- Вот уж поистине святой монах! Волшебный врачеватель! - слышались долго не смолкавшие восторженные возгласы.
Присутствовавший здесь главный дворцовый лекарь обратился к Сунь У-куну с вопросом:
- Болезнь ты уже определил, но интересно знать, какое дашь снадобье для лечения?
- Нет необходимости выписывать рецепт, - беззаботно ответил Сунь У-кун, - годится любое снадобье, какое попадется на глаза.
- Как же так? - возразил лекарь. - В главной книге по врачеванию сказано: «Снадобий всего имеется восемьсот восемь, а у людей четыреста четыре болезни». Все эти болезни не могут быть в одном человеке сразу. Как же ты можешь говорить, что «годится любое снадобье, какое попадется на глаза»!
- У древних была такая поговорка, - сказал в ответ ему Сунь У-кун: - «Не смотри на рецепт, а давай то лекарство, которое помогает». Поэтому мне надо собрать все лекарства: одни убавить, другие прибавить и по собственному усмотрению приготовить снадобье.
Лекарь не стал больше разговаривать, тотчас же пошел к воротам дворца и отправил дежурных служащих своего приказа по всем знакомым и незнакомым аптекам города с распоряжением доставить на имя Сунь У-куна по три цзиня разных лекарств, какие только имеются.
- Здесь неподходящее место для изготовления снадобья, - сказал главному лекарю Сунь У-кун. - Нельзя ли все эти лекарства, а также всю посуду и приборы, необходимые для их изготовления, направить в подворье для иноземцев? Пусть передадут двум ученикам моего наставника, находящимся там!
Лекарь послушался, и все восемьсот восемь разных лекарств по три цзиня каждого, а также всевозможные вальки, терки, сита, эмульсии, вместе со ступками и пестиками, были доставлены в подворье и переданы под расписку.
Сунь У-кун вернулся в тронный зал и пригласил своего наставника отправиться вместе с ним в подворье для изготовления снадобья.
Танский монах собрался было идти, но вдруг из внутренних покоев появился кто-то из приближенных правителя и передал его желание, чтобы наставник остался во дворце и вместе. с правителем переночевал в зале Изящной словесности. Правитель обещал на следующее утро, после того как он примет лекарство и получит исцеление от болезни, щедро отблагодарить монахов, выдать им пропуск и проводить их.
Танский монах сильно встревожился.
- Брат мой! Это значит, что меня оставляют здесь заложником, - сказал он. - Если ты вылечишь правителя, он нас с радостью проводит, если же нет, то моей жизни конец… Будь как можно внимательней и тщательно проверяй дозировку, когда будешь изготовлять лекарство!
- Не беспокойся! - посмеиваясь, сказал Сунь У-кун. - Пользуйся предоставленными благами. Не забудь, что старый Сунь У-кун прослыл первым лекарем во всем государстве!
Ну что? Не молодец ли наш Сунь У-кун? Простившись с Танским монахом и поклонившись всем придворным чинам, он направился прямо в подворье. Его встретил Чжу Ба-цзе и со смехом сказал:
- Брат! Теперь я все понял!
- Что понял? - удивился Сунь У-кун.
- Понял, что ты уверился в бесплодности своего стремления добыть священные книги, а денег, чтобы заняться каким-нибудь делом, у тебя нет. Поэтому, увидев, что город этот богатый, решил открыть здесь свою аптеку.
- Перестань болтать! - одернул его Сунь У-кун. - Если удастся исцелить здешнего правителя, мы распрощаемся со двором и завтра же утром отправимся в дальнейший путь. О какой же еще аптеке может идти речь?!
- Может быть, я ошибся, - сказал Чжу Ба-цзе, - но ведь сюда нанесли восемьсот восемь разных лекарств, каждого по три цзиня, что составляет две тысячи четыреста двадцать четыре цзиня! Много ли нужно, чтобы вылечить одного человека? Сколько потребуется лет, чтобы израсходовать все это количество лекарств?
