- Вот какие милые созданья живут здесь. Если эти. семь прелестниц задержат наставника у себя, то съедят его в один присест, а если захотят использовать, то в два дня от него ничего не останется; стоит им только по очереди начать, он сразу же помрет. Дай-ка послушаю, о чем они говорят и какие строят козни!
Сунь У-кун зажужжал и уселся на прическу девицы, идущей впереди. Не успели они перейти мост, как шедшие сзади подбежали к первой и затараторили:
- Сестрица! Пойдем купаться, а после сварим этого дебелого монаха на пару и съедим его.
Сунь У-кун чуть не рассмеялся.
«Э! да эти оборотни совсем нерасчетливы! - подумал он. - Просто сварить - меньше бы дров пошло. Чего это они вздумали варить его на пару?».
Тем временем девицы свернули на юг и пошли купаться, по дороге срывая цветы и щекоча ими друг друга. Вскоре они прибыли к купальне отгороженной замечательно красивой стеной с небольшими воротами. Воздух был напоен ароматом цветов, образовавших здесь пышный ковер.
Вдруг одна из девиц, замыкавших шествие, бросилась вперед и, подбежав к воротам, быстро распахнула обе створки. Раздался резкий скрип; за воротами показался бассейн с теплой водой. О нем сложены стихи:
Поначалу, когда мир сотворился,
Десять солнц на небе горело.
Тут искусный стрелок И появился;
В девять солнц он рукою умелой
Пустил свои меткие стрелы,
И с тех пор одно только солнце,
С золотым на нем вороненком,
Бесконечно на небе сияло,
Разгоняя земные потемки.
Это солнце собою являло
Силы Ян всеблагое начало,
И огнем ее мир освещало.
Там, где сбитые стрелами солнца
Когда-то на землю упали,
Девять жарких ключей зажурчали,
Животворною влагой забили;
Им названия дали такие.
Благовонно-прохладный Сянлэнцюань,
Дружный с горными недрами Паньшаньцюань,
Никогда не хладеющий Вэньцюань,
С Востоком согласный Дуньхэцюань,
У горы хуаньшаньской Ханьшаньцюань,
Почтительный, мирный Сяоаньцюань,
Многоструйный, просторный Гуанфэньцюань,
Кипящий Танцюань
И девятый, о коем здесь речь поведется, -
Чжохоуцюань, - «Омовеньем от грязи» в народе зовется.
Про последний источник тоже рассказывается в стихах:
Нет здесь зимы, зной летний не палит,
Весна чудесная здесь круглый год царит,
Вода горячая, как будто бы в котле,
Бурлит и пенится, клокочет и кипит.
Там, где она струится по земле,
Поля питая влагою своею,
Земля становится богаче и тучней,
Хлебов стена червонная стоит.
Там, где струи свой замедляют бег,
Глубокий образуют водоем,
Мирская пыль смывается навек,
И растворяются мирские скорби в нем.
Слезинками жемчужными со дна,
Где раковинка каждая видна,
Вздымаются росинки пузырьком
И образуют пенистый покров.
С ним риза не сравнится ни одна,
Будь самоцветами усеяна она!
Хоть и бурлит вода, но не броженьем
Ее благое вызвано кипенье:
Она светла, прозрачна и чиста
И жаждущие утолит уста;
Недаром благовещие знаменья
Несут и процветанье и цветенье
Земле, где жизнь сама - благословенье!
Небесная обитель создана
Самой природой здесь, и столь она дивна,
Что слов для описанья не хватает.
Взгляни на водоем, где девы омывают
Тела свои чудесной красоты,
Где волны серебристые блистают,
Своим прикосновеньем обновляют
И мощь душевную и внешние черты…
Взглянув, для чувств своих найдешь ли слово ты?
