Никто не посылал меня. Я — раб. Меня привели сюда против воли.
— Против твоей воли, возможно. Но не против их.
— Чьей?
— Сирина.
Бомен уставился на отшельника, снова погрузившись в молчание. На этот раз потому, что это название, никогда ранее не слышанное им, показалось странно знакомым.
— Ошибки быть не может. Это как с коровами. У тебя есть сила, ты просто не пытался использовать ее. Достаточно немного тренировки и желания.
— Просто немного тренировки, да? — опять встрял Дымок. — Просто немного желания?
Отшельник столкнул кота с коленей и сбросил тяжелую накидку с плеч.
— Спасибо тебе за тепло. Меня ждет путь.
Странник вновь загудел.
— Но я же не знаю, что делать! Ты не сказал мне! Ты ничего не объяснил…
Отшельник перестал гудеть, единственный глаз строго уставился на юношу.
— Следует избавиться от привычки думать, что другие должны что-то делать за тебя. Пойми, это нехорошо. Так ты ничему не научишься. Думай о коровах, пытайся все делать самостоятельно.
Путешественник потянулся, взял посох из рук Бомена и бросил его на землю. Затем несколько мгновений молча смотрел на деревянную трость. Внезапно посох качнулся, поднялся с земли и вновь опустился во все еще раскрытую ладонь Бомена.
— Видишь? Не так уж трудно. А теперь мне пора. Времени осталось мало.
Затем отшельник удалился, удивительно проворно волоча босые ноги по траве. Серый кот бежал рядом с ним.
— Ты говоришь, что у этого мальчишки силы больше, чем у тебя?
— Да. Вот уж воистину несчастный мальчик. Он действительно дитя из пророчества.
Бомен вновь положил посох на землю и пристально поглядел на него. Даже плотно закутавшись в накидку, юноша чувствовал дрожь.
Сирин…
Почему это неизвестное имя так знакомо ему? Почему оно заставляет его дрожать? Неужели он действительно сможет повторить то, что проделал одноглазый?
Бомен позволил посоху еще немного полежать на земле. Юноша смотрел на трость сверху вниз. Чувствуя нелепость происходящего, и в то же время сгорая от возбуждения, Бо постарался сконцентрироваться на посохе, мысленно приказывая ему: «Двигайся!»
Ничего не произошло.
Бомен долго пристально разглядывал посох, всеми способами уговаривая его подняться. Однако деревяшка продолжала спокойно лежать в свете фонаря, не выражая ни малейшего желания подчиниться.
Некоторое время спустя юноша опустился на колени, продолжая пристально взирать на посох. Бомен почувствовал, что тот может сдвинуться с места, если сам этого захочет, однако все еще упрямится. Просто немного тренировки, так сказал пришелец. Но как же тренироваться, если ничего не происходит?
Бомен не заметил, как серый кот вернулся и молча уселся за пределами круга, отбрасываемого фонарем. Внимание юноши было приковано к неподвижному посоху.
Всего лишь немного желания.
Бомен снова расположился на земле, закутавшись в накидку. Он понимал, что беспорядок в его голове вызван словами отшельника. Юноша поднял глаза и некоторое время смотрел, как луна плывет над миром в вечном движении, нигде не находя приюта. Затем, успокоившись, он опять обратился к посоху. Бомен вспомнил, как разговаривал с коровой. Возможно, палка тоже может чувствовать, на свой лад.
На этот раз юноша с большим уважением мысленно потянулся к посоху… И что дальше? Поговорить с ним? Это просто смешно. Никто не разговаривает с палками. Вместо этого Бомен прислушался. Юноша осторожно вгляделся в посох, мысленно проникая в его суть… И не нашел там ничего необычного. Посох был срезан недавно, под корой все еще бежали соки. Сердцевина трости имела приятную плотность, нигде не было и намека на ломкость. Дерево находилось в самом лучшем состоянии. На отполированной верхушке Бомен ощутил отпечатки многих рук и почувствовал, как посох гордится тем, что столько людей с силой сжимали его, доверяя ему свои немалый вес, а он выдерживал их всех. Посох не согнулся и не сломался. Этот жезл был надежен и знал об этом.
Бомен слегка подтолкнул посох, желая увидеть его нижнюю поверхность. Жезл подвинулся. Совсем немного, вполоборота, как и требовалось. А тем временем рука Бомена оставалась глубоко спрятанной под теплой накидкой. Он сдвинул посох с помощью мысли.
Юноша подавил удивление, стремясь сохранить установленную связь. Он вновь подтолкнул посох, и жезл еще чуть-чуть пошевелился. Как если бы Бо дул на лист — он потихоньку подталкивал предмет силой мысли, и посох подчинялся этой силе.
Мысленно Бомен взялся за верхушку посоха и слегка потянул за нее. Посох поднялся, хотя нижний конец все еще оставался в траве. Юноша поставил жезл почти вертикально и приказал ему придвинуться поближе. Однако то ли силы оказалось недостаточно, то ли Бомен слишком мало тренировался, но посох со стуком упал в траву.
Кот видел все и был поражен. Мальчишка действительно владеет силой. Этого достаточно.