- Ты прав, - ответил Сунь У-кун. - Но дело в том, что здешние придворные лекари глупы и невежественны, поэтому я и велел достать столько разных лекарств, пусть ломают себе голову. Все равно никогда не узнают, какое из лекарств я использовал для моего снадобья.
Пока они разговаривали, к ним подошли два смотрителя и опустились на колени перед Сунь У-куном.
- Покорнейше просим тебя, преосвященный благочестивый монах, отведать вечернюю трапезу, - сказали они оба.
- Что это вы утром обращались со мной без всяких церемоний, а теперь становитесь на колени? - удивился Сунь У-кун. - В чем дело?
Отбивая земные поклоны, смотрители пояснили:
- Когда ты прибыл сюда, отец наш, мы были словно слепые, не распознали тебя. Теперь же мы убедились в том, что ты великий врачеватель и взялся излечить нашего государя. Если ты его исцелишь, то получишь полцарства, и все мы станем так-же и твоими подданными. Вот почему мы оказываем тебе всяческие почести.
Сунь У-кун выслушал их и, очень довольный, вошел в главный зал, где занял почетное место.
Чжу Ба-цзе и Ша-сэн уселись по обе стороны от него. Подали еду. Ша-сэн спросил:
- Скажи, старший брат мой, где сейчас наш наставник?
- Наш наставник задержан правителем в качестве заложника, - смеясь, отвечал Сунь У-кун. - Его отблагодарят и проводят в дальнейший путь только в том случае, если правитель излечится от своей болезни.
- А кормят ли его там? - продолжал расспрашивать Ша-сэн.
- Еще бы! - отвечал Сунь У-кун. - Когда я пришел туда, трое почтенных придворных уже ухаживали за ним и пригласили в зал Изящной словесности.
- Выходит, наш наставник поставлен все же выше тебя, - злорадно сказал Чжу Ба-цзе, - ведь к нему приставлены почтенные сановники, а нас обслуживают всего лишь два смотрителя… Ну, да какое мне до этого дело! Мне бы наесться до отвала - и все!
На этот раз монахи поели всласть.
Между тем наступил уже вечер. Сунь У-кун позвал смотрителей.
- Уберите-ка посуду, - приказал он, - и принесите побольше светильников и свечей. Ночью, когда воцарится тишина, мы приступим к изготовлению снадобья.
Смотрители принесли изрядное количество свечей и светильников, после чего им было велено удалиться. Шум города стал понемногу стихать, умолкли голоса и настала полночь.
- Брат, какое же снадобье ты будешь готовить? - спросил Чжу Ба-цзе. - Давай скорее приниматься за работу: меня что-то клонит ко сну.
- Достань мне один лян ревеня, - сказал Сунь У-кун, - и мелко разотри его.
- Ревень горький на вкус, - сказал Ша-сэн. - Он быстро действует и не ядовит; обладает свойством не задерживаться в желудке и быстро выводится из кишечника. Он отгоняет мрачное настроение и предохраняет от завалов и засорений. Его зовут в народе «полководцем», так как он усмиряет бучу и водворяет спокойствие в желудке. Это очень ходовое лекарство, но, боюсь, что больным, ослабевшим от продолжительной болезни, нельзя его принимать.
- Ты не знаешь, просвещенный брат мой, - засмеялся Сунь У-кун. - Ревень помогает также очищать и дыхательные пути. Он разгоняет жар, скапливающийся в кишечнике. Не вмешивайся в мои дела, а лучше достань один лян семян бадоу, очисти их от кожуры и пленки, выжми ядовитое масло и хорошенько разотри.
- Бадоу - очень острый на вкус, - сказал Чжу Ба-цзе, - он быстро действует и ядовит. Он помогает при сильных запорах и простуде легких. Прочищает все проходы и действует как решительный полководец, пробивающий все заставы и ворота. Но пользоваться этим лекарством нужно очень осторожно.
