Сходные чувства
были выражены мне во время индивидуальной сессии с девятилет-
ним мальчиком, который небрежно нарисовал каракули на бумаге,
чтобы изобразить свое чувство гнева, а затем сказал: <Я чувствую
себя одиноким, когда я злюсь. Когда я в ярости, я становлюсь очень
одиноким>.
Иногда чувства гнева возникают во время занятий с ребенком,
и тогда их надо исследовать <здесь и теперь>. Иногда дети выражают
1этот гнев не прямо, если они считают, что выразить это чувство
слишком опасно, а через игру и рисование. Лучше всего позволить
ребенку идентифицировать и выразить свои чувства, но и выражение
их в символической форме тоже полезно.
Джимми (8 лет) увлекся постоянным проигрыванием сценария
?с кукольным домом, мебелью и куклами в доме. Одна из кукол у
1него совершала преступление, все остальные выражали по этому
1поводу сильный гнев. Джимми, несомненно, был полностью вклю-
чен в проигрывание сцены и выражал аутентичный гнев через
фигуры этих кукол. Он отверг мои первые попытки связать, эту игру
1,и его жизнь. Этого можно ожидать, особенно в отношении малень-
ких детей. Потребовалось немало времени, прежде чем Джимми
~1смог осознанно выразить себя через игру с куклами, и эта новая иг-
1ра стала очень важной для него. Однако до начала этих игр Джимми
1часто говорил: <Это девчонки играют в кукольные дома>, <Вам надо
1было бы починить ваш кукольный дом>, <Я не хочу играть с куколь-
1йым домом> или <Какой противный кукольный дом>.
1 Было похоже, что Джимми отреагировал в этой игре свое ощу-
1щение, что кто-то посягает на него, что у него что-то украли. Он,
1как злая кукла, протестовал против этого насилия. Я не настаивала
1на моей догадке, на моей интерпретации его игры, потому что чувет-
1вовала, что он проделывает свою собственную работу, как и многие
1маленькие дети во время игры. Если бы я захотела вовлечь Джимми
IB какую-нибудь дискуссию для лучшего осознания происходящего
КБОЗМОЖНО, для того чтобы убедиться в правильности моей догадки),
1я спросила бы его: <У тебя когда-нибудь было ощущение, будто что-
1.то или кто-то бросил тебя?> или <Что тебе хотелось бы иметь в
1;жизни из того, чего у тебя сейчас нет?>. Я знала, что у Джимми не
1было семьи и он жил в нескольких детских домах. Если бы я прерва-
1ла его игру этими вопросами, он, может быть, и не ответил бы.
Позднее, когда наши отношения укрепились, я могла прямо спра-

220

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

шивать его о его чувствах по поводу того, что он не жил со своей
матерью, а другие люди еще не могли его усыновить.
Другие дети значительно более прямолинейны в своем гневе.
Пятилетний мальчик попросил меня нарисовать лицо и прикрепил
его к мишени. Он сказал, что это лицо его отца (он никогда не знал
своего отца) и затем стал стрелять в него. Я попросила его произ-
носить какие-нибудь слова во время стрельбы, и он начал выкрики-
вать: <Я сержусь на тебя!>, <Ты олух!> и т.д. Он выкрикивал слова
обиды на высоких нотах и через некоторое время попросил меня
нарисовать слезы на этом лице (возможно, проекция его собствен-
ных). В конце концов мальчик попросил меня нарисовать другое,
улыбающееся лицо. <Теперь всё в порядке>,-сказал он.
Семилетняя Лаура до встречи со мной посещала другого психо-
терапевта. По какой-то причине эти контакты были ей неприятны.
Визиты к нему и ко мне вызывали ее сопротивление. В жизнц Ла-
уры было трудное время; ее чувства проявлялись в нарушениях пове-
дения. На улице она обливала краской автомобили, мимо которых
проходила, разрезала их обшивку, воровала, совершала поджоги.
Казалось, что с ней невозможно установить доверительные отноше-
ния. Я понимала, что нам придется иметь дело с чувствами, которые
вызывал в ней прежний психотерапевт, пока мы не добьемся какого-
нибудь прогресса. Я один или два раза поднимала этот вопрос, но
наталкивалась на закрытые глаза и сжатый рот. Теперь я отважилась
поставить этот вопрос еще раз. Лаура что-то пробормотала, и я
заметила, что ее нога дернулась вперед, имитируя движение удара.
Я сказала: <Ты выглядишь, как будто хочешь ударить кого-то но-
гой>. <Я действительно хотела его ударить>,-ответила она. Я пред-
ложила ей ударить стул, как будто он на нем сидел. Она встала и
сделала это. Я предложила ей продолжить и что-нибудь говорить ему
при каждом ударе. <Я ненавижу тебя! Ты сделал мне плохо!>. Она
повторила это несколько раз, а я удерживала стул на месте. Вне-
запно она остановилась, посмотрела на меня, улыбнулась и сменила
тему. Теперь она расслабилась и манера ее поведения со мной стала
открытой и дружественной. Это было началом плодотворных и
успешных терапевтических контактов.
К предметам, помогающим выразить гнев во время терапевтиче-
ской сессии, можно отнести батаку (нечто вроде намыленной палоч-
ки Арлекина с ручкой), резиновый нож, игрушечное ружье, надув-
ную куклу. Очень приятно вылепить из глины символическую фигу-
ру, а затем смять ее резиновым молотком. Денни выразил свои чувс-
тва, когда смял вылепленное из глины лицо своего брата. Поскольку
он боялся этого лица, я предложила ему поговорить с ним. Это поз-
волило получить значительно больше материала, чем если бы маль-
чик просто пожаловался мне на своего брата. Когда Денни закон-
чил, он смял глину и вылепил своему брату новое лицо. <Пока с

