Прошу тебя, спи спокойно одна!
На том они и расстались, легли спать в разных местах, и мы пока оставим их.
Обратимся теперь к Сунь У-куну. Завладев волшебным талисманом, он спрятал его за пояс и принял свой настоящий облик. Встряхнувшись, он вернул на место клок волос, превращенный в усыпляющую мошку, а затем направился прямо к выходу. В это время ударили в колокольцы и в колотушки, так как уже наступило время третьей ночной стражи. Молодец Сунь У-кун! Он прищелкнул пальцами, прочел заклинание и, став невидимым, подошел прямо к воротам. Ворота были закрыты на засов и на них висели замки. Однако Сунь У-кун достал свой посох с золотыми обручами и, протянув его к воротам, применил способ открывания замков. Ворота тихонько отворились. Сунь У-кун быстрыми шагами вошел в ворота и остановился.
- Эй ты! Сай Тайсуй! - грозно крикнул Сунь У-кун. - Верни мне мою Золотую царицу.
Он крикнул несколько раз и переполошил всех бесов, больших и малых, которые бросились к воротам и с ужасом увидели, что ворота распахнуты настежь. Тотчас же принесли фонари и стали искать замки, а затем вновь наглухо закрыли ворота. Несколько бесов были отправлены во внутренние покои для доклада.
- О великий князь! - вскричали прибежавшие гонцы. - Кто-то за главными воротами громко кричит и требует, чтобы ты отдал Золотую царицу.
- Тише вы! Перестаньте шуметь! - произнесли вполголоса служанки, поспешно выскочившие из внутренних покоев. - Великий князь только что заснул.
Между тем Сунь У-кун снова принялся громко кричать, но бесенята не посмели больше тревожить своего повелителя. Так повторялось три или четыре раза. Великий Мудрец кричал и шумел у ворот до тех пор, пока совсем не рассвело. Наконец у него иссякло терпение, и, вращая свой посох, он стал колотить по воротам. От страха бесы пришли в полную растерянность. Одни бросились подпирать ворота, другие помчались докладывать царю дьяволов. Он только что проснулся и, услышав истошные крики и шум, вскочил, оделся и вылез из-под спального полога.
- Кто там кричит? Что происходит? - спросил он, обращаясь к служанкам.
Те опустились на колени.
- О повелитель! - молвила одна из них. - Какой-то человек у входа в пещеру почти всю ночь кричал и ругался, вызывая тебя. А сейчас он ломает ворота.
Царь дьяволов вышел из своих внутренних покоев и увидел нескольких бесенят, прибежавших с донесением. Они второпях кинулись в ноги царю и, отбивая земные поклоны, затараторили:
- Там снаружи кто-то кричит и ругается, требуя выдать ему царицу! Если же кто-нибудь из нас начинает ему перечить, он разражается потоком скверных слов, нестерпимых для слуха. Так как ты, великий князь, до рассвета все не выходил, разбойник дошел до исступления и теперь начал ломиться в ворота!
- Пока не открывайте, - приказал царь дьяволов, - и спросите, откуда он появился, как его зовут по фамилии и по имени, и живо доложите мне.
Бесенята поспешно побежали к воротам и стали выспрашивать:
- Кто стучится в ворота?
- Я Вай-гун - дед повелителя Пурпурного царства, явившийся сюда по его просьбе. Я прибыл за Золотой царицей, чтобы отвезти ее обратно в царство.
Бесенята выслушали Сунь У-куна и доложили о нем царю дьяволов, а царь дьяволов направился в задний дворец выяснять у царицы, кто бы это мог быть. Царица только что встала и не успела еще ни причесаться, ни умыться. Служанка, завидев приближавшегося царя дьяволов, явилась с докладом:
- Царь-повелитель пожаловал!
Царица быстро оправила на себе одежды, прибрала волосы и вышла навстречу царю дьяволов.