- Премудрый брат мой! - иронически произнес Сунь У-кун. - Ты тоже ничего не знаешь. Это лекарство прочищает желудок, помогает при расширении сердца и от водянки. Занимайся своим делом. Мне еще надо подобрать подсобные лекарства! Монахи тотчас же принялись растирать оба лекарства, а затем спросили:
- Братец! Сколько десятков лекарств тебе еще понадобится?
- Больше ничего не надо! - отвечал Сунь У-кун.
- Как же так? - удивился Чжу Ба-цзе. - Из восьмисот восьми лекарств, по три цзиня каждого, ты воспользовался всего лишь двумя лянами двух видов?! Право, ты решил потешиться над людьми.
Сунь У-кун взял фарфоровую плошку, разрисованную цветами, и обратился к Чжу Ба-цзе:
- Брат! Ты не разговаривай, а натри мне лучше полплошки сажи, которую наскоблишь с днища котла, и принеси сюда.
- Зачем? - спросил Чжу Ба-цзе.
- Нужно для снадобья, - отрезал Сунь У-кун.
- Мне никогда еще не приходилось видеть, чтобы в лекарства клали сажу, - проговорил Ша-сэн.
- Сажа на днище котла носит название «Иней сотни трав» и способна излечивать сотни болезней, а ты не знал об этом, - поддел его Сунь У-кун.
Дурень Чжу Ба-цзе в самом деле наскоблил полплошки сажи и мелко растер ее. Сунь У-кун опять передал ему плошку и сказал:
- А теперь сходи к нашему коню и набери полплошки конской мочи.
- Для чего? - изумился Чжу Ба-цзе.
- Нужна, чтобы скатать пилюли, - ответил Сунь У-кун. Ша-сэн рассмеялся и опять вступил в пререкания с Сунь У-куном.
- Брат! - молвил он. - Дело не шуточное, и ты брось свои шутки! Конская моча обладает резким и неприятным запахом, как же можно примешивать ее к лекарству? Мне приходилось видеть пилюли, скатанные на уксусе, на густом рисовом отваре, на растопленном меду или просто на чистой воде. Но где это видано, чтобы пилюли катали на конской моче? От них пойдет такая вонь, что всякого, кто страдает несварением желудка, от одного только запаха начнет мутить. А если вдобавок дать ему бадоу и ревеня, то беднягу начнет одновременно и рвать и нести. Это что, по-твоему, шуточки?
- Эх ты! Не знаешь самого главного, - насмешливо возразил Сунь У-кун. - У нас ведь не простой конь. Он раньше был драконом в Западном море. Если он согласится дать сейчас своей мочи, могу тебя уверить, что она вылечит сразу же от какой хочешь болезни.
Чжу Ба-цзе, услышав эти слова, отправился к коню с самым серьезным видом. Конь лежал на боку и спал. Дурень пинками поднял его на ноги и подлез под брюхо с плошкой. Долго он прождал, но конь, видно, вовсе и не собирался мочиться. Тогда он побежал к Сунь У-куну.
- Брат! Забудь о правителе и займись лучше лечением нашего коня! У него все пересохло и ни одна капля мочи не выходит!
Сунь У-кун рассмеялся.
- Пойдем вместе! - сказал он.
- И я с вами, - сказал Ша-сэн.
Все трое подошли к коню. Конь стал брыкаться и вдруг заговорил по-человечьи.
- Старший брат, - грозно воскликнул конь, - неужто ты не знаешь? Я ведь летающий дракон с Западного моря и был наказан за то, что нарушил законы неба. Гуаньинь спасла меня, но в наказание у меня спилили рога, сняли чешую и превратили в коня, чтобы я вез нашего наставника на Запад за священными книгами. Этим я искупаю свою вину. Если я, переходя через речку, помочусь, то рыбы, оказавшиеся поблизости, проглотив мою мочу, сразу превратятся в драконов, если же это случится при переходе через гору и моча оросит траву, то трава превратится в чудесное грибовидное растение линчжи, а это растение дает долголетие отрокам, которые прислуживают отшельникам, собирающим целебные травы. Как же я могу в таком мирском месте извергнуть из себя свою чудодейственную влагу?
