Ц с бешенством крикнул новгородский богатырь, и одним взмахом меч
а своего вышиб меч противника.
Ц Сдавайся же! Ц приставил он острие меча к его груди, Ц а то я проткну т
ебя насквозь, как воздух.
Ц Как удастся, повалимся хоть вместе, Ц отвечал старик, и пустил в него к
опье, мотавшееся за его спиной.
Копье вонзилось в шею лошади, задрожало в ней, и она, пронзенная, зашатавши
сь, упала со всадником.
Быстро вскочил Чурчила на землю.
Ц О, ты не стоишь железа!
Он перевернул свое копье тупым концом и готов был вышибить из седла свое
го противника, как вдруг раздавшийся вблизи выстрел осветил лица обоих.

Они с содроганием отступили друг от друга.
Ц Батюшка! Ц упавшим голосом прошептал Чурчила и выронил из рук меч.
Ц Сын! Ц воскликнул не менее пораженный Кирилл. Ц Это мы с тобой ищем жи
зни друг у друга?.. Вот до чего нас довела лихая судьба!
Старик всплеснул руками.
Чурчила молчал.
Ц И ты останешься другом врагов моих? Прежде отрекись от меня! Ц продол
жал Кирилл.
Ц Что же делать, батюшка! Я целовал крест служить Великому Новгороду.
Ц И быть так! Ц сквозь слезы проговорил старик.
Вокруг них раздались крики и вопли, кипела битва, но отец, не взирая ни на ч
то, слез с лошади и, возложив крестообразно руки на голову коленопреклон
енного сына, благословил его.
Ц Быть может, мы не увидимся! И я целовал крест Иоанну. Проклятие небес по
разит того, кто не исполнит клятвы! Прощай, кланяйся Фоме. Если он одумаетс
я, то я охотно готов назвать его дочь моей.
Чурчила плакал навзрыд.
Кирилл тоже.
Ц Еще прощай!
Ц А если мы в другой раз встретимся? Ц спросил Кирилл.
Ц Тогда уж, конечно, я отклоню меч свой от тебя! Ц отвечал сын.
Они обнялись и расстались.
Московитяне, между тем, стали брать видимый перевес численностью.
Дмитрий один не в силах был отражать их напора. К тому же какой-то лях, вмеш
авшийся в число сражающихся, вскоре бежал и расстроил своих.
Смятение в рядах сделалось всеобщим.
Чурчила, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он
успел только поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с н
им на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве
, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был гот
ов опуститься на голову воеводы… Чурчила сделал взмах мечом, и конь всад
ника опустился на колени, а сам всадник повалился через его голову и меч в
откнулся в землю.
Ц Кто бы ты ни был, храбрый витязь! Ц радостно произнес воевода, спасенн
ый от смерти, Ц прими от меня этот перстень вместо талисмана и действуй н
а меня им по твоему соизволению: все что только не идет против чести и сове
сти, все сделаю я для тебя. Клянусь в том смертным часом своим!
Он сунул в руку Чурчилы перстень.
Последний обомлел: он узнал по голосу спасенного им: это был посадник Фом
а, отец Насти.
Нравственное потрясение в связи с обилием потерянной крови обессилили
его.
Он упал.
На двух щитах понесли его в Новгород.
Новгородцы отступили.
Таким образом Городище было занято московитянами за одну ночь.
Вечером 27-го ноября великий князь подступил к Новгороду с братом своим Ан
дреем Меньшим и с племянником, князем Верейским, и расположился ставками
у Троицы на Озерской, на берегу Волхова, в трех верстах от города, в селе Ло
шанском. Брату своему велел он стать в Благовещенском монастыре, князю И
вану Юрьевичу Ц в Юрьевском, Холмскому Ц в Аркадьевском, Александру Об
оленскому Ц у Николы на Мостицах, Борису Оболенскому Ц в местечке Соко
в, у Благовещенья, князю Василию Верейскому Ц на Лисьей горке, а боярину Ф
едору Давыдовичу и князю Ивану Стриге-Оболенскому Ц на Городище.
Город, таким образом, был окружен со всех сторон, великий князь решил заст
авить сдаться новгородцев, истомив их голодом.
Псковитяне подвозили к нему, кроме огнестрельного оружия, хлеб пшеничны
й, калачи, муку, рыбу, медь, и стан его имел вид постоянного шумного пира.
Новгородцы же были лишены всякого продовольствия и голодали.
Только порой смельчаки, предводимые Чурчилой, внезапно делали вылазки и
з города, врасплох нападали на москвитян и отбивали у них кое-что из продо
вольствия.
Великий князь знал Чурчилу, знал, чей он сын, и назначил в награду за поимк
у его столько золота, сколько потянет сам пойманный.
Но сделать это было не легко.