Глава 10. Проблемы поведения

221

него хватит>,-сказал он мне. Пластичность глины очень ценна, по-
скольку она позволяет детям ликвидировать весь нанесенный ими
вред.
Иногда я прошу детей нарисовать свой гнев, иногда они делают
это спонтанно. Билли (9 лет) был направлен ко мне из школы в свя-
зи с очень вызывающим поведением в классе и на игровой площад-
ке. Его родителям посоветовали предпринять что-нибудь, прежде
чем переводить его в специальную школу. Семья Билли почти все
девять лет его жизни постоянно переезжала с места на место в связи
с работой его отца и тяжело переживала это. На первой сессии
Билли сидел, съежившись в углу дивана, отказываясь говорить, а его
родители долго перечисляли свои жалобы на ребенка. Когда мы
остались вдвоем, он по-прежнему отказывался говорить со мной. Я
обратила внимание на то, что он посматривает на стол для рисова-
ния. На следующей сессии я сказала ему, что хотела бы, чтобы он
нарисовал картинку - что-нибудь, что он хочет,- и он неохотно
согласился. По мере того, как он рисовал, он всё больше увлекался,
а я сидела и наблюдала за ним (рис. 30).

Рис. 30

Билли. Это вулкан.
Я. Расскажи мне о нем.
Билли. Нам рассказывали об этом в школе. Это недействующий
вулкан, это спящий вулкан. Это горячая лава (красные линии внут-
коричневого вулкана с толстыми стенами), которая еще не выли-

222

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

лась. А это дым выходит из вулкана, ему надо выпустить пар нем-
ного.
Я. Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал о вулкане еще и чтобы
у вулкана был голос. Он сможет говорить, если его голосом будешь
ты, как при игре в куклы. А теперь рассказывай мне о вулкане.
Начни со слов: <Я вулкан>.
Билли. Хорошо, я вулкан. У меня внутри горячая лава. Я спящий
вулкан, я еще не начал извергаться. Но я это сделаю. Надо мной
курится серый дым.
Я. Билли, если бы ты в самом деле был вулканом, если бы твое
тело было вулканом, где тогда была бы горячая лава?
Билли (очень задумался, наконец положил руку на жиот). Вот
здесь. /
Я. Билли, что значит для тебя эта лава? Для тебя, а не для
вулкана?
Билли (со сверкающими глазами). Ярость!
Потом я попросила Билли нарисовать, как, по его мнению, вы-
глядит его ярость, используя форму, цвет и линии. Он нарисовал
толстый красный круг, разноцветный внутри. Он продиктовал следу-
ющую подпись: <Это гнев Билли в его желудке. Он жёлтый, крас-
ный, серый и оранжевый. Из него выходит дым>. Под этой под-
писью я перечислила некоторые ситуации, по словам Билли, приво-
дившие его я ярость: <Когда сестра устраивает беспорядок в комна-
те. Когда я начинаю драться. Когда я падаю с велосипеда. Когда я
ломаю замок. Когда я падаю на катке>. В этот момент Билли заме-
тил, как много он уже высказал, и не захотел больше говорить о
своей ярости. Мы закончили сессию игрой в шашки.
Билли был готов выражать свой гнев только через рисунок, хотя
осознавал, что гнев вскипает в нем. На последующих занятиях он
постепенно начал выражать свои чувства всё активнее и по мере
того, как он это делал, его поведение стало улучшаться. Он подру-
жился с другими детьми, вступил в волейбольную команду и в целом
позволил проявиться своему дружественному чарующему Я. Доказа-
тельством происшедших перемен стало для меня то обстоятельство,
что когда я позвонила в школу через три месяца, чтобы узнать, что
с ним происходит, школьный психолог уже не мог вспомнить, кто
такой Билли!
Вновь и вновь я чувствую, что энергия затаенного чувства гнева
приводит к неадекватному поведению. Перемены в детях могут про-
изойти быстро, поскольку они, в отличие от взрослых, не накапли-
вают в себе подавленный гнев слой за слоем.
Меня всегда удивляет способность ребенка находить свой путь
через встречающуюся ему мерзость к здоровому и целостному су-
ществованию. Процесс достижения этого должен быть трудным, хо-
тя он кажется простым и очевидным. Двенадцатилетняя Дебби, ко-