Они только уселись, и царь еще не успел начать свои расспросы, как вдруг снова прибежал бесенок с донесением:
- Прибывший, который назвал себя дедом правителя Пурпурного царства, уже разбил ворота!
Дьявол с улыбкой обратился к царице:
- Скажи мне, дорогая, сколько у вас при дворе полководцев и военачальников?
- Мне известно, что у нас числится сорок восемь пеших и конных полков, составляющих охрану дворца, и ими командуют тысячи доблестных полководцев; а сколько войск и полководцев на всех наших границах - даже сосчитать не могу!
- А есть ли среди полководцев кто-либо по фамилии Вай, - продолжал спрашивать царь дьяволов.
- Когда я жила у себя во дворце, - отвечала царица, - то знала только внутренние дворцовые дела и помогала в них государю, учила и наставляла придворных служительниц и служанок; где же мне знать внешние дела, которым нет края, да еще помнить имена и фамилии сановников?
- Этот пришелец назвался Вай-гуном. Насколько я помню, в книге «Ста фамилий» нет фамилии Вай. Ты от природы умна и талантлива, сама родом из знатного и почетного дома; живя у себя во дворце, наверное, прочитала много книг. Не помнишь ли, в какой книге упоминается такая фамилия?
- Только в одной книге «Тысячесловник» есть фраза: «Вне дома воспринимал поучения учителей». Думается мне, что только это и может быть!
- Безусловно, конечно так! - обрадовался царь дьяволов.
Он тут же поднялся с места и откланялся. Войдя в свою живодерню, он приоделся, подпоясался, проверил свое бесовское воинство, открыл ворота и вышел, держа в руках секиру с разноцветными узорами.
- Кто здесь гун Вай, прибывший из Пурпурного государства? - зычным голосом крикнул он.
Играя железным посохом, который держал в правой руке, Сунь У-кун левой показал на себя и воскликнул:
- Здравствуй внучек мой, просвещенный! Зачем ты зовешь меня?
- Ах ты, мерзавец! - воскликнул царь дьяволов, разглядев Сунь У-куна и едва сдерживаясь от гнева. И, желая оскорбить его, тут же сложил едкий стих:
Похож ты на мартышку телом,
А мордою - на павиана;
Видать, пройдоха ты умелый,
Живущий дерзостным обманом!
- Слепец - ухмыляясь, ответил Сунь У-кун. - Как ты смеешь, негодяй, так вести себя со старшими! Не знаешь, как величать меня. Вспомни, когда пятьсот лет назад я учинил великое буйство в небесных чертогах, со мной встретились небесные полководцы девяти небесных сфер, и среди них не было ни одного, кто не величал бы меня «достопочтенным», а ты позволяешь себе дерзость называть меня запросто Вай-гуном. Чем я обидел тебя, что ты так груб со мной?
- Говори живей, как тебя зовут по-настоящему, - прервал Сунь У-куна царь дьяволов. - Каким владеешь ты военным искусством, что посмел явиться сюда да еще буянить?
- Если бы ты не спросил, как меня зовут по фамилии и имени, то, может быть, все обошлось бы по-хорошему, но раз ты настаиваешь, чтобы я сказал, боюсь, что тебе не останется места на земле. Подойди поближе, держись покрепче и слушай меня:
Я - плод любви благого неба и земли,
В который жизнь вдохнули солнце и луна;
В холодном камне искру чувств они зажгли,
Их тщанием душа моя была пробуждена:
Я - сын природы, я - ее творенье,
Рожденный в пору вешнего цветенья!
Теперь я к Истине великой приобщен,
И мне во всем сопутствует удача…
Могучей силой с детства одарен,
Решал я небывалые задачи!
Я толпы оборотней собирал,
Меня своим вождем они признали,
И столько лютых бесов покорял,
Что все они передо мною трепетали.
Я поклонился мудрому владыке,
Творцу пилюль, дарующим бессмертье.