Дымок встал и волшебным образом возник в свете фонаря.
— Привет, — сказал Бомен. — Ты вернулся.
— Ты это мне? — поинтересовался Дымок.
Конечно же, Бомен ничего не услышал. Кот присел и пристально посмотрел на юношу.
— Если у тебя так много силы, почему бы для начала не научиться разговаривать?
— Где твой хозяин?
— Мой кто?
Бомен поглядел во тьму. Нигде не было и признаков одноглазого пришельца. Ночь подходила к концу, а следовало еще столько всего обдумать. Он вернулся к двери хижины и уселся, скрестив ноги. Посох и фонарь лежали рядом на земле. Дымок вскарабкался на колени юноши, свернулся там и замурлыкал. Бомен погладил его.
— Мне кажется, ты такой же, как я.
— Прошу тебя… — произнес Дымок устало. — Ты даешь мне то, что хочу я, а я даю тебе то, что хочешь ты. И хватит.
В ту же ночь Аира Хаз снова видела сон, в котором снег валил на фоне красного неба, а перед ней лежала широкая равнина, которую пересекали две реки меж крутыми холмами. Во сне Аира кричала: «Подождите! Не уходите без меня!»
От собственного крика женщина проснулась. Лежа в объятиях Анно, Аира шепотом рассказала ему о своем сне.
— Я ненавижу этот дар, — говорила она. — Такая несправедливость… Я хочу, чтобы дар ушел от меня.
— Да, дорогая моя. Это несправедливо.
— Я не хочу быть пророчицей. Мне слишком тяжело.
— Земля, которую ты видишь во снах… она красивая?
— Да.
— Это наша земля?
— Да.
— Ты сможешь привести нас туда?
— Да. — Аира прижалась к мужу и поцеловала такое родное лицо. — Я никогда не оставлю тебя. Они не заставят меня.
В ответ Анно поцеловал ее, но не сказал ничего.
На рассвете Бомен вернулся в жилище рабов, кот следовал за ним на расстоянии. При первой же возможности Бо отвел отца в сторону и рассказал ему о ночном госте.
— Сирин! — воскликнул Анно. — Это же древний дом племени Певцов.
— Я думаю, он был одним из них.
— Не знал, что Певцы еще существуют на свете.
— Кто они такие, папа?
— Я знаю совсем немного. Если бы только у меня были мои книги!
— Это они построили Поющую башню, да?
— Они. Эти люди не имели ни домов, ни вещей, ни семей. Они носили простые мантии и ходили босыми, проводя жизнь в странствиях. У них не было ни оружия, ни доспехов, однако они владели силой, чтобы противостоять Морах.
— А что это за сила?
— Не знаю. Все когда-то было записано, но многое утеряно.
Анно замолчал, погрузившись в думы.
Бомен не сказал отцу о силе, которую обнаружил в себе. Он не был еще окончательно уверен и боялся привлечь излишнее внимание. По тем же причинам юноша не рассказал отцу о словах пришельца: «Ты пришел, чтобы разрушать и править». Едва ли Бомен сам догадывался о смысле этой фразы. Однако он решил поделиться с отцом, что отныне он является частью некоего грандиозного плана.
— Я думаю, что не зря оказался здесь, папа. Я думаю, что должен сделать кое-что.
— Все мы оказались здесь неспроста, Бо. Мы должны наблюдать и ждать.
Когда прочие отправились на дневную работу, Бомен прилег в бараке. Не замеченный никем, Дымок проскользнул за юношей и устроился под кроватью. И уже проваливаясь в сон, Бомен ощутил дрожь, которую искал долгими ночами, — звук слишком далекий, чтобы услышать, движение слишком далекое, чтобы увидеть, словно промелькнувшая тень во мраке…
Кесс!
Дрожь была такой слабой, что, казалось, мысли Бомена производят больше шума. Сейчас дрожь вновь пропала. Но это была сестра, Бомен знал точно.
Кестрель приближалась.
Глава 11
Приготовления к свадьбе
Кестрель лежала на узкой детской кровати в карете Йодиллы, когда ощутила короткую дрожь контакта. Девушка постаралась сосредоточиться и замереть, насколько это возможно в трясущейся скрипящей карете, но ощущение не повторилось. Ослабив концентрацию, Кестрель обнаружила, что Сирей обращается к ней со своего ложа в глубине затененной кареты.
— Почему ты не отвечаешь, Кесс? Ты рассердилась на меня?
— Нет. Я думаю о брате.
— А, твой брат. Ты всегда думаешь о нем.
— Если бы ты узнала моего брата, то тоже бы его полюбила.
— Не думаю, — мрачно заметила Сирей. — Мне никто не нравится, за исключением Ланки. А это не в счет. Ну, и еще тебя.
Однако внезапно принцессе пришла в голову новая мысль.
— Твой брат похож на тебя?
— Не знаю, похож ли. Я-то чувствую, будто он — часть меня.
— Он такого же роста, как ты?
— Немножко выше.
— А еще?
— Что ты хочешь знать?
— Ну, например, цвет волос?
— Темный, как и у меня. У него бледное лицо. Он спокойный. Часто выглядит печальным. Бо может понимать чувства других людей, просто наблюдая за ними.
