Теперь она смотрела на него совсем по-другому — юноша был уверен в этом, — с благодарностью и, более того, с уважением. У Мампо не было времени поговорить с ней, однако он не мог ошибиться. Когда путешествие завершится, у него еще будет время. А сейчас задача Мампо проста: охранять Кестрель и оберегать ее от бед. Он должен защищать всех этих замечательных людей, которых так любит. Благодаря Доминату Мампо узнал свою силу. И раз он выбрал эту судьбу, значит, теперь ему предстоит сражаться и убивать. Он еще удивлялся своим новым способностям и считал их чем-то случайным, незаслуженным и даже немного пугающим. Однако Мампо гордился, что у него теперь есть свое дело и что Кесс нуждается в нем.
Мампо сидел у костра, вслушиваясь в ночные шорохи. Где-то неподалеку поток струился по каменистому ложу, нежное бормотание воды смешивалось с затихающим потрескиванием огня. Время от времени пролетала ночная птица — крылья едва шевелились, вызывая слабое колебание воздуха. Какие-то маленькие невидимые создания шуршали под ногами: шурх-шурх-шурх. И за всеми этими звуками Мампо различал непрекращающийся барабанный бой, медленно и приглушенно стучавший в его сердце.
В лицо ударил порыв ветра. Мампо открыл глаза и увидел, что облака несутся по небу на запад. Появились звезды и молодой месяц. Юноша различил знакомые созвездия — Серп с длинной рукоятью и Венец с тремя остриями.
— Ты не спишь, Мампо?
Он вздрогнул. Рядом появилась Пинто.
— Пинто! Почему ты не спишь?
— Не могу.
— Ты должна спать. Завтра предстоит целый день пути.
— Так ведь тебе тоже. А ты еще и ранен.
— За меня не беспокойся. Я сильный.
— Тогда и я сильная.
Мампо ласково посмотрел на девочку и заметил, что она дрожит.
— Я разведу костер.
Он принялся ворошить тлеющие угольки, вытаскивая не прогоревшие концы веток, и вот костер снова загорелся. В его мягком мерцающем свете стали видны остальные путники, вповалку лежащие на земле, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Глаза Мампо отыскали Кестрель — она лежала между братом и матерью, своей рукой сжимая руку Бомена.
— Ты все еще любишь ее, Мампо?
— Люблю, — просто ответил он.
— А если она умрет?
Мампо посмотрел на Пинто изумленно.
— Не говори так.
— Нет, ну а все-таки?
— Я не хочу об этом думать.
— Тогда ты забудешь ее и полюбишь какую-нибудь другую девушку. Обычно так и бывает.
— Послушай, никто не собирается умирать.
— Не будь таким глупым, Мампо. Все умрут.
— Это случится не скоро.
— Кесс умрет раньше меня, потому что она старше. И тогда ты станешь моим. Ты сможешь любить меня, когда состаришься.
— Ну, хорошо, — сказал Мампо, которого тронула горячая преданность девочки. — Я буду любить тебя, когда состарюсь.
Несколько секунд они сидели молча, разглядывая огонь. Затем чуткие уши Мампо услыхали звук, не похожий на треск горящего дерева. Кто-то приближался к костру.
Мампо прыжком вскочил на ноги и вытащил меч.
— Оставайся здесь! — скомандовал он.
Девочка вернулась к спящим родителям, а Мампо молча скользнул в темноту. Теперь и Пинто слышала шаги, но внезапная вспышка яркого пламени сделала ночь вокруг совершенно непроглядной. Девочка услышала, что шаги затихли. Затем раздался неясный гул голосов. Женских голосов. И вот Мампо возвратился в круг оранжевого света, отбрасываемого костром, а с ним шли две женщины — толстая и худая. Обе дрожали от холода и выглядели страшно напуганными. Мампо отвел их к костру.
Толстая сказала:
— Сюда, детка. Сейчас моя девочка согреется.
Худощавая не ответила ничего. Она просто присела к огню и опустила голову.
Мампо прошептал Пинто:
— Посмотри, найдется ли что-нибудь поесть.
