени. Так это или
не так, но портрет воистину был написан самой любовью.
Покойный король, по слухам, восхищался им более, чем сво-
ей супругой, и, отправляясь в походы, всегда брал его с собой.
Быстро миновало время молодости и красоты. Юная наслед-
ница взошла на престол, оттеснив свою мать. Брак ее оказался
недолговечным, супруга вскоре не стало, а продолжатели дина-
стии были еще очень малы. Вся полнота власти перешла в руки
молодой королевы Анны, а старая мать, которая носила то же
имя, оказалась полностью не у дел.
Трудно сказать, что за причина, но, быть может, стремление
самоутвердиться подтолкнуло новую повелительницу к резким
переменам. При родителях весь уклад ее жизни подчинялся гар-
монии, красота служила идеалом, к которому стремились. Те-
перь же была провозглашена свобода от любых канонов. Жизнь
прекрасна во всех своих проявлениях, и направлять ее - зна-
чит ее калечить.
Увы, в результате этих нововведений в стране вскоре стал во-
царяться хаос. Особенно тяжело переживала его старая короле-
ва. Прекрасный регулярный парк превратился в запущенный лес;
на обширных полях, где, сообразуясь с пейзажем, никогда рань-
ше не возводили построек, выросли торопливые домишки с нео-
прятными огородами; архитектура городов, подчинявшаяся еди-
ному плану, изменилась в мгновение ока. На площадях перед
дворцами выросли таверны; безвкусица, созданная на потребу
толпе, заслонила шедевры искусства. И главное, почему-то вме-
сте с хаосом повсюду явилась грязь.
Не раз и не два старая королева обращалась к дочери, пытаясь
убедить ее в неправоте, но та лишь презрительно хмурила брови:
- Такова жизнь, ваша величество, ваше время миновало, а
мы найдем иные ценности!
Но новые ценности не находились, а развал усиливался. Куль-
тура, искусство, нравы - все приходило в упадок, а старая ко-
ролева находилась в опале.
Меж тем не все традиции были преданы забвению молодой
правительницей.
Считая себя человеком, шедшим в ногу со временем, она
захотела украсить галерею своим портретом. Художникам, взяв-
шимся за заказ, было сообщено, что они могут как угодно пре-
небречь сходством, но произведение их должно быть лучше, чем
портрет старой королевы.
Увы, этого условия никто не мог выполнить. Лучшие масте-
ра безуспешно пытались, пробовали свои силы, но портрет сме-
нялся портретом, а внимание гостей по-прежнему привлекало
изображение старой королевы. Было отчего прийти в ярость! И
дочь все более отчужденно относилась к матери. Быстро раста-
яло облачко фрейлин, вившихся около дряхлеющей королевы,
никто не звал ее присутствовать на праздничных балах, и, нако-
нец, даже появление ее где-либо, кроме отведенных покоев,
вызывало оскорбительные взгляды и вопросы...
Тем временем сердце молодой Анны не находило покоя. Од-
нажды, под предлогом реставрации, она велела снять портрет
старой королевы и убрать подальше от глаз. Но и это не принес-
ло ей удовлетворения. В досаде на художников, она решила сама
заняться живописью. Как ни удивительно, но с первых же ша-
гов у нее обнаружился немалый талант. В короткое время она
сумела овладеть кистью настолько, что работы ее мало чем от-
личались от работ ее наставников.
Но стоило ей взяться за автопортрет, как что-то начинало ей
мешать, и ее старания не увенчивались успехом. Решив, что в
портрете старой королевы заключена какая-то тайна, она веле-
ла принести его. Смущенные слуги сообщили, что, выполняя ее
волю, они отдали полотно реставратору.
- Так возьмите у него портрет! - последовал приказ.
- Ваше величество, он унес портрет из дворца, сказав, что
это - ваше желание, и мы не знаем, где он теперь находится, -
лепетали испуганные слуги.
- Может, старая королева облегчит вашу задачу? - пред-
положил один из стражей, приставленных следить за ней. - С
тех пор, как портрет унесли, она очень переменилась. Прежде
она была печальна и проводила ночи без сна. Теперь она смеет-
ся, с кем-то разговаривает, а порой даже танцует!
- Немыслимо, - проговорила королева Анна. - Вероятно,
она сходит с ума от старости, к ней нужно пригласить докторов.
Она сама отправилась в покои матери и невольно протерла
глаза. Старая королева встретила ее улыбкой! Нет, ее старость
никуда не девалась, но радость души светилась из глаз, и в них
угадывалась та же красота, что наполняла портрет. Бросив
взгляд в зеркало, где отразились они обе, дочь опустила голову.
