- Об этом и говорить нечего! - рассмеялся Сунь У-кун. - Допустим, что мы возьмем вашу землю, значит, надо будет обзаводиться хозяйством, держать коней и слуг, платить налоги, поставлять фураж, поздно ложиться, рано вставать. Этим пред - ложением вы просто без ножа нас режете.
- И от одного ты отказываешься и от другого, - огорченно молвили старцы. - Так скажи, чем же отблагодарить тебя?
- Я - человек, ушедший из мира - ответил Сунь У-кун. - Напоите чайком, покормите вареным рисом, - вот и все воздаяние!
- Ну, это пустяки, - обрадовались старейшины. - А теперь расскажи нам, как ты думаешь изловить беса.
- Как только он появится, - сказал Сунь У-кун, - так я его и поймаю.
- Он ведь огромный! - предупредили старцы. - Голова его упирается в небо, а ноги - в землю. При его приближении налетает сильный порыв ветра, а когда он исчезает, остается туман. Как же ты приблизишься к нему?
- Если этот дьявол способен только вызвать ветер и носиться в облаках, то он годится мне во внуки. Не беда, что он ростом велик; я все равно с ним справлюсь.
Пока они беседовали, неожиданно завыл ветер. Старцы пришли в смятение и, дрожа от страха, стали говорить:
- У этого монаха дурной язык: как заговорил о дьяволе, так дьявол тут как тут!
Хозяин, старец Ли, открыл калитку и стал звать всех своих родных, а также Танского монаха:
- Заходите сюда! Заходите! Прячьтесь скорей! Бес явился!
Даже Чжу Ба-цзе перепугался и тоже хотел спрятаться, а за ним и Ша-сэн. Но Сунь У-кун удержал их.
- Я вижу, вы совсем забыли, кто вы такие, и ведете себя неподобающим образом! Разве можно монахам забывать, где свои, где чужие?! Оставайтесь здесь! Выйдем и посмотрим, каков из себя бес.
- Брат, - сказал на это Чжу Ба-цзе, - зачем нам на него смотреть? Эти умудренные опытом старцы знают, что раз ветер зашумел, значит, должен появиться дьявол. Они спрятались, а мы что? Мы не приходимся ему родней, никогда не были с ним знакомы и не ведем дружбы…
Но Сунь У-кун не стал его слушать. У него оказалось достаточно силы, чтобы вытащить своих обоих братьев во двор. А ветер все крепчал:
Он валит деревья, дорогу в лесу пролагает,
На тигров с волками смятенье и жуть нагоняет,
Всю воду речную мутит и волнует широкое море,
И духов печалит, ввергая в тревогу и горе,
С горы Хуаюэ он огромные камни срывает
И небо с землею, что коней, на дыбы поднимает,
И всякий в селенье, охваченный новой заботой,
Укрыться спешит, на засов замыкая ворота.
Чжу Ба-цзе, дрожа от страха, ничком лег на землю и стал рыть ее своим рылом, чтобы спрятаться: было слышно лишь, как он сопит. Ша-сэн обхватил голову руками и крепко зажмурил глаза.
Прислушиваясь к ветру, Сунь У-кун старался разгадать, кто был этот бес. Как только ветер немного утих, высоко в воздухе замерцали два фонаря. Сунь У-кун тотчас наклонил голову и крикнул:
- Братья! Ветер умчался! Вставайте смотреть!
Дурень вытащил свое рыло из земли и, отряхивая пыль, стал смотреть на небо, где действительно увидел свет двух фонарей. Засмеявшись, он сказал сиплым голосом:
- Вот так штука! Оказывается, он знает, как себя вести, и нам следует с ним подружиться.
- Почему ты так думаешь? - изумился Ша-сэн. - В этакую темень ничего нельзя разглядеть, к тому же ты ведь с ним ни разу не встречался.
- А ты разве не знаешь древнюю пословицу? - ответил Чжу Ба-цзе: - «Если ночью в путь идешь, бери фонарь с собою, нет фонаря - стой на месте». Видишь, какие фонари он зажег, чтобы освещать себе дорогу? Несомненно - это добрый бес.
