Во время первого занятия он пожаловался на го-
ловную боль и сказал, что со стороны матери глупо тратить деньги
на его визиты ко мне. Я попросила его нарисовать его головную
боль. Забавляясь, он нарисовал каракулями разноцветную картинку.
Я спросила его, в чем состоит основная проблема в его отношениях

276

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

с матерью. <Она никогда не верит ничему, что я говорю>,-тотчас
ответил он. <А как обстоит дело с отцом?>,-спросила я (его роди-
тели были в разводе). <С ним всё в порядке, но он постоянно занят
своими проблемами>.
Адам с удовольствием выполнял предложенные мною прожек-
тивные методики. При этом он каждый раз всё больше открывал
самого себя. Стало ясно, что он чувствует себя отверженным. На
одном из занятий он сказал мне: <Я как черепаха с толстым панци-
рем. Если я говорю о том, что у меня внутри, люди смеются надо
мной. Поэтому я всё храню внутри, под панцирем>. Когда Адам,
общаясь со мной, стал всё больше и больше вылезать из своего
панциря, он стал чувствовать себя лучше и смелее устанавливать
контакты с другими детьми.
После нескольких совместных занятий с каждым из его родите-
лей его взаимоотношения с ними улучшились. Заметно улучшилось
отношение Адама к семье и взаимоотношения между всеми членами
семьи.
Отец Сета служил на флоте, и семья часто переезжала с места на
место. Каждый раз Сет заводил новых друзей и вскоре вынужден
флл прощаться с ними. К девяти годам он уже перестал предприни-
мать какие-либо попытки завязать знакомства с соседскими детьми
и отвергал любые их шаги к сближению. На консультацию его
направили из школы в связи с отказом от участия в каких-либо
коллективных мероприятиях и угрюмостью.
Сет охотно включился в наши занятия. Он получал удовольствие
от рисования красками, лепки, возведения сооружений на песке,
сочинения рассказов и живо во всем участвовал. На этих занятиях
проявилось его глубокое чувство одиночества. В тот период отец
Сета месяцами находился в море, а мать сама страдала от разлуки с
мужем и плохо приспосабливалась к жизни без него. Мы много
говорили о горечи расставания с друзьями, которых только что
завел. В результате накопленного на занятиях опыта самовыражения
Сет сумел найти опору в самом себе. После этого он сказал мне: <Я
счастлив, что я могу встречаться со многими людьми и бывать в
стольких местах>. Шесть месяцев спустя его семья переехала в
Японию. В своих письмах Сет с восторгом сообщал мне о своей
новой школе, своих новых занятиях и новых друзьях.

Одиночество

Когда я работаю с детьми, то снова и снова сталкиваюсь с
чувством одиночества. Кто из нас, оглянувшись назад в свое детство,
не смог бы вспомнить это чувство?
Дети, которых считают плохо адаптирующимися к внешнему
окружению, особенно одиноки. Терапевтический процесс при работе
с ними, по-видимому будет блокирован до тех пор, пока это чувство

Глава 10. Проблемы поведения

277

не выйдет наружу, не будет выражено вербально или с помощью
экспрессивных методик.
Clark Moustakas [34] пишет: <...одиночество-это условие жизни
человека, опыт человеческого существования, который дает индиви-
дууму возможность поддерживать, расширять и углублять его челове-
ческую природу. Человек в конечном счете всегда одинок, живет ли
он в изоляции или болезни, ощущает ли он утрату после смерти
любимого существа или острое чувство радости в триумфе созида-
ния. Я верю, что каждому человеку необходимо признать свое
одиночество и четко осознать, что в конечном счете в каждый миг
своего бытия человек одинок - ужасающе, совершенно одинок.
Усилия, предпринимаемые для того, чтобы перешагнуть через это
или ускользнуть от экзистенциального переживания одиночества
могут в результате привести только к самоотчуждению. Когда чело-
век избегает фундаментальной правды жизни, когда ему удается
успешно отрицать ужасное одиночество индивидуального существо-
вания, он лишает себя одного из самых значительных средств своего
собственного развития>.
С. Moustakas считает, что одиночество неизбежно, что всем нам
свойственно экзистенциальное одиночество и все мы ведем с ним
борьбу. Будучи взрослыми, мы приобретаем опыт поиска путей, по-
зволяющих заглушить одиночество (таких, например, как непре-
кращающаяся деятельность). Я согласна с Moustakas, что эти пути
часто ведут к самоотчуждению, к утрате самих себя. Многие их нас
испытывают дискомфорт, оставаясь самими собой, такими, какие
мы есть, и предпочитают не знать этого, не сталкиваться с этим, не
иметь дела с этим, избегать этого любым доступным способом.
Дети, занятые поисками самоидентификации, безусловно не
знают, как преодолевать экзистенциальное одиночество. Я полагаю,
что дети чувствуют себя особенно одинокими, потому что глубже
ощущают свое отличие от других и чувствуют себя очень неуютно,
принимая как данность или оценивая свои специфические
особенности. Дети находят собственные способы преодоления
ужасающего чувства одиночества. Пути, которые они выбирают,
часто противоречат концепциям, принятым в нашем обществе,
представлениям о хорошем, нормальном, конформном поведении.
Их положение усугубляется тем, что антисоциальное поведение
обычно ведет к дальнейшему отчуждению и изоляции и тем самым
к усилению защитных тенденций. В свою очередь оборонительное
поведение усиливает изоляцию и таким образом создается порочный
круг.
Suzanne Gordon [16] так резюмирует свои исследования одино-
чества детей и подростков:
<Для этих детей одиночество является ошеломляющим сознани-
ем того, что они нигде не могут найти поддержки, что люди, от