XXVII. Прерванное обручение

Прошло несколько дней. Был поздний зимний вечер.
Терем степенного посадника Фомы весь горел огнями, пробивавшимися нару
жу лишь сквозь узкие щели железных ставень.
Ворота были раскрыты настежь. На дворе, под навесом, слышалось фырканье л
ошадей, лай цепных псов, звон их цепей, беготня прислуги и скрип то и дело в
ъезжающих во двор саней, пошевней, роспусков.
Из экипажей выходили гости и, поднявшись на несколько ступеней крыльца,
отряхивались в сенях от снега и входили в приемную светлицу, истово крес
тясь в передний угол и кланяясь хозяину и гостям.
Приемная светлица, ярко освещенная огнями, была полна разряженными женщ
инами.
В красном углу, под образом Пречистой Богородицы, были поставлены две не
большие скамьи, обитые голубой камкой.
Они были пусты.
Посредине светлицы стоял длинный стол, покрытый белой скатертью и буква
льно ломившийся от разных сладких закусок, оловянников крепкого меда и д
ругих яств и питий.
В заднем углу, за толстым обрубком дерева, недвижимо сидел немолодых уже
лет мужчина, с широкой бородой, закрывавшей половину его лица. Длинные во
лосы, широкими прядями спадавшие также на лицо этого человека, закрывали
его совершенно, только глаза, черные как уголь, быстрые, блестящие, приста
льно глядели на поверхность стоявшего перед ним сосуда, наполненного во
дой.
Это был запах, или кудесник, приглашенный Фомой в его терем, по обычаю того
времени, так как без него не мог состояться ни один брак, а вечер этот был н
азначен для благословения образом и обручения невесты и жениха Ц дочер
и посадника Фомы, Настасьи и польского пана.
Кудесник гадал о будущей судьбе их.
Все гости затаили дыхание, смотря на его занятия, глядели на него с суевер
ным страхом и лишь изредка переглядывались между собой, покачивая голов
ами, и шептали про себя молитву, считая его действия сношением с нечистой
силой.
Вдруг среди невозмутимой тишины кудесник поднял голову, окинул всех сво
им стальным взглядом и глухо проговорил:
Ц Кровь на дне!
Лица всех побледнели от ужаса.
Ц По окончании обряда благословения, вспрысни жениха с невестой водой
и от них отлегает всякое зло, и сила нечистая ожжет крылья свои при прикос
новении к ним.
Все оживились, воспрянули, точно гора свалилась с плеч у каждого.
Гости изъявили желание скорей видеть невесту, и Настасья Фоминична, по з
ову своего отца, тихо вышла из боковой светлицы.
Ее мать, сгорбленная старушка, вела свою дочь, сама опираясь на костяной к
остыль.
Мать с дочерью, войдя в приемную, раскланялись и прошли в красный угол под
икону Пречистой, где невеста заняла приготовленное для нее место, продол
жая, как и при входе, плакать почти навзрыд.
В это же время в сенях раздались быстрые шаги, бряцанье мечей и голоса:
Ц Жених, жених приехал.
Настасья Фоминична так и замерла на своей скамье.
Ц А, пан Зайцевский! Ц радостно приветствовал его Фома. Ц Где же твой др
ужок?
Зайцевский молча указал на дверь, в которую с надменным видом входил пан
Зверженовский.
Он был одет так же, как и его товарищ.
Невеста сидела неподвижно. Казалось, она жила и дышала как-то машинально.

Началась беседа о новгородских делах, но ее вскоре прервал кудесник.
Ц Пора! Ц провозгласил он. Ц Прежде чем закатится вечерняя звезда, вам
должно уже совершить начатое, а то горе, горе ослушавшимся.
Сказав это, он окинул всех своим пылающим взором.
Его тотчас подхватили под руки и повели в красный угол, где и усадили рядо
м с женихом и невестой, чтобы он силой своих заклинаний отгонял от обруча
ющихся вражеское наваждение и охранял их от всякого зла и напастей.
Все по очереди подносили ему сладкие яства и питья, а хозяин Ц и пенязи на
блюде.
Обручение с минуты на минуту должно было начаться, как вдруг в запертые в
орота раздался такой сильный стук, что дрогнули стены и окна дома.
Послышался голос со двора и, по-видимому, начались переговоры. Затем все с
молкло, но скоро раздался вторичный удар в ворота, и они, пронзительно зас
крипев петлями, растворились. Послышались тяжелые шаги, сперва по двору,
затем по сеням, а наконец, и у самой двери.
Ц Кто это так смело и, кажется, насильно ворвался в мой терем? Дорога же ем
у будет расплата со мной! Ц сердито заговорил Фома.
Страшно перепуганные гости жались друг к другу, а кто был посмелей, схват
ились за рукоятки своих мечей.
Быстро распахнулась дверь, и в светлицу вошел атлетического сложения бо
гатырь. Он был весь залит железом, тяжелый меч тащился с боку, другой, обна
женный, он держал под мышкой, на левом локте был поднят шлем, наличник шиша
ка был опущен.
Ц Чур нас! Чур нас! Ц заговорили вполголоса гости, сочтя явление это за с
верхъестественное.
Ц Аминь, рассыпься! Ц произнес громким голосом кудесник, устремив на во
шедшего свои странные глаза.
Ц Я не дух, а человек, а потому ты сам рассыпешься у меня от этого аминя в п
шено, Ц обратился богатырь к кудеснику, встряхнув в руке свой огромный п
алашище.
Ц Что же ты за наглец, Ц сказал ободрившись Фома, Ц что незваный ворвал
ся в мои ворота, как медведь в свою берлогу? В светлицу вошел, не скинув шиш
ака своего, и даже не перекрестился ни разу на святые иконы. За это ты стои
шь, чтобы сшибить тебе шишак вместе с головой.
Ц Очнись, Фома! Я больше тебя помню Бога и чаще славлю всех Его угодников,
Ц возразил незнакомец. Ц С тобой расчет буду вести после, а теперь хочу
поговорить с этим паном.
Он указал на Зайцевского.
Последний попятился спиной к стене.
Ц Я не помню, не знаю, не слыхал и не видывал тебя никогда, Ц проговорил о
н с дрожью в голосе.
Ц Порази тебя гнев небесный и оружие земное. По крайней мере узнаешь ли т
ы этот меч, который был покинут тобой в ночь битвы на Городище. Ты первый п
оказал хвост коня своего москвитянам и расстроил новгородские дружины.
Этот меч, я сам узнал недавно, принадлежит тебе.
Ц Если бы ты сказал это мне не здесь, я бы скорей умер, а не снес этого и заж
ал бы рот твой саблей, я бы изломал в груди твоей этот меч, лжец бесстыдный!
Ц с бешенством заговорил Зайцевский.
Он понимал, что это обвинение для него страшно, так как все проклинали лях
а, расстроившего стройные ряды новгородцев и погубившего все дело.
Ц Лжец, я лжец?! Ц заревел богатырь. Ц Смотри, изувер, чье имя вычеканено
на клинке?
С этими словами он схватил его за шиворот и потащил на середину светлицы.