- Ты ошибся, - проговорил Ша-сэн. - Это вовсе не фонари, а глаза чудовища.
От страха Дурень сжался в росте на три цуня и промолвил:
- О небо! Неужели бывают такие огромные глазищи! Какая же у него должна быть пасть!
- Братья, не бойтесь, - стал успокаивать Сунь У-кун. - Охраняйте хорошенько нашего наставника, а я поднимусь в воздух и узнаю, что это за бес.
- Брат! - умоляюще сказал Чжу Ба-цзе. - Только уж ты нас, пожалуйста, не впутывай в это дело.
Молодец Сунь У-кун! Он вытянулся, присвистнул и совершил прыжок в воздух.
- Полегче! полегче! Здесь я нахожусь! - грозно крикнул он, держа наготове свой посох.
Чудовище, увидев Сунь У-куна, вытянулось во всю длину и стало размахивать длинным копьем. Сунь У-кун, замахнувшись посохом, спросил:
- Ты откуда взялся, проклятый дьявол? Из каких мест?
Но дьявол ничего не ответил и продолжал размахивать копьем. Сунь У-кун повторил вопрос, но дьявол опять промолчал. Усмехнувшись про себя, Сунь У-кун сказал:
- Видно, ты глухой и немой! Стой! Ни с места! Гляди, какой у меня посох!
Но чудовище, не выказывая ни малейшего страха, продолжало махать копьем, отражая удары. И вот в воздухе начался бой: враги то наступали, то отступали - один сверху, другой снизу. Они дрались до третьей стражи, но все еще нельзя было сказать, кто победит. Чжу Ба-дзе и Ша-сэн находились во дворе, откуда им было все хорошо видно. Оказывается, чудовище только и умело отбивать удары своим копьем, но совсем не владело приемами нападения. Посох же Сунь У-куна все время летал над головой чудовища. Это рассмешило Чжу Ба-цзе и он сказал:
- Брат Ша-сэн! Побудь здесь и постереги наставника, а я отправлюсь на подмогу, чтобы обезьяна не приписала себе одной победу над бесом и не получила в награду первую чарку вина.
Сказав это, Дурень сразу же вскочил на облако и, поспешив к месту боя, напал на беса. Однако тот пустил в ход еще одно копье и стал отбиваться. Оба копья извивались змеями и сверкали молниями. Восхищенный ловкостью беса, Чжу Ба-цзе воскликнул:
- Ну и бес! Здорово владеет копьями! Какими же приемами он действует? Это не «шаньхоуцян», а, пожалуй, «чаньсыцян». Нет, ни тот, ни другой. И не «мацзяцян». А, знаю, этот прием называется «шуаньбинцян» - «копье с эластичным древком».
- Брось болтать глупости, Дурень! - оборвал его Сунь У-кун. - Разве существует прием «копье с эластичным древком»?
- А ты гляди, ведь он отбивает наши удары только острием копий! - возразил Чжу Ба-цзе. - Древков совсем не видно, даже не поймешь, где он их держит!
- Может, ты и прав, - согласился Сунь У-кун, - но зато бес этот не умеет говорить человеческим языком. Видно, не приобщился к человеческому перерождению и в нем живет еще дух темного царства Инь. Увидишь, когда начнет светать и дух светлого царства восторжествует в природе, бес непременно удерет. И вот, как только он обратится в бегство, нам надо непременно догнать его и изловить.
- Верно! Верно! - поддакнул Чжу Ба-цзе.
Бой продолжался еще очень долго, и воины не заметили, как восток начал светлеть. Бес не осмелился продолжать бой и бросился наутек. Сунь У-кун и Чжу Ба-цзе разом кинулись за ним вдогонку. Вдруг они оба почувствовали нестерпимое зловоние, которое исходило как раз от горного прохода на горе Семи преимуществ, заваленной гнилыми фигами.
- Где это чистят выгребную яму? - задыхаясь, вскрикнул Чжу Ба-цзе. - Тьфу! Гадость какая! Дышать нечем!
Сунь У-кун, зажав нос, кричал:
- Догоняй живее беса! Живее!