Купальный бассейн имел в ширину примерно пять с лишним чжан, в длину более десяти чжан, а глубиною достигал четырех чи, но вода в нем была такая прозрачная и чистая, что все дно было видно как на ладони. Большие пузыри, похожие на шары из яшмы или на крупный жемчуг, бурля, поднимались со дна на поверхность. Вокруг бассейна в шести или семи местах были проделаны отверстия, через которые вода вытекала маленькими ручейками. Она оставалась теплой на расстоянии двух-трех ли от источника и орошала поля. На берегу бассейна стояли три купальных павильона, в каждом из них, ближе к задней стенке, были поставлены длинные скамейки на восьми ножках, а по обеим сторонам от них высились лакированные вешалки для одежды. Сунь У-кун, радуясь и ликуя, стремглав полетел к одной из вешалок и уселся на самом верху.
Чистая, теплая вода источника манила к себе. Девицы разом скинули с себя одежды, повесили их на вешалку, а затем все вместе вошли в воду. Вот что увидел Сунь У-кун:
Все одежды роскошные
Скинуты, сброшены,
Все завязки раздернуты,
Поясочки развернуты…
Входят в воду гурьбою подруги,
Их белые груди упруги,
Блистают точеные руки
Снега яркою белизною,
Блистает их белое тело
Красою непоказною,
Блистают их белые плечи
Поверхностью розово-млечной,
Не тронутой солнечным зноем,
А мягкая, нежная кожа
На бедрах и животе
С кожицей персика схожа
В чудесной своей наготе.
Их спины так чисты и гладки,
Что волны в сиянье лучистом
Свой блеск отражают украдкой
В поверхности их шелковистой.
Особо же ножки прекрасны,
Обутые в пышную пену;
Глядеть на них долго опасно,
Лишишься ума непременно!
Прыгнув в воду, девицы начали барахтаться, брызгаться и забавляться, поднимая волны.
«Вот нападу на них, - подумал Сунь У-кун, - окуну посох в воду, поболтаю им, произнесу заклинание: «Кипяток, кипяток! Свари поганых мышей. Пусть весь выводок сразу подохнет!» - и от девиц ничего не останется. Но жаль мне их! Очень жаль! Прикончить их я, конечно, могу, но этим запятнаю свое доброе имя старого Сунь У-куна. Ведь есть же пословица: «Мужик с бабой в драку не лезет». Не к лицу мне, прославленному храбрецу, убивать этих девчонок. Нет, не буду убивать их, но надо сделать так, чтобы они впредь не совершали больше злых дел и не могли двинуться с места. Так все же будет лучше!».
Ай да Сунь У-кун! Он щелкнул пальцами, прочел заклинание, встряхнулся и превратился в старого голодного коршуна, Вот как он выглядел:
Седыми перьями, как инеем, покрыт,
Взгляд зоркий, что звезда полнощная горит,
Коварных зайцев в страх его вгоняет вид,
Лис-оборотень от него в смятении бежит.
Врагов он не страшится никаких,
Несет с собою смерть удар когтей стальных,
Он в поисках еды надеется на них,
За жертвою следя в просторах голубых.
Пронзая облака, он камнем вниз летит,
Добычу жалкую терзает и когтит
И, голод утолив, за новою спешит.
Одним взмахом могучих крыльев он подлетел к павильонам, распустил свои острые когти, быстро сорвал с вешалок все семь одежд и был таков. Перелетев через вершину хребта, он принял свой первоначальный вид, а затем направился к Чжу Ба-цзе и Ша-сэну.
Чжу Ба-цзе со смехом вышел ему навстречу:
- Не иначе, как он заложил нашего наставника в ломбард, - с ужимками сказал он, подходя к Сунь У-куну.
- Откуда ты взял это? - спросил его Ша-сэн.
- Ну как же? Ты разве не видишь, сколько тряпья притащил сюда наш старший братец?
Сунь У-кун положил одежды и стал объяснять:
- Это платья оборотней.
- Почему же так много? - нетерпеливо спросил Чжу Ба-цзе.
- Всего семь, - спокойно ответил Сунь У-кун.
- Как же тебе удалось так ловко сорвать с них одежды?