Пинто кивнула и направилась к повозке. Она взяла два куска хлеба из их драгоценных запасов. Толстая женщина без слов взяла хлеб и предложила маленький кусочек своей спутнице. Та несколько мгновений подержала кусок в руке, а затем выронила на землю.
— Не делай так! — сказала Пинто смятенно. — У нас не хватит еды, чтобы прокормить всех.
Женщина вздохнула и обернулась к Пинто. Затем посмотрела на кусочек хлеба под ногами. Медленно подняла его с земли и протянула Пинто.
— Прости, — произнесла она тихо и печально.
— Ах, бесценная моя. — Толстуха зашлась рыданием. — Моя бесценная должна съесть хоть немного, иначе она умрет, и что тогда делать Ланки?
— Тише, — сказал Мампо.
Но было уже поздно. Рыдания Ланки разбудили Бомена. Он привстал, и его движение заставило проснуться Кестрель. Бомен удивленно уставился на освещенный светом костра призрак Йодиллы Сихараси. Все еще в свадебном платье, но уже без вуали, она смотрела на него с нежной грустью на прекрасном лице. Думая, что все это сон и сейчас он проснется, а видение улетит, Бомен протянул руку и произнес:
— Не уходи!
Кестрель встала и взволнованно воскликнула:
— Сирей!
— Ах, Кесс! — Наконец и Сирей залилась слезами, давно уже ждавшими выхода, и упала в объятия подруги.
— Тише, детка, — говорила Ланки, облегченно вздыхая. — Тише, вот твоя подруга, она все сделает как надо.
— Кто это? — тихо спросила Пинто у Мампо.
— Это принцесса, которая приехала в Доминат, чтобы выйти замуж.
Кестрель успокоила Сирей и заставила ее рассказать обо всем, что случилось.
— Зохон захватил папу и маму, он убивает всех и твердит, что собирается жениться на мне. Но я его ненавижу, я лучше уйду с тобой, потому что ты моя… — рыдания прервали ее речь, — ты моя… ты моя подруга.
— Сирей, — мягко проговорила Кестрель. — Ты не из нашего народа. Ты будешь чувствовать себя чужой среди нас. У нас нет принцесс, нет вуалей. Мы обычные люди.
— А я и хочу быть такой, как вы. Вот, смотри, я уже не ношу вуаль. Я позволила ему увидеть меня. — Сирей показала на Мампо. — Больше ни один мужчина не видел меня. Ах да, твой брат видел. — Йодилла обернулась и обнаружила, что Бомен пристально смотрит на нее. — Он думал, что я — просто служанка. И сейчас, наверное, так думает. Ланки, ты больше не будешь мне прислуживать. Мы с тобой становимся обычными людьми прямо сейчас. Ты можешь оставаться моей подругой.
Ланки смутилась.
— Я не знаю, как это — быть подругой. Я умею только служить.
Сирей все еще смотрела на Бомена.
— Ты не возражаешь, если мы пойдем с вами?
Бомен промолчал.
— Почему он не разговаривает со мной?
— Ты тут ни при чем, Сирей, — промолвила Кестрель. — Ему тяжело разговаривать после… после того, как он покинул дворец.
— Нет, это из-за меня. Он считает меня дурочкой. Но он же сказал, чтобы я не уходила. — Губы Сирей упрямо сжались, словно Бомен отрицал это. — Ты так сказал, и теперь я не уйду.
— Давай поговорим об этом утром, — сказала Кестрель. К Сирей уже вернулась решительность.
— Здесь не о чем говорить. Я пойду с вами и больше не буду принцессой, и любой может смотреть на меня, если захочет, пусть хоть все глаза проглядит. — Она обернулась к Пинто, которая действительно таращилась на нее во все глаза. — Даже маленькие девочки.
Пинто не испугалась.
— Я смотрю на того, на кого хочу.
— Я рада, что ты находишь меня интересной.
— Ты не интересная, — сказала Пинто. — Так, всего лишь красивая.