Глава 10. Проблемы поведения

223

торую представители власти называли <пределинквентной>, нарисо-
вала свой гнев. Ее рисунок изображал желтые, оранжевые и серые
царапины, окруженные толстым черным барьером. Она сказала о
своей картинке: <Гнев окружает меня. Он подавляет мои добрые
чувства и они не могут выйти наружу>. Когда я помогла Дебби
выразить свой гнев, ее добрые чувства стали проявляться, а бунта-
рство заметно уменьшилось.
Бобби (9 лет), придя на сессию, заявил, что у него болит голова.
Эту жалобу он обычно предъявлял в школе и дома. Я попросила его
нарисовать свою головную боль: <Закрой глаза и посмотри на свою
головную боль. Посмотри, какого она цвета и формы. Потом нари-
суй ее>. Бобби так описал мне свой рисунок: <Точка в центре болит
больше всего. Стороны головы тоже болят. Части вокруг центра не
очень болят. Моя головная боль во лбу (оранжевая часть). Иногда
она в затылке. Те части, которые зеленые, красные, серые и черно-
коричневые, болят сильно. Голубая, желтая и охряно-желтая болят
не так сильно. Я бы хотел убить свою головную боль, чтобы ее не
было. Она приходит, когда я много верчусь на ярком солнце. Иногда
когда я просыпаюсь. И когда я в бешенстве. И еще во время ужина.
И сейчас тоже немного болит>.
Потом он нарисовал лицо человека с головной болью, изобра-
женное теперь в миниатюре. Уже то, что он позволил себе пора-
ботать со своей головной болью, значительно ее уменьшило. Однако
для меня наибольший интерес представляли его высказывания <Я
бы убил свою головную боль> и <Она приходит, когда я в бе-
шенстве>.
Я предложила Бобби поговорить со своей головной болью о том,
как бы он хотел ее убить. По моей просьбе он делал это в течение
некоторого времени, а затем я сделала предположение, что, может
быть, и в его жизни есть кто-нибудь, кого он хотел бы убить. Он
немедленно ответил: <Да, это мой брат>. Я попросила его нарисовать
лицо его брата и сказать тому, как он на него зол. Он нарисовал
большое отталкивающее лицо и продолжал чертить по нему каранда-
шом, выражая свой гнев. Бобби нужны были какие-то средства для
того, чтобы справляться со своим гневом путем, более адекватным,
чем обращение гнева в головную боль.
Одну из самых больших трудностей для детей представляет собой
осознавание и приемлемое выражение своего гнева. Им надо нау-
читься прямо просить то, чего они хотят, говорить, что им нравится
или не нравится. Я думаю, манипулятивное поведение детей - это
следствие лживой и непрямой реакции взрослых в ответ на обраще-
ния к ним детей. Дети, и особенно подростки, говорили мне о том,
как часто взрослые критикуют и наказывают их за то, что они прямо
выражают свои чувства. Поскольку их научение с раннего возраста
определяется негативными реакциями на прямые запросы, не разви-

224

В. Оклендер. Окна в мир ребенка

вается новых прямых коммуникаций, которые впоследствии можно
было бы использовать во взрослой жизни.
В тех семьях, которые видела я, я обнаружила, что трудности в
общении характерны для всех членов семьи, включая и взрослых.
Такое простое упражнение, как просьба к каждому члену семьи на-
звать по одной вещи, которая ему нравится и которая не нравится
в каждом из других членов семьи, позволяет достичь хорошего ре-
зультата. Один мальчик после такого упражнения сказал со слезами
на глазах: <Я не мог себе представить, что есть что-то во мне, что
могло тебе нравиться!>. Я проводила такие упражнения с группами
детей, не связанных родственными отношениями, и пришло к выво-
ду, что это хорошее подспорье в процессе обучения прямому выра-
жению своих чувств.
Восьмилетний мальчик жаловался мне, что его отец никогда не
проводит с ним время. Я знаю, что это было правдой: его отец был
очень занятым человеком, но он любил своего сына и заботился о
нем. Я чувствовала, чтобы вместо того, чтобы давать мальчику мани-
пулировать мною, я должна научить его прямо выражать отцу свои
чувства. Я попросила его поговорить с отцом так, как если бы тот
сидел в пустом кресле напротив (я могла бы использовать вместо
этого рисование, куклу, воображаемую фигуру или мелок и Доску),
выразить свои жалобы и желания. Он сделал это, и затем я предло-
жила ему пойти домой и сказать всё это прямо отцу. На следующей
сессии он рассказал мне, что его отец выслушал его и что они до-
говорились о том, что будут делать совместно. Мальчик ликовал, и
его самооценка в результате этого опыта сильно повысилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58