Поэтому, каким бы прекрасным, каким бы величественным ни был город, она продолжала строить планы его уничтожения. Эта стройная пятнадцатилетняя девушка, не имевшая ни звания, ни положения, осудила Доминат на смерть. Ее оружием была страстная и беспощадная воля. Сегодня день свадьбы, сегодня же состоится казнь.
Я отомщу.
— Ты говорила, будто может случиться что-нибудь, что остановит свадьбу, — сказала Сирей. — Но пока ничего не происходит.
— Ты еще не замужем, — отвечала Кестрель. — Они не смогут заставить тебя выйти замуж против твоей воли.
— Смогут, — промолвила Сирей. — Если все ждут, что ты сделаешь что-нибудь, если все смотрят на тебя, то в конце концов ты это делаешь.
— Ты поймешь, что должна сделать, когда придет время.
Кестрель не сказала Сирей, что если все пойдет по задуманному ею плану, то у принцессы просто не останется выбора.
— Видишь, детка, — сказала Ланки, — тебе не о чем беспокоиться, вот и подруга так считает.
Ланки не одобряла Кестрель. Она ничего не подозревала о скрытых планах последней, и ей не было никакого дела до мнения Кесс. Служанка просто считала, что у Йодиллы Сихараси из Гэнга не может быть друзей. Это принижало ее высокий статус. Друзья могут быть у простых людей. Принцессы должны иметь подданных. Ланки не могла и представить себе, что когда-нибудь отважится высказать госпоже свое недовольство, по крайней мере вслух. Поэтому она ограничивалась тем, что называла Кестрель подругой, как говорят «парикмахер», «учитель танцев». Ланки отвела Кесс определенную роль, такую же, как и себе, и это ее устраивало.
Впереди Йоханна пристально разглядывал Высший Удел и, в свою очередь, ощущал благоговение. Город был меньше Обагэнга, его собственной столицы, сердца государства Гэнг. Но в сравнении с этой жемчужиной городов Обагэнг внезапно показался правителю потрепанным. Огромные здания его города были выстроены из камня, но рядом с этими изысканными куполами они казались тяжелыми и приземистыми. К тому же большинство домов в столице Гэнга представляли собой деревянные лачуги, лепившиеся друг к другу, словно груды мусора. Это ощущение было новым для Йоханны. Как правитель самой большой империи в мире, он привык к приятному и обволакивающему чувству превосходства. Поняв, что ему предстоит войти во дворец, рядом с которым его собственные дворцы — просто жалкое зрелище, Йоханна испытал неприятное волнение. Великий визирь, размышлял Йоханна, был совершенно прав, затеяв эту свадьбу. Этот человек, создавший страну на пустом месте, тот, кого они называют Доминатором, Мог бы стать могущественным врагом. Как ему удалось так быстро построить все это? Вот озеро, например. Здесь никогда не было озера. Раньше тут лежали заброшенные земли, куда случайно забредали пастухи-кочевники. Никто не ожидал таких изменений. Никто и внимания не обратил на странников, обосновавшихся здесь пятьдесят лет назад. Йоханна вспомнил слова отца: «Пусть живут. Нам пригодится стоянка для караванов». Стоянка для караванов! Если бы отец мог видеть все это! Озеро не меньше нескольких миль в длину, выкопанное в каменистой земле по приказу одного человека.
— Сядь ровнее, Фу фи, — сказала жена. — Помни, что ты Йоханна из Гэнга, а все прочие люди — всего лишь грязь под твоими ногами.
— Грязь под моими ногами, да, дорогая.
— Ты не должен кусать ногти и жевать с открытым ртом. Когда кто-нибудь обратится к тебе, смотри с негодованием.
— Хорошо, дорогая.
— Покажи мне свой негодующий взгляд.
Йоханна изобразил.
— Ну вот. Ты выглядишь совсем как твой отец.