Ее лицо, искаженное досадой и удивлением, рядом с красотой


матери, спокойной и величественной, ставило ее в ряд служа-
нок, а старая Анна оставалась королевой.
- Как вы себя чувствуете, ваше величество? - спросила
озадаченная дочь.
- Прекрасно, Анна; я стала видеть чудесные сны, которые
заменяют мне жизнь!
Королева промолчала и, не простившись, вернулась к себе.
С грустной усмешкой остановилась она перед мольбертом и
посмотрела на себя в старинное итальянское зеркало. Что-то
шевельнулось в глубине его, .словно оно превратилось в поверх-
ность осеннего озера и по нему пробежала рябь.
Анна закрыла глаза, а когда вновь открыла их, пред ней ока-
зался странный человек, опирающийся на хрустальную трость.
Лицо его можно было разом счесть и молодым и очень старым.
Глаза казались неподвижными, как будто не видели.
Седые волосы выбивались из-под широкополой шляпы.
- Кто вы? - испуганно спросила королева.
- Я реставратор, - ответил незнакомец, не кланяясь и не
снимая шляпы.
Анна хотела сурово напомнить ему об этикете, который он
грубо нарушал, оставаясь с покрытой головой и даже не назвав
ее <ваше величество", но вдруг заметила, что ее комната слов-
но озарилась неведомым светом. День был пасмурный, но вне-
запно солнечные лучи упали на стены. Они струились не из окна,
а со старой картины, где был изображен закат на море. Другие
вещи тоже словно мгновенно обновились и наполнились красо-
той в присутствии незнакомца.
- Вы, верно, недурной мастер, если вас чувствуют картины! -
в замешательстве произнесла Анна. - Не могли бы вы создать
мой портрет?
- Я не беру кисти в руки, - ответил ом, - но готов помочь
вам, если вы сами возьметесь за дело.
Его глухой голос внушал какой-то страх и уважение. Королева
не смела ему приказывать, но была готова подчиниться. Спустя ка-
кое-то время Анна обнаружила себя в старинной мансарде со мно-
жеством комнат. Самые причудливые вещи наполняли ее, но рес-
тавратор обещал показать ей живое зеркало, которое поможет ей
написать собственный портрет таким, каким она хочет его видеть.
Глубокой ночью реставратор зажег свечи. Они загорелись
разноцветными огнями. На зов хозяина вошли музыканты, и
заиграла тихая музыка. Взяв Анну за руку, мастер подвел ее к
пустой золоченой раме:
- Загляните в нее!
Анна просунула голову внутрь и вдруг увидела череду рам,
ограждающих пустоту. Пламя тонкой свечи, как звездочка, по-
явилось вдали и стало приближаться. Пред Анной оказалось изо-
бражение молодой женщины. Оно так напоминало портрет ста-
рой королевы! Анна покачала головой и попыталась улыбнуться.
Отражение ответило ей тем же, и вдруг... легко двинулось
по залу в причудливом танце. Что за волшебство таилось в нем
- оно словно рождало чудесные пейзажи вокруг себя! Густые
леса, прекрасные сады с распускающимися цветами, озера,
реки, моря, горы... Все появлялось и исчезало в зыбком тумане.
То громче, то тише, то медленнее, то быстрее звучала музыка, и
смеющаяся девушка кружилась в волшебном танце. Ее фанта-
зии воплощались вокруг нее. Ночь за ночью приходила очаро-
ванная Анна в мансарду реставратора и, торопливо хватаясь за"
краски, пыталась изобразить красавицу. Сердце ее радостно
билось, она верила, что это воздушное создание является ею
самой, той самой счастливой девочкой, какой она была когда-
то в детстве, а потом потеряла себя и забыла.
И вот наконец портрет был написан и повешен в тронном
зале. Королева устроила прием и ждала оценки своему труду.
Праздничный бал должен был начаться после того, как с порт-
рета снимут занавес. Анна подала знак. Гости взглянули на про-
изведение.
- О, ваше величество изволили вернуть портрет старой ко-
ролевы? - улыбаясь спрашивали придворные. - Поверьте,
ваше величество, мы оценили вашу шутку.
Загремела музыка, и толпа устремилась танцевать. Одна
пара осталась перед Анной. С удивлением она увидела свою
мать. Она стояла, опираясь на руку реставратора.
- Мы уходим, Анна, и пришли проститься.
- Куда?.. - пролепетала дочь.
- В те сновидения, которые ты видела.
- Но ведь это - ваше прошлое! - воскликнула Анна.
- Оно было и твоим настоящим, - ответила старая королева.
- Оно еще окажется чьим-то будущим, - добавил рестав-
ратор.
И они ушли, а Гармония и Красота вновь вернулись в коро-
левство.