Тем временем бес скрылся за гору и там принял свой настоящий вид. Оказалось, что это был огромный удав, покрытый красной чешуей. Представьте себе, читатель:
Ярче звезды утренней злые глаза его блещут,
Острее мечей булатных зубы его, что скрежещут,
При виде железных когтей его люди и звери трепещут.
Из черных ноздрей дыханье его вылетает со свистом,
Вокруг него расстилается туманом сизым.
На голове вздымается рог мясистый -
Словно агатом толченым тот рог обсыпан.
Дивно глядеть на змея, когда лежит он, -
Красною чешуею тело его покрыто.
Как из румян составленный, весь отливая алым,
Вид он собой являет воистину небывалый,
Словно то в груду свалены парчовые одеяла.
Дивно глядеть на змея, когда летит он,
В воздухе расстилаясь пламенеющим свитком
Или пурпурной радугой, по небесам разлитой…
Запах встает тяжелый, на серную вонь похожий,
В месте, где долгий отдых свой он проводит лежа,
Никто на земле живущий тот запах вдыхать не может.
Его толщина такая, что, если стоишь с ним рядом,
Того, кто стоит напротив, никак не окинешь взглядом,
Не различишь лица его, ни цвета его наряда.
Длина же его такая, что если он на гору ляжет,
То край ее южный с краем, глядящим на север, свяжет.
Хвостом упираясь в реку, а головою в пажить.
- Так вот это кто! - воскликнул Чжу Ба-цзе. - Исполинский змей! Ему мало пятисот человек, чтобы насытиться.
- А два копья, которые ты назвал эластичными, - сказал Сунь У-кун, - не что иное, как его раздвоенное жало. Мы загнали удава в тупик и деваться ему некуда, а теперь давай выгонять его из горы с другой стороны.
Чжу Ба-цзе подбежал к удаву и начал колотить его граблями. Но удав быстро шмыгнул в нору, и только конец его хвоста длиною в несколько чи высовывался наружу. Чжу Ба-цзе отложил грабли в сторону, ухватился за хвост и что было силы начал тащить его, приговаривая:
- Попался! Попался! Не уйдешь! - Однако все его усилия оказались тщетны.
- Дурень! - засмеялся Сунь У-кун. - Отпусти его. Я знаю, что делать, а тащить его бесполезно.
Чжу Ба-цзе разжал руки, и удав быстро вобрал хвост в нору.
- Пока я держал его за хвост, - огорченно произнес Чжу Ба-цзе, - он все же был в наших руках. А теперь забился в свою нору, его оттуда и не выгонишь. Вот и остались мы с носом!
- Ничего! - сказал Сунь У-кун. - У этого удава - туша огромная, а нора узкая. Он в ней даже повернуться не может. Стало быть, из норы наверняка есть еще один выход. Ты ступай стереги его с того конца, а я буду здесь выбивать его из норы.
Дурень мигом перебежал через гору и там действительно увидел вход в нору. Он стал устраиваться около него поудобнее, совершенно не предполагая, что Сунь У-кун так скоро начнет действовать своим посохом. Удав, изнывая от боли, пополз к другому выходу, и не успел Чжу Ба-цзе охнуть, как удав выскочил из норы и одним ударом хвоста повалил его наземь. Превозмогая боль, Чжу Ба-цзе беспомощно лежал на земле.
А Сунь У-кун, увидев, что нора опустела, схватил свой посох, перебежал через гору и стал кричать Чжу Ба-цзе, чтобы тот погнался за удавом. Чжу Ба-цзе, сгорая от стыда и пересиливая боль, ползком поднялся на ноги и начал как попало бить граблями по траве. Сунь У-кун увидел это и расхохотался:
- Чего зря колотишь? Ведь бес давно удрал!
- А я, как говорится, бью по траве, чтобы всех змей вспугнуть, - пытался отшутиться Чжу Ба-цзе.
- Вот дурак, - обозлился Сунь У-кун, - беги скорей, догоняй!