Зохон, командир гвардии Йохьян, в своем великолепном мундире скакал во главе воинов. Все три тысячи гвардейцев ехали позади командира или маршировали в шеренгах по двое по обеим сторонам королевской процессии. Никто в городе не выразил опасений в связи с таким огромным эскортом. По этому поводу вообще не было сказано ни слова. Йоханна тоже не возражал, несмотря на все увещевания Барзана. Таким образом, Зохон во главе трех тысяч воинов вступал в самое сердце Высшего Удела.
Выпрямившись в седле и глядя на приближающееся озеро, командир втайне ожидал, что их остановят. На этот случай у него был заготовлен план. Тяжелый железный таран для пробивания ворот был спрятан под одной из карет. Однако никто и не думал останавливать воинов Зохона. Кроме его гвардейцев, нигде не видно было вооруженных воинов. Ворота в конце длинной дамбы стояли распахнутыми настежь.
Процессия остановилась перед плотиной. Открытую карету, пока еще пустую, перенесли вперед, и конные гвардейцы, все одного роста и с одинаковым цветом волос, заняли свои места по обеим сторонам повозки. Йоханна и Йоди надели короны, весьма впечатляющие, но тяжелые и неудобные. Кестрель смотрела, как Йодиллу облачают в свадебный наряд. Одеяние представляло собой истинное произведение искусства. Портной настоял, чтобы Йодилла ничего не надевала под платье, что привело Сирей в восторг. Платье не обнажало ни единого дюйма стройного тела — превосходно скроенный чехол из белого шелка покрывал фигуру от шеи до лодыжек. При этом ткань так облегала Сирей, что казалась второй кожей. На голове крепилась белая шелковая шапочка, повторяющая очертания шеи и плеч. Лицо скрывал простой квадрат белой газовой ткани, трепетавшей при дыхании. Однако это было еще не все. С головы до ног принцессу покрывала вуаль из тончайшего шелка, искусно поддерживаемая легкими проволочками, прикрепленными на голове и плечах. Шелк был так тонок, что казался почти невидимым, — некая туманная дымка, а не предмет гардероба. Внутри этой облегающей ауры стройное тело Йодиллы, закутанное в шелк, двигалось словно соблазнительная тайна, предлагая изумленным глазам зрителей все и ничего, обещая головокружительную красоту.
— Ах, Сирей! — воскликнула Кестрель, любуясь на то, что получилось в итоге. — Никогда в жизни не видела такой красоты!
— Вот, детка, — пробормотала Ланки. — Теперь моя девочка счастлива.
Портной суетился вокруг, поправляя складки вуали.
— Она должна ехать в карете? — все спрашивал он. — Материя на это не рассчитана. Если принцесса сядет, то ткань помнется.
Сирей разрывалась от противоречивых желаний. С одной стороны, жалко мять платье. С другой, не идти же пешком по дамбе. В итоге она все же позволила перенести себя в открытую карету, где и уселась напротив отца с матерью.
Процессия вновь двинулась с места, лошадиные копыта застучали по дощатой дамбе. Зохон ехал рядом с королевской Коляской. Чтобы приноровиться к медленному продвижению карет, он заставлял коня гарцевать рысью. Длинная череда экипажей, сопровождаемая тесными рядами солдат-гвардейцев, катилась вперед, растянувшись на такое расстояние, что, когда голова процессии уже достигла огромных ворот, хвост ее только втягивался на дамбу.
Как только открытая карета с невестой въехала в ворота, заиграл оркестр, а хор запел. Йодилла в изумлении разглядывала великолепные строения, мимо которых проезжала. В каждом окне, на каждой террасе расположились музыканты и певцы. Маленькие дети, стоявшие среди музицирующих, разбрасывали лепестки цветов, струившиеся непрерывным потоком. Лепестки кружились и падали вокруг Сирей, опускались на ее вуаль, раскрашивая все вокруг и смешиваясь с потоком музыки. Казалось, что затопившие улицу падающие цветы сами производят сладостные звуки.