— Ах, ах! — воскликнула Сирей. — Ланки, ударь ее! Выколи ей глаза! Ах ты, маленькая злючка! Как ты смеешь так разговаривать со мной, я… я… нет, я уже не… Ах! Я не знаю, кто я теперь…
— Пошли, — ласково сказала Кестрель. — Ты можешь лечь рядом со мной, а Ланки будет спать с другой стороны. Хорошо, Ланки? Мы ляжем совсем близко от огня, так что не замерзнем.
Некоторое время спустя все с ворчанием устроились на земле, кроме Мампо, который настаивал на том, что должен и дальше сторожить, и Бомена, утверждавшего, что выспался.
Мампо испытывал перед Боменом легкое благоговение. Бо стал таким спокойным и серьезным. Они с Мампо были почти ровесниками, однако казалось, что Бомен гораздо старше. Как будто он возвратился из далекого путешествия, где узнал то, чего никто, кроме него, не знает. Мампо ни за что бы не решился расспрашивать друга, если бы сейчас, глубокой ночью, Бомен не заговорил сам.
— Ты помнишь Морах?
— Конечно. — Это было так давно, но он ничего не забыл.
— Морах не умерла. Морах никогда не умрет. — Бо помолчал, а затем спросил: — Ты ведь знал об этом, не так ли? Ты тоже чувствуешь это.
— Знал.
— Морах опять во мне, Мампо. Я сделал это, чтобы спасти Кесс.
— Спасти Кесс? Но я думал, что это я… — Мампо запнулся. Он ясно видел перед собой эту картину. Меч Ортиза опускается. Его собственный кулак завис в воздухе. — Я думал, что он собирается убить ее.
— Собирался.
— Тогда как?..
— Я во всем виноват. Я ничего не сделал.
Бомен замолчал, оставив Мампо в недоумении. Несколько секунд спустя брат Кестрель вновь заговорил.
— Если я должен буду уйти, ты присмотришь за Кесс?
— Разумеется. С радостью.
— Она считает, будто никто, кроме нее, не может помочь мне. И ей будет очень тяжело.
— Я буду заботиться о Кесс всю жизнь.
— Я знаю, ты любишь ее.
— Люблю. — Мампо наполнило простое счастье от возможности сказать это вслух. — Как ты считаешь, когда-нибудь, не сейчас, а когда все наши беды останутся позади, она сможет полюбить меня?
— Она и сейчас любит тебя.
— Я не о дружбе говорю.
Мгновение Бомен помедлил. Затем мягко произнес:
— Не думаю. Она вообще не собирается выходить замуж.
Мампо повесил голову. Он не стал спорить с Боменом. Мампо и сам слышал, как Кестрель много раз говорила об этом, еще в старые времена, в Араманте.
— Чего же она хочет, Бо?
— Думаю, она и сама пока не знает.
— А я знаю, чего хочу. Знаю так ясно, словно вижу перед глазами.
— И чего же ты хочешь, Мампо? — Бомен гладил кота, свернувшегося у него на коленях.
— Я хочу жениться. Хочу, чтобы у меня был дом с крыльцом. Еще я хочу сына. Чистенького и опрятного малыша, которого бы все любили. Он будет играть с друзьями, целый день смеяться и никогда не будет одинок.
В свете костра Бомен улыбнулся.
— И как же ты его назовешь?
— Сначала я хотел назвать его именем отца. А потом решил: своим собственным. Он будет Мампо Второй. Тогда можно будет сидеть летом на крыльце и слушать, как дети кричат: «Мампо, пошли играть! Мампо, мы тебя ждем! Мы без тебя не начнем, Мампо!»
— Хотелось бы, чтобы все мы дожили до этого дня, дружище.
В последовавшем затем молчании Дымок обратился к Бомену, зная, что Мампо не слышит его.
— Мальчик, — сказал кот.
— Да?
— Ты видел, как я сражался? Я ведь тоже сражался.
— Да, видел.
— И что, мальчик?
— Что, кот?
— Мне кажется, что я летал. Думаю, что это и есть полет. Если захочешь, я и тебя научу.
— Да, кот. Хочу.