Ц Прими же твое от твоих!
Он взмахнул над Зайцевским его собственным мечом.
Ц Пощади! Ц взмолился он задыхающимся голосом.
Ц С условием, сознайся, что тебе принадлежит этот меч…
Ц Сознаюсь, только отпусти меня!..
Ц Еще одно слово, отступись от Настасьи…
Зайцевский молчал.
Ц Умри же!..
Ц Отступаюсь!..
Богатырь выпустил пана, который быстро улепетнул в открытую дверь, куда
уже ранее, воспользовавшись переполохом, успел улизнуть Зверженовский.

Фома, услыхав признание Зайцевского и увидав его позорное бегство, подош
ел к неизвестному.
Ц Я благодарен тебе, храбрый витязь! Ц сказал он, протягивая свою руку.
Ц Ты вырвал с корнем худую траву из моего поля.
Витязь опустил в руку его перстень.
Фома вздрогнул.
Ц Больше чем друг Ц брат! Требуй, по условию от меня что хочешь.
Ц Добавь к этим названиям имя сына…
Неизвестный открыл наличник.
Ц Желанный мой, ты жив! Ц воскликнула радостно Настасья и, забыв стыд де
вичий, бросилась ему на шею.
Ц Сокол ты мой ясный! Золотые твои перышки! Ц заговорила старуха и нача
ла также обнимать его.
Фома соединил руки своей дочери и… Чурчилы.
Нужно ли говорить, что это был он?

XXVIII. Признание посольства Наз
ария

Павел косой, возвратившись из Ливонии, успел только навестить свое любим
ое Чертово ущелье и перешел соглядатаем к московскому воинству.
Через Павла великий князь узнал о голоде в Новгороде и спокойно ожидал е
го сдачи, зная, что недостаток в съестных припасах переупрямит новгородц
ев.
Со стороны осаждавших не было ни одного неприязненного действия, они наб
людали только, чтобы ни один воз с провиантом не проехал в город, и, таким о
бразом, осажденные, кроме наступившего голода, не терпели никаких беспок
ойств, расхаживали по своим стенам, изредка стреляли из пищалей и, сменяс
ь с караула, возвращались к своим домашним работам.
Наконец, 4-го декабря, прибыл в ставку великого князя владыко Феофил с той
же свитой, но получив тот же ответ, печально возвратился домой.
В тот же день подступил к Новгороду царевич Данияр с воеводой Василием О
бразцем, Андреем старшим и тверским воеводой.
Они расположились в монастырях: Кириллове, Андрееве, Ковалевском, на Дер
явенице и у Николы на Островке.
Город сжали еще более.
Услыхав о прибытии новой рати, Феофил на другой день прибыл опять к велик
ому князю бить усердно челом.
Иоанн, которому надоела уж нерешительность новгородцев, принял его холо
дно и сурово спросил:
Ц Долго ли ты, отец святой, будешь разгуливать из стороны в сторону: я опа
саюсь, что твоя излишняя приверженность к отчизне не была бы сродни вред
у.
Феофил вздохнул и ответил:
Ц Государь! Мы признаем истину посольства Назария с Захарием.
Он не в силах был договорить. Его голос оборвался, и он замолк.
Ц Тем лучше для вас! Ц сказал улыбнувшись Иоанн.
Ц Что же ты хочешь от нас теперь, государь? Ц робко спросил Феофил. Ц Сн
ими осаду и дай нам передохнуть.
Ц Я хочу властвовать в Новгороде, как в Москве!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31