- Зачем же срывать? - отвечал Сунь У-кун. - Послушайте, что я вам расскажу. Здешняя гора называется Паутиновой, а скит носит название Паутиновая пещера. В этой пещере живут семь девиц-оборотней, которые схватили нашего наставника, подвесили к потолку, а сами отправились купаться к источнику Омовения от грязи. Этот источник образовался по воле Неба и Земли, и вода в нем постоянно горячая. Оборотни решили искупаться, а потом сварить нашего наставника на пару и съесть. Я последовал за ними, видел, как они раздевались и вошли в воду, хотел избить их, но побоялся замарать посох и запятнать свое доброе имя. Поэтому я превратился в старого голодного коршуна и сцапал всю их одежду. Сейчас они сидят в воде, так как им стыдно показаться голыми. Надо не теряя времени отправиться к наставнику, освободить его и пуститься в дальнейший путь.
- Братец! - засмеялся Чжу Ба-цзе. - Я вижу ты не доводишь дело до конца и оставляешь корешки, от которых потом произрастут беды. Раз ты обнаружил оборотней, почему сразу не прикончил их, а вместо этого почему-то предлагаешь освободить наставника! Если оборотни сейчас стесняются показаться из-за девичьей скромности, то уж вечером наверняка выйдут. У них найдется старая одежонка, они в нее облачатся и затем погонятся за нами. Даже если им и не удастся догнать нас, то, когда мы будем возвращаться по этой же дороге обратно, со священными книгами, они отомстят нам. Ведь не зря говорится в пословице: «Лучше не искать в дороге выгоды, а стараться избежать возможных напастей». На обратном пути они зададут нам жару, как настоящие враги.
- А ты что предлагаешь? - спросил Сунь У-кун.
- По-моему, надо сперва убить этих оборотней, - ответил Чжу Ба-цзе, - а уж потом идти освобождать наставника. Это называется: «Вырвать сорную траву с корнем».
- Я убивать их не буду! - решительно произнес Сунь У-кун. - Хочешь - убивай сам!
Чжу Ба-цзе приосанился, радостный и довольный поднял свои грабли и побежал прямо к источнику.
Когда он открыл ворота купальни, то увидел семерых девиц, которые скорчившись сидели в воде, извергая потоки брани на коршуна, похитившего их одежды.
- Ах ты, тварь мохнатая, - ругались они. - Чтоб тебе кот голову откусил! Зачем унес все наши одежды? Как нам теперь выйти из воды?
Чжу Ба-цзе не мог удержаться от смеха.
- О милостивые девы! - воскликнул он, обращаясь к ним. - Оказывается, вы здесь купаетесь! Очень приятно! Не возьмете ли и меня, монаха, в свою компанию? Что вы на это скажете?
Девицы увидели Чжу Ба-цзе и страшно обозлились:
- Ну и монах! Какой нахал! - закричали они. - Мы ведь девушки-мирянки, а ты отрешившийся от мира мужчина. В древних книгах сказано: «С семи лет мальчики и девочки не должны сидеть вместе на одной циновке!» - а ты вздумал с нами в одном бассейне купаться? Ишь какой!
- Уж очень погода жаркая, - спокойно отвечал Чжу Ба - цзе, - ничего не поделаешь! Как-нибудь да поладим. Дайте и мне искупаться. Чего там толковать про какие-то книги да про циновку?
Не вступая в дальнейшие пререкания, Чжу Ба-цзе бросил грабли, снял с себя черное монашеское одеяние и бултыхнулся в воду. Девицы-оборотни разозлились и решили разом напасть на Чжу Ба-цзе и избить его. Они не знали, что Чжу Ба-цзе чувствует себя в воде как рыба. А он нырнул, встряхнулся и сразу же превратился в оборотня-сома. Девицы стали ловить его, но все их усилия оказались тщетными: он появлялся то слева, то справа, девицы метались из стороны в сторону, а он выскальзывал из рук и все норовил пролезть повыше, меж ног. Вода приходилась девицам выше груди; гоняясь за рыбой, они ловили ее то на поверхности, то на дне и так устали, что едва дышали и с ног валились.