Довольный Дымок замолчал.
Тем временем свет понемногу начал возвращаться на небо. Облака рассеялись. Яркие звезды еще сияли, несмотря на то, что первые размытые бледно-зеленые краски уже появились на востоке. Коровы разбудили друг друга, поднялись на ноги и потянулись к редкой траве. В дальних деревьях проснулись и закричали птицы.
Вдруг Дымок навострил уши.
Издалека раздался слабый звук горна. Та-тара! Та-тара! Мампо вскочил. Ветер донес другой звук — грохот лошадиных копыт. Бомен тоже поднялся на ноги, и кот спрыгнул с его колен.
— Быстро! Просыпайтесь!
Анно Хаз уже был на ногах.
— Что это?
— Всадники, — сказал Бомен.
Теперь все путешественники проснулись и вскочили на ноги. Аира Хаз обнаружила, что рядом с ней свернулась Сирей.
— Кто ты? Боже милосердный, какое прелестное дитя!
Сирей услышала звук копыт и задрожала.
— Они пришли за мной! Не отдавайте меня им! Прошу вас!
— Быстрее, быстрее! — выкрикнул Анно. — Нагружайте повозку!
— Мы должны спрятать ее, — сказала Кестрель матери.
— В повозку, — произнесла Аира, понимая, что времени для объяснений нет.
Сирей и Ланки подняли в повозку и положили рядом с запасами еды, прикрыв одеялами. Всадники появились на гребне холма — целый полк гвардейцев с самим Зохоном во главе.
Люди из племени мантхов даже не пытались скрыться. Они спокойно стояли, дрожа в предутренней прохладе, пока всадники окружали лагерь. Зохон подъехал к тем, кто стоял рядом с костром, и направил на них серебряный молот.
— Где она? — потребовал ответа командир гвардии. — Приведите ее сюда!
— Кого? — как можно вежливее поинтересовался Анно.
— Ты знаешь кого! Йодиллу!
— А кто это, простите?
— Принцесса! Отдавайте ее мне! — Зохон провел бессонную ночь в поисках и к утру находился в таком взвинченном состоянии духа, что любое сопротивление могло лишить его рассудка.
— Здесь нет никакой принцессы.
— Ты не подчиняешься мне? — выкрикнул Зохон. — Убейте их! Всех до единого!
Высокие гвардейцы соскочили с лошадей и вытащили мечи.
— Зачем вам убивать нас? — возразил Анно. — Это не поможет найти то, что вы ищете.
— А откуда ты знаешь, что я ищу? — взвизгнул Зохон. — Его первым! Убейте его первым!
Он направил молот на Анно. Воины обступили предводителя мантхов. Мампо вытащил свой меч и приготовился к бою. Люди заледенели от ужаса. Гвардейцы подняли мечи…
— Остановитесь! — донесся откуда-то властный голос.
Все обернулись. Сирей спускалась из повозки с высоко поднятой головой, прекрасная в своем свадебном платье и закрытая вуалью.
Даже внешне Зохон изменился. Он смягчился. Заулыбался. Горечь и гнев покинули его. Он сделал знак своим воинам вложить мечи в ножны. С радостным выражением на усталом, но красивом лице Зохон спрыгнул с седла.
— Моя госпожа, — произнес он и поклонился.
Сирей стояла совершенно спокойно и ничего не отвечала. Зохон был почти уверен в том, что она упадет в его объятия со словами благодарности. Однако сейчас он вспомнил, что Йодилла — принцесса и пока еще ничего не знает о последних событиях.
— Моя госпожа, — сказал он, — перед вами Зохонна из Гэнга, Правитель Миллиона Душ.
Сирей ничего не отвечала. Молчание принцессы начало беспокоить Зохона. Может быть, она волнуется о родителях? Это так понятно.
— Ваш почтенный отец, — объяснил Зохон, — отказался от трона в мою пользу. Он и ваша уважаемая мать находятся в безопасности, под моей защитой.
Сирей все еще молчала. Молот Зохона начал подергиваться в его руке, а он этого даже не замечал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35