278

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

которых зависит их выживание, с которыми связано теплое отноше-
ние, привязанность и интерес к ним, могут обеспечить только очень
ограниченное внимание к их потребностям. В этой ситуации дети
чувствуют себя беспомощными. Им не к кому пойти, не к кому
обратиться, и никто, включая их самих, не может удовлетворить их
потребности. Ответом на это всепоглощающее чувство одиночества
является тревога. Маленьких детей тревога и страх заставляют
" прилипать"к матери>.
Я думаю что дети часто чувствуют себя беспомощными и
тревожными потому, что ощущают невозможность выразить кому-
либо чувства опустошенности и одиночества. Те дети, которые
приходят на терапевтические сессии, могут считаться счастливчика-
ми: здесь они получают возможность излить эти чувства. Я застав-
ляю детей выражать чувство одиночества самыми различными
способами и совсем не обязательно использую при этом слово
<одиноко>. Даже очень маленькие дети признавались мне в желании
умереть или убить себя. Я вижу в этом выражение не только глубо-
кого внутреннего отчаяния, но и одиночества.
Одиночество часто является союзником поисков счастья, в
общем и целом тщетных. Сказки не зря заканчиваются фразой: <И
после этого они жили долго и счастливо>. Многие из нас тратят
годы жизни в поисках неопределенного состояния, называемого сча-
стьем, как будто если бы оно было найдено, мы перешагнули бы
через какие-то границы в новую жизнь, где нет места печали, боли
и обидам. Мы говорим себе, что чувствовать себя несчастным-зна-
чит быть больным. Мы говорим о детях с теми или иными расстрой-
ствами как о несчастных, ставя таким образом знак равенства между
несчастьем, болезнью или чем-то таким, что требует лечения.
Один случай в моей собственной жизни произвел на меня глубо-
кое впечатление. Когда внезапно в результате несчастного случая
погибла наша мать, мы с братом прилетели на траурную встречу в
доме матери. У меня была тяжелая депрессия, поскольку это был
уже третий случай смерти очень близкого мне человека, а мой сын
в это время был безнадежно болен. Когда мы с братом подходили к
дому матери, я сказала ему: <Всё. Еще одного несчастья я не вынесу.
Если что-нибудь подобное еще случится, я сдаюсь>. Мой брат, кото-
рый прошел через такое же горе, с удивлением посмотрел на меня
и сказал: <Виолет! Что за глупости ты говоришь! Чем больше жи-
вешь, тем больше переживаний, и среди них-болезненных. Всегда
что-нибудь случается!>. Этим он завершил разговор. Я никогда не
забываю его слов.
Если счастье, которое возникает в надежде на что-либо, ста-
новится доминирующей формой счастья человека, то он сам себе
готовит жестокую ловушку. По мере того, как я научилась концен-
трировать внимание на различных переживаниях в настоящем, а не