Сам властелин Нефритовый великий
Позвал меня в пределы вечной тверди.
Я, посетив небесную обитель,
Потомственную должность получил,
Мне дух звезды Тайбай1 о том указ вручил;
Но бима чин, что мне дарован был,
И рассердил меня и разобидел.
Уединился я в пещере горной;
Поддавшийся гордыне, непокорный,
На бунт решившись, я войска свои собрал,
И полный зла и ненависти черной,
Я против императора восстал.
Князь Тота с сыном попытались было
Мой дерзостный набег остановить,
С моим свое оружие скрестить,
Но сил у них на это не хватило.
К тому же князь, трусливый, как шакал,
Сраженья побоявшись, убежал.
Вторично дух звезды, что мне указ вручил,
Царю небесному доставил сообщенье
О мятеже моем и неповиновенье.
И снова царь меня на небеса призвал,
Но ожидало там меня не отомщенье,
А славная награда и прощенье.
Ни обойден я, ни обижен не был,
Коль званье получил «Мудрец, подобный небу».
Придворные меня с отличьем поздравляли,
Сулили мне свершенья и победы,
Опорой государя называли.
Однако новые мне предстояли беды:
Царицей Сиван-му обиженный случайно,
На празднество ее я в сад пробрался тайно,
И там разгром ужасный учинил:
Все, что сумел, украл, все, что хотел, разбил,
Все яства ел, из всех сосудов пил
И вел себя предерзко и беспечно.
И Сиван-му сама и Лао-цзюнь-мудрец
Правителя небесного просили,
Чтоб воины его ценой любых усилий
Меня бы обуздали наконец.
Узнав, что я презрел его законы,
Великий государь, безмерно возмущенный,
Навстречу мне свою направил рать,
Сто тысяч воинов вооруженных,
Чтобы меня за дерзость покарать.
То были духи многих звезд зловредных,
Дурных планет, - предвестники беды.
В доспехах золотых, серебряных и медных
Они сомкнули грозные ряды.
Со всех сторон опасностью грозили
Земли простор и синева небес.
Долины, горы и дремучий лес
Ловушки, сети, западни таили,
Но как ни билось доблестное войско.
Оружием магического свойства, -
Все ж не за ним остался перевес.
Тут бодисатва Гуаньинь решила
С небес Эрлана вызвать для подмоги:
Она считала, что Эрлан всесилен,
Он быстро уберет врага с дороги.
Но на защиту чести встал я рьяно,
И дал отпор свирепому Эрлану.
Мы с ним сразились, силы не щадя.
Достойного соперника найдя,
Со мной соревновался он в уменье
Владеть искусством перевоплощенья
И хитрость применять, кровавый бой ведя.
С горы Мэйшань пришла его родня:
Как на подбор - все доблестные воины -
Пришли ему помочь в жестокой бойне,
Чтобы совместно одолеть меня.
Но, сколько ни старались, ни ярились, -
Все толку никакого не добились.
Тогда, раздвинув стену темных туч,
Скрывавших вход в небесные владенья,
Три мудреца, чтоб мне воздать отмщенье,
Вмешались в бой, спустившись с горних круч:
Но все ж и тут не потерпел я пораженья,
Неуязвим, как прежде, и могуч.
Лишь Лао-цзюню справиться со мною,
Как никому другому, удалось:
Свой обруч он метнул умелою рукою;
Кольцо волшебное змеей стальною
Вокруг меня тотчас же обвилось.
Мне в этот миг впервые привелось
Лежать поверженным на поле боя.
Тут духи на меня накинулись толпою
И потащили к царскому крыльцу.
Немедля надо мной произвели дознанье,
Не слушая моих признаний, оправданий…
Я был приговорен к позорному концу, -
Хотели сделать смерть мою бесславной!
Но четвертован или обезглавлен
Я быть не мог - мне это не к лицу.
Так, обладая даром жизни вечной,
Я встретил казнь без слабости сердечной.