СКАЗКА ДЛЯ ЛЮДЕЙ,
ИМЕЮЩИХ АЛКОГОЛЬНУЮ ЗАВИСИМОСТЬ
Порта
- Поклянись, мой мальчик, что ни одна капля этого дьяволь-
ского напитка не коснется твоих губ, пока ты не захочешь уме-
реть. В вине тонут скорее, чем в море.
Вся наша семья была проклята, когда стала смотреть на солн-
це через стекло с вином. Закат, всегда закат в любое время года.
Ты - последний, у кого еще есть надежда на жизнь. Помни, ты
последний...
Так сказал мой дед, прощаясь со мной и с этим светом. Бед-
няга, эта минута оказалась единственной, когда он протрезвел
с тех пор, как мы с ним узнали друг друга. Отца же своего я
совсем не помню, ибо лишился его в младенчестве. Только сла-
ва короля пропойц пережила его и дошла до меня из уст порто-
вых забулдыг.
Слова деда врезались в мою память, и со всем пылом юной
души я дал себе обет - не пить. Море наполняло мои глаза, меч-
ты целыми эскадрами спешили к горизонту, когда я впервые всту-
пил на капитанский мостик. Матросы гордились мной и верили
мне, хотя считали придурью мое категорическое отношение к
выпивке. Шли годы, а я оставался тверд, как рифы у Малайских
островов. Время не разрушает их, а наоборот, кораллы твердеют
-и нарастаю, - - так же и мое, ничем непоколебимое решение. Я
был уверен в себе, я был спокоен и считал, что опасность от меня
дальше, чем созвездие Южного Креста от нашей Земли. Ах, это
торжество победителя, не в его ли упоительной сладости исток
скорого поражения? В какой недобрый вечер мои ноги занесли
меня в таверну старой ведьмы Бломделен, но пусть меня зажа-
рят живым вместо свиньи, если я шел туда с какой-то другой це-
лью кроме того, чтобы согреться у камина. Была осень, и мы толь-
ко что вернулись с грузом кофе из Бангкока. Все промокли до
того, что на зубах выступала ржавчина.
И ясно, что команда с бешеной торопливостью загрузила свои
трюмы веселым напитком и замертво полегла, не вставая со своих
мест. Я один сидел у огня, а позади меня, за столом, шумело
несколько крепких голов, которым хмель дарил не сон, но про-
. Суждение. Мое поведение вызывало самые глубокие сочувствия,
и вот Блонделен, шаркая, спустилась в подвал, а затем верну-
лась с таинственной бутылкой из черного стекла. Плесень по-
крывала ее стенки, и на пузатом брюшке был выдавлен посереб-
ренный рельеф пиратского брига. Дата розлива стояла рядом с
названием корабля, а сургучная головка с поразительной точнос-
тью изображала человеческий череп. <Удача> - называлось суд-
но, а вину, если верить надписи, оказывалось полтораста лет. Та-
кие чудеса могли создавать только в прошлые века, о чем свиде-
тельствовали оригинальная форма бутылки и мастерски выпол-
ненная пробка. Вероятно, кропотливому искусству венецианских
стеклодувов этот сосуд был обязан своим появлением. Возгласы
изумления застряли в глотках моряков, а ведьма подошла ко мне.
- Ну, капитан, еще ни один из детей океана не уходил из
таверны Блонделен с полным кошельком и пустым трюмом. Н
знаю тебя и поэтому не предлагаю тебе пойла, за которое твои
братья готовы броситься на дно морское. Но ты - капитан и
настоящий джентльмен. Знатоки отдали бы за эту бутыль сун-
дук с золотом, я же возьму, не считая, только то, что ты имеешь
в своих карманах.
Я покачал головой и только усмехнулся. Она затряслась, как
флаг на мачте, но затем, видно, справилась с собой.
- Послушай, сынок, говорю тебе - эта бутылка единствен-
ная, второй такой не сыщешь во всем мире. Взгляни на ее со-
держимое.
Она протянула руку, и темное с синим отливом рубиновое
пламя тяжело плеснулось сквозь стекло. Мне стало не по себе,
однако я сдержался.
- Оставь меня, старуха, ты правишь на мель.
Но Блонделен уже потеряла и руль, и голову.
- Ладно, капитан. Пусть будет праздник для джентльмена и
леди. Ее нельзя разменивать на деньги. Ты никогда еще не пил, и
этого вина никто никогда не пробовал. Вы просто созданы друг для
друга, как Адам и Ева. Бери бутылку даром и помни Блонделен.
Только пей сейчас, а мы полюбуемся на первую брачную мочь.
Я почувствовал страшное искушение завладеть этим изящ-
ным сосудом, но требование осушить его опять остановило меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48