Глава 10. Проблемы поведения

279

застревать на воспоминаниях или элегантных фантазиях о будущем,
я научилась и принимать эти переживания.
Чем младше ребенок, тем больше его способность жить здесь и
теперь. Когда я работаю с детьми, испытывающими чувство одино-
чества, я хочу, чтобы они вновь обрели способность к полному
самоощущению, а не цеплялись за чувство беспомощности. Я ду-
маю, что через принятие себя и усиление собственных возможностей
дети могут научиться мобилизовать свою энергию, жизненные силы
для удовлетворения своих собственных потребностей.
Сдержанность в проявлениях чувств способствует усилению
ощущения одиночества. Чем меньше человек способен к выражению
того, что происходит внутри него, тем больше он чувствует себя
изолированным и отчужденным. Каждый раз, когда чувства не
получают выражения, стена, <скорлупа>, которая их отгораживает,
становится еще толще и за этим барьером накапливается чувство
одиночества.
Дети, к чувствам которых не прислушиваются и не признают их,
ощущают себя одиноко. Чувства - это самая сердцевина, самая суть
их существа, и если эти чувства не приемлются, ребенок ощущает
себя отверженным. Поэтому если ребенок говорит: <Я чувствую себя
одиноко, когда прихожу в бешенство; гнев словно заставляет меня
чувствовать себя очень одиноким>, то это значит, что он сталкива-
ется с миром людей, которые не вступают в контакт с ним, когда он
выражает чувство гнева. Его увещевают, отвергают, наказывают,
избегают, и всё это порождает в нем ощущение изоляции.
Когда я как психотерапевт обеспечиваю ребенку возможность
открытого выражения своих чувств, выслушиваю его и принимаю
эти чувства, он ощущает себя менее одиноким, начинает восприни-
мать мир как нечто более дружелюбное по отношению к нему. Он
вновь становится способным устанавливать контакты, налаживать
отношения с другими людьми.
Одной из причин, по которым дети ищут общества друг друга и
нуждаются друг в друге мне представляется их ощущение, что другие
дети в какой-то степени будут понимать их жизненные обстоятель-
ства и будут испытывать сходные чувства. У меня есть то преиму-
щество, что я имею возможность слышать, о чем говорят друг с дру-
гом дети в группе, с которой я работаю. Обычно мы не воспринима-
ем объема и глубины того, о чем думают дети и что они чувствуют,
потому что они тщательно следят за тем, что говорить взрослым.

Дети, которые живут в реальности и вне ее

Я располагаю некоторым опытом работы с детьми, которые вре-
менами пребывают в полном сознании и способны к контакту, а
иногда выглядят уходящими в свой собственный мир и тогда их
поведение кажется бессмысленным.

280

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

Крис, был таким одиннадцатилетним мальчиком. В течение дли-
тельного времени нашей работы я испытывала трудности, пытаясь
понять смысл того, что он говорил. Я с большим трудом старалась
удержаться в плоскости его рассказа. Любая вещь, которую я ему
говорила, могла заставить его отправиться в такие места, которые я
с трудом себе представляла. Ему нравилось работать с глиной,
красками (особенно размазывать краску пальцами) и делать
сооружения из песка. Ему нравилось также рассказывать истории.
И его рассказы, и сооружения из песка, и рисунки отображали что-
то такое, что мне трудно было понять. Тем не менее работа Криса
выглядела так, как будто отражала определенные намерения и цели.
Всё, что он делал, казалось, имело для него какой-то смысл.
Крис продолжал говорить, даже если я его не слушала. Он
улыбался и тепло приветствовал меня, когда приходил на занятия.
Иногда он начинал рассказывать мне что-нибудь о своей жизни (что
действительно представляло интерес для меня), а потом внезапно
переходил в другой мир. Он рассказывал, например: <Мой старший
брат вчера вернулся домой из колледжа>. Замети блеск в его глазах,
я в свою очередь говорила: <Ты, по-видимому, рад этому>. Он отве-
чал: <Да, я рад, а когда я гулял по улице, я увидел большой пожар
и огонь, который поднимался в небо так высоко, что если бы вы
попали в него, вас унесло бы через океан, и произошел большой
взрыв, и большими прыжками прибежал лев, я не знаю, откуда он
прибежал, и трое других детей поделились завтраком со мной и вы
видели этот большой фейерверк, который достигал луны, и свет, и
мой дом больше, чем что-нибудь подобное этому, и мой брат вошел
с шумом...>.
В течение длительного времени я не прерывала его: я просто
следовала с ним или переставала напрягаться и пассивно слушала.
А затем я однажды сказала твердо: <Крис, ты не ответил на мой
вопрос. Ты говоришь что-то, что не имеет никакого отношения к
моему вопросу>. Он посмотрел на меня и ответил на вопрос.
Я считаю, что Крис очень сильно боялся мира, в котором жил.
Он был вынужден покидать его, чтобы чувствовать себя в безопас-
ности. Когда он узнал меня и поверил мне, он смог всё дольше
оставаться в моей земной плоскости. После многих наших занятий
он стал увереннее в том, что делать. Очень важно было то, что я шла
вместе с ним, была там, где он хотел быть, где ему нужно было
быть. Когда он рисовал свои загадочные картинки и рассказывал о
них таким же загадочным языком, я прислушивалась к звукам его
голоса, следила за его лицом, за движениями его тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58