Оба помчались за змеем, перескочили через горный поток и увидели чудовище, свернувшееся клубком с поднятой головой и широко разинутой огромной пастью, готовое проглотить Чжу Ба-цзе. Тот в ужасе отпрянул назад и бросился бежать, а Сунь У-кун, наоборот, кинулся вперед, и удав разом проглотил его. Чжу Ба-цзе стал в исступлении бить себя в грудь кулаками, топать ногами и вопить: «Брат! Пострадал ты из-за меня».
Тем временем Сунь У-кун, поставив посох поперек брюха удава и устроившись поудобнее, крикнул:
- Эй, Чжу Ба-цзе! Не печалься! Гляди, как я заставлю его выгнуться мостом!
Удав в самом деле выгнулся, напоминая арочный мост Лудунхун.
- Хоть и похож на мост, - произнес Чжу Ба-цзе, - да никто не осмелится пройти по нему.
- Смотри, Чжу Ба-цзе, - крикнул Сунь У-кун, - а сейчас я заставлю его изобразить из себя большую ладью!
С этими словами Сунь У-кун подпер брюхо удава, а тот, прижав подпертое место к земле, от боли задрал голову вверх и действительно стал походить на большую ладью с задранным носом.
- Хоть и похож на ладью, - тем же тоном отозвался Чжу Ба-цзе, - но нет мачт и парусов, не сможет плыть по ветру.
- Ну-ка, посторонись! - крикнул Сунь У-кун. - Я тебе покажу, как он у меня понесется по ветру.
Поднатужившись, Сунь У-кун проткнул своим посохом спину удава так, что она увеличилась на несколько чжан в вышину и действительно стала походить на мост. Чудовище, не выдержав боли, помчалось вперед быстрее ветра, а затем повернуло обратно, спустилось с горы, проползло еще более двадцати ли и, наконец, зарылось в пыль без движения. Чжу Ба-цзе сзади подбежал к издохшему удаву и стал бить его граблями. Сунь У-кун проделал дыру в брюхе удава и вылез наружу.
- Чего колотишь? Ведь он сдох!
- Ты разве не знаешь, - ответил Чжу Ба-цзе, - что я всегда любил бить мертвых змей?
Затем он убрал свои грабли, взял удава за хвост и поволок за собой.
Вернемся в селение Толо, где старец Ли со всеми старейшинами обратился к Танскому монаху с такими словами:
- Твоих учеников не было всю ночь, и до сих пор они не возвратились. Видно, нет их больше в живых.
- Нет, с ними ничего не могло случиться. Выйдем посмотрим, - предложил Танский монах.
Вскоре они увидели Сунь У-куна и Чжу Ба-цзе, которые с шумом и гиканьем тащили огромного удава. Вот когда старцы действительно обрадовались. Все селение поднялось на ноги. Сюда сбежались все от мала до велика. Встав на колени, жители селения стали выражать свою благодарность. Слышались возгласы:
- Это и есть тот самый бес! Вот он и губил людей! Теперь благодаря вам, благочестивые отцы наши, уничтожившие злого оборотня, мы избавлены от напасти и можем жить спокойно!
Все в знак благодарности приглашали путников в гости и подносили им разные благодарственные угощения. Наставник и его ученики были вынуждены остаться еще на несколько дней. Насилу удалось упросить благодарных жителей отпустить их. Убедившись, что монахи действительно не хотят брать ни денег, ни вещей, они наготовили на дорогу разные печенья, сухари и фрукты и вышли провожать, кто верхом на муле, кто на лошади, с красными цветами и шелковыми флагами. В селении было пятьсот дворов, и провожающих набралось до восьмисот человек. Всю дорогу они веселились и радовались. Вскоре путники стали подходить к горному проходу Гнилых фиг на горе Семи преимуществ, и Танский монах почувствовал зловоние. Вся дорога впереди была забита гнилыми фигами.
- Сунь У-кун, как же мы здесь проберемся? - спросил он своего старшего ученика.
Зажимая нос рукою, Сунь У-кун ответил:
- Вот с этим трудно будет справиться.
От этих слов у Танского монаха на глазах сразу же навернулись слезы. Старец Ли и остальные провожающие выступили вперед и сказали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79