- Будь осторожен в словах, брат мой, - прервал коня Сунь У-кун. - Мы находимся не где-нибудь в мирском месте, а в царстве, расположенном в западных краях, и тебя просят извергнуть влагу неспроста. Знаешь пословицу: «Из множества шерстинок получается шуба». Нам нужно излечить от недуга здешнего правителя. Если это нам удастся, мы обретем большую честь и славу. В противном случае боюсь, что нам добром не выбраться из этой страны.
Тогда конь закричал:
- Обожди, сейчас!
Вы бы видели, читатель, как он подался вперед и стал бить землю передними копытами, потом присел на задние ноги, пятясь назад, и громко лязгая при этом зубами. Наконец с большим трудом ему удалось выделить из себя небольшое количество жидкости, и он успокоился.
- Ах ты, негодник! - сказал Чжу Ба-цзе. - Хоть жидкость у тебя и золотая, но зачем так скупиться? Дай хоть еще немного!
Сунь У-кун, увидев, что в плошке лишь немного не хватает до половины, закричал:
- Довольно! Довольно! Забирай плошку!
Теперь только Ша-сэн успокоился.
Все трое монахов вернулись в свое помещение, где смешали вместе приготовленные лекарства, а затем скатали три больших пилюли.
- Не слишком ли велики? - забеспокоился Сунь У-кун.
- Да что ты? - отвечал Чжу Ба-цзе. - Всего только с грецкий орех. Мне на один глоток не хватило бы!
Пилюли затем были уложены в маленькую коробочку, и монахи, не раздеваясь, легли спать. О том, как прошла эта ночь, рассказывать нечего.
Уж давно рассвело, когда правитель государства, преисполненный разумных надежд, превозмогая болезнь, призвал к себе своих сановников. Он пригласил Танского монаха присутстзовать на приеме и сразу же повелел придворным чинам спешно отправиться в подворье, поклониться преосвященному монаху и взять у него лекарство.
Множество чинов прибыло в подворье и распростерлось ниц перед Сунь У-куном.
- Наш повелитель велел поклониться тебе и получить твое чудотворное снадобье, - молвили они.
Сунь У-кун велел Чжу Ба-цзе подать коробочку, открыл крышку и вручил снадобье придворным чинам.
- Как называется это лекарство? - спросили придворные. - Скажи нам, чтобы мы могли доложить государю.
- Оно называется «черные пилюли».
При этих словах Чжу Ба-цзе и Ша-сэн чуть не прыснули со смеху. «В самом деле, - думали они, - ведь в пилюли входит сажа, соскобленная с днища металлического котла, - как же иначе назвать это снадобье?»
- С чем принимать это лекарство? - продолжали расспрашивать придворные.
- Его можно принимать двояко: питьем, которое легче всего достать, является отвар, приготовленный из шести веществ.
- Каких же именно веществ?
- Из ветров, которые пускают вороны на лету, из рыбьей мочи в быстрой воде, из пудры царицы неба Сиван-му, из золы тигля, в котором мудрец Лао-цзюнь приготовляет пилюли бессмертия, из трех лоскутков ветхой головной косынки Нефритового императора и еще из пяти волосков, выдранных из усов дракона. Если ваш правитель примет пилюли с этим отваром, то сразу же излечится от своего недуга.
- Этих веществ на всем свете не сыщешь, - уныло отвечали придворные. - А какое же другое питье?
- Вода, не имеющая истоков, - отвечал Сунь У-кун.
Придворные рассмеялись:
- Ну, это легко достать.
- Почему вы так думаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79