И резали меня, и топором рубили,
И жгли огнем, и молнией разили,
И стопудовым молотом дробили -
Но это все мне было нипочем.
Того, кто наделен бессмертной силой,
Не загубить ни ядом, ни мечом.
По-прежнему живой и сильный, как всегда,
Я был препровожден к чертогам Тушита
И там в огромный тигель заключен
Немало дров под тиглем тем спалили,
Но не расплавили меня - лишь крепче закалили!
Ничем не огорчен, ничем не удручен,
Срок плавки выдержав, я выскочил из печи,
И цел и невредим, огнем не изувечен!
Перевернулся и расправил плечи,
И, эту палицу железную схватив,
Я размахнулся ею и ударил,
Сил не щадя, по трону государя,
Всех духов испугав и поразив
Тут началось ужасное смятенье
Покуда по престолу в исступленье
Я посохом тяжелым колотил,
Рассеялись правители светил,
От гнева моего ища себе спасенья.
То видя, разошелся я вконец,
Едва не разорив Нефритовый дворец.
Вельможи важные пришли к благому Будде,
Чтоб тот привел меня к повиновенью
Сказав, что я - невиданный храбрец,
Он, не в пример жестокосердным судьям,
Моим рассказам внял со снисхожденьем,
А я без передышки, тут же, сразу,
Вновь принялся за прежние проказы.
Взобравшись на ладонь златую божества,
Я колесом прошелся раза два,
Подпрыгнул, вытянулся, перекувырнулся,
Всю землю облетел и вновь к нему вернулся,
Свой замысел осуществив в одно мгновенье,
Что снова всех повергло в изумленье.
Всевышний знал, как поступить со мною,
Чтоб от проказ моих избавить белый свет;
Он придавил меня небесною скалою,
Под коей я провел немало долгих лет.
Их минуло пятьсот, когда меня от гнета
Всесильной Гуаньинь избавила забота.
Я был приставлен к Танскому монаху,
Его в пути на Запад охранять
От тех забот, опасностей и страхов,
Что перед ним в пути должны предстать.
Такое дело оказалось мне под стать -
Не то что под скалою прозябать!
И вот, наставника сопровождая,
Со злыми силами я беспрестанно бьюсь,
Всех оборотней в схватках побеждаю,
Всех дьяволов и бесов истребляю,
И нет средь них того, кого я убоюсь!
Когда царь дьяволов услышал, что перед ним сам Сунь У-кун, он обратился к нему с такими словами.
- Значит, ты и есть тот самый негодяй, который учинил великое буйство в небесных чертогах?! Раз ты избавился от тяжкой кары и приставлен охранять Танского монаха в его пути на Запад, ступай себе с ним, куда тебе надо. Чего ради ты суешься в чужие дела да еще выслуживаешься, как жалкий раб, перед царем Пурпурного царства? Смерти своей ищешь здесь, что ли?
- Мерзкий дьявол! - прикрикнул на оборотня Сунь У-кун. - Только по своей глупости ты можешь так говорить. Меня с большим почетом просил государь Пурпурного царства помочь ему, отнесся ко мне, как к своему благодетелю; я, старый Сунь У-кун, стою выше этого царя во сто тысяч крат, и он чтит меня, как отца родного, и служит мне, как святым духам. А ты, мерзавец, смеешь обзывать меня рабом?! Вот я сейчас покажу тебе, наглец и обманщик! Стой, ни с места! Попробуй посох твоего дедушки!
Дьявол опешил при виде разгневанного Сунь У-куна и едва успел увернуться от смертельного удара. Оправившись, он бросился на противника со своей разукрашенной секирой. Тут между ними разыгрался славный бой. Вот послушайте:
Посох с ободками золотыми, -
Замыслам хозяина покорный,
Встретился с секирою узорной,
С той, что ветра резкого острее.
Кто ж из славных воинов сильнее?
Иль они друг друга стоят оба?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79