Тогда Чжу Ба-цзе выскочил из воды, принял свой первоначальный облик, оделся и, взяв в руки грабли, закричал:
- Видите кто я? А вы приняли меня за оборотня сома.
Девицы посмотрели на него и затряслись от страха.
- Ты сперва явился к нам в образе монаха, - сказала одна из них, - затем в воде преобразился в сома, но мы никак не могли изловить тебя, а теперь снова принял другой облик! Скажи нам по правде, откуда ты явился сюда? Открой нам свое имя.
- Видать, вы, мерзкие твари, в самом деле не знаете меня! - произнес Чжу Ба-цзе. - Так знайте же, что я ученик моего наставника, Танского монаха, который идет из восточных земель на Запад за священными книгами. Я тот самый, которого величают полководцем звезды Тянь-пэн, по имени Чжу У-нэн, а по прозвищу Чжу Ба-цзе! Это вы вздумали подвесить моего наставника у себя в пещере, а потом сварить его на пару и съесть! Разве можно варить на пару и есть моего наставника?! Ну, живей, протягивайте сюда ваши головы, сейчас я хвачу каждую из вас граблями так, чтобы от вас и корня не осталось!
От этих слов у девиц-оборотней душа в пятки ушла. Они опустились на колени прямо в воде и стали молить:
- Отец наш! Смилуйся! Мы были словно слепые, по ошибке задержали твоего наставника. Хотя мы его подвесили, но ничего дурного ему не сделали и не подвергали никаким пыткам. Яви же свою милость и сострадание. Пожалей и пощади нас! Мы отблагодарим тебя от всего сердца и дадим все, что потребуется на дорожные расходы твоему наставнику, который идет на Запад!
Но Чжу Ба-цзе замахал руками.
- Перестаньте болтать глупости! - резко оборвал он, - есть хорошая пословица:
Тот, кто однажды мед у продавца
Купил, не ведая, что тот его обманет,
Речам медовым всякого купца,
Пожалуй, больше доверять не станет!
Вот я вас сейчас как хвачу граблями! А уж потом пойду своей дорогой!
Дурень всегда был груб по натуре, а тут еще захотел показать свое уменье владеть граблями. У него не было никакого чувства жалости к этим прелестным созданиям. Он замахнулся и, не считаясь ни с чем, начал бить куда попало. Девицы-оборотни обезумели от страха и, забыв про стыд, спасая свою жизнь, бро - сились бежать, выскочив из воды и прикрываясь руками. Прибежав в беседку, они остановились и пустили в ход свое волшебство: у них из пупков с шумом повалили толстые шелковые шнуры, которые вскоре легли высоким покровом, сокрывшим небо, причем Чжу Ба-цзе оказался под этим покровом. Не видя ни неба, ни солнца, Чжу Ба-цзе стал делать попытки высвободиться, но не тут-то было. Тяжелый покров так сдавил его, что он не смог даже и шага ступить. По всей земле шнуры расстилались как тенета и обвивались вокруг ног. Он попробовал шагнуть в одну сторону, но споткнулся и упал, тогда он поднялся и шагнул в другую сторону, опять поскользнулся и чуть было, как говорится, не вспахал землю носом. Он резко повернулся в обратную сторону, но снова упал и разбил себе нос. Пытаясь на четвереньках встать на ноги, он еще несколько раз кувыркался и, наконец, так измучился, что у него все тело онемело, голова закружилась и в глазах потемнело. Он уже не мог пошевельнуться и, лежа на земле, приглушенно стонал. Девицы-оборотни ограничились тем, что опутали его шнурами, но не стали бить и даже не причинили никакого вреда. Они выскочили из беседки, оставив шелковые шнуры лежать плотным покровом, скрывающим небо и свет, и побежали к себе в пещеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79