— Он собирается на ком-нибудь жениться?
— Вряд ли. Бо довольно одинокий человек.
— Как и я, — заявила Сирей.
Принцесса улеглась на пышную кровать и, покачиваясь в монотонном ритме кареты, позволила новой идее захватить ее. Кестрель была ее единственной подругой и единственным человеком, за исключением родителей, которого она любила. Бомен похож на Кесс, только он — мужчина. Почему бы ей не полюбить и его?
— Я думаю, что могу выйти замуж за твоего брата, — заявила принцесса.
Кестрель громко рассмеялась.
— А тебе не кажется, что следовало бы сначала спросить его?
— Зачем? Он захочет жениться на мне. Я ведь красивая.
— Ах, Сирей. Ты такая, такая…
— И какая же?
— Такая бесхитростная. Я не знаю, как еще выразить это.
— Ты хочешь сказать, что я глупая?
— Нет, не глупая. Только ты многого не понимаешь.
— Мама говорила, что мужчины хотят жениться на красивых женщинах. Она говорила: не важно, что ты глупа, главное, ты прекрасна.
— Бомен не похож на прочих мужчин.
— То есть ему не нужна красивая жена?
— Не думаю.
— Тогда зачем же быть красивой? — Сирей чуть не плакала, негодуя, что столько усилий потрачено впустую.
Кестрель ничего не ответила, и принцесса продолжала хныкать.
— Перестань, — сказала Кесс — Не стоит переживать из-за такой ерунды. Если бы тебе было больно, вот тогда…
— Хорошо, Кестрель. Не сердись на меня, или я… Нет, не буду.
— В любом случае ты не можешь выйти замуж за моего брата. Ты же собираешься выйти совсем за другого человека. Кем бы он ни был.
— Нет.
— Ты же говоришь, что должна.
— А ты сказала, что в моем положении никогда бы не вышла замуж.
— Но ведь я — не ты.
— Ах, Кесс, как бы я хотела, чтобы ты была мною! А я бы стала тобой. Ты же собираешься танцевать вместо меня, сама знаешь. Ты уже почти станешь мною, хоть на чуть-чуть. Подумай, как здорово быть такой красивой!
— Не хочу, — сказала Кестрель.
— Почему?
— Лучше я останусь собой.
— А если ты останешься собой и в то же время станешь красивой?
— Нет, — ответила Кестрель. — Если я стану очень красивой, то это буду уже не я. Кроме того, люди будут видеть только мою красоту и не замечать меня.
— Что за нелепая мысль! На самом деле все не так.
Они замолчали. Йодилле так часто приходилось слышать о том, как она прекрасна, что ей трудно было разделить себя и свою красоту. Придет день, и мужчина увидит ее без вуали. Что он подумает? Хорошо бы он увидел, как она красива, и в то же время разглядел и ее истинную сущность.
— Ах, Кесс, дорогая, — вздохнула принцесса. — Как все сложно на свете!
В тот же день Йодиллу вызвали в карету родителей, где мать собиралась обучить принцессу тонкостям брачной церемонии. Это позволило Кестрель поговорить с командиром гвардии Йохьян.
Девушка нашла Зохона муштрующим своих солдат. Он стоял на возвышении, изготовленном специально для этой цели и позволявшем ему видеть всех гвардейцев одновременно. Зохон наблюдал, как офицеры отрывистыми лающими выкриками отдают команды.
— Вперед! Сойтись! Лечь!
Кестрель ждала, одновременно наблюдая за солдатами. Длинные шеренги воинов в темно-лиловой форме образовывали замысловатые узоры, то смыкали ряды, то расходились. Казалось, что каждый из них перестал быть самим собой, сделавшись частицей огромного многотелого организма. Зохон создал превосходно работающую военную машину, и Кестрель с радостью наблюдала за движениями этого механизма. С тех пор как план созрел в голове Кесс, она думала о солдатах гвардии Йохьян как о собственной армии, призванной освободить ее народ.
Наконец Зохон заметил девушку. Желая быстрее услышать новости, командир сделал знак прекратить тщательно отработанные упражнения.
— Напра-во! Равняйсь! Отдать честь!
Войска отсалютовали командиру.
— Вольно!
Зохон направился к своей палатке, не глядя на Кестрель. Девушка помедлила несколько мгновений, затем последовала за ним.
Как только они оказались одни, Зохон устремил на нее горящий взгляд.
— Ну? Ты говорила с ней?
— Говорила, — ответила Кестрель.
— И что?
Кесс понизила голос.
— Йодилла очень боится.
— Боится! Продолжай.
— Она боится страны, называемой Доминат. Боится перечить отцу. И все же принцесса не хочет подвести свой народ.
— Конечно, не хочет. Только они слишком многого требуют от нее.
— Она считает, что должна исполнить свой долг, даже если…
— Даже если ее сердце не лежит к этому браку? — Зохон жаждал убедиться, что интуиция не обманула его.
— Да, — промолвила Кестрель.
— А я? Ты говорила с ней обо мне?
— Я была очень осторожна. Упомянула ваше имя в разговоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35