Зохон с гордым видом гарцевал рядом с принцессой. Подавляя внутреннее возбуждение, он крутил своей красивой головой направо и налево, но так и не заметил ни единого вооруженного человека. Он наблюдал вокруг только невероятное количество музыкантов. Командир почти смеялся. Разве может быть опасным это сборище скрипачей и певчих птичек!
Кестрель высунулась из окна кареты Йодиллы и с изумлением разглядывала город своего врага. Эти убийцы и рабовладельцы оказались прекрасны, улицы — восхитительны, а люди, их населяющие, — все до единого музыкальны. Медленно двигаясь по улице, Кесс обнаружила, что величественный гимн подхватывали разные группы музыкантов и певцов, так что основная мелодия всегда исполнялась теми, кто стоял ближе к королевской карете, а аккомпанирующие звуки неслись сзади и с дальнего конца улицы. Она заметила также, что глаза исполнителей обращены в одном направлении. Следуя этому всеобщему взгляду, Кестрель уловила блеск крытой стеклянной террасы, где, размахивая руками, металась смутная фигура.
Доминатор носился по верхнему уровню, дирижируя громадным оркестром и хором, напевая величественный гимн, который доносился из лежащего у его ног города. Захваченный музыкой, с летящими седыми волосами, взмахом руки правитель делал знак сотням певцов в пяти улицах от него, в то время как скрипки продолжали вести основную тему. Доминатор поднял палец — и трубы зазвучали со стороны цветочного рынка, взмахнул рукой — и две сотни барабанщиков, расположившихся на площади, начали настойчивую токкату. Контрабасы и виолончели вступили по всему городу, заставив воздух задрожать от низкого гула. Правитель рванулся — и тысячи сопрано вывели первую дрожащую ноту завершающего пассажа; звук взорвал небеса, словно целое поле жаворонков. Затем вступили струнные — нежные мольбы скрипок, любовное бормотание виолончелей сплелись со звуком свирелей. Доминатор пересек сияющее пространство и ткнул пальцем в направлении огромного мужского хора — и все в Высшем Уделе вздрогнули, когда пятьсот мужских голосов запели, а правитель, охваченный величием собственного творения, запел вместе с ними.
Песня лилась над городом. Приветствуя прекрасную юную невесту, город и сам стал симфонией. «Пусть узнают, — думал Доминатор в страстном порыве, — пусть узнают, что такое подлинное мастерство! Я создал все это, это мой дар людям, это обещание нового мира!»
Анно Хаз услышал музыку, которая полилась отовсюду, как только свадебная процессия вступила в город, и понял, что Кестрель находится где-то там. С разрешения профессора Форца он подошел к высокому окну библиотеки академии, чтобы посмотреть на процессию.
— Свадьбы! — с отвращением произнес профессор. — Сначала сладко, затем горько.
— Вы не женаты, профессор?
— Брак требует свободного времени. У меня его нет.
— Брак принес мне самое большое счастье в жизни, — промолвил Анно.
— Неужели? — Форц очень удивился. — Осмелюсь заметить, вам, наверное, по душе горячая пища. — Он встал на стул и выглянул из окна. — Великие звезды! Откуда эти люди? Надо же, позолота! Какая провинциальность!
Хор, располагавшийся на здании напротив библиотеки, следуя знаку Доминатора наверху, снова вступил, заставив профессора подпрыгнуть. Слаженное звучание хора, однако, не на шутку впечатлило Форца.
— Этот человек — гений, признайте. Послушайте! Звучание человеческих голосов, объединенное в песне!
— Объединенное в рабстве, — тихо произнес Анно.
— И что с того? Спросите себя, что делает нацию преуспевающей? Порядок и тяжелый труд. Кто должен подчиняться и тяжело трудиться? Рабы. Отбросьте все эти устаревшие сентиментальные глупости о правах и свободах, и что вы получите? Самую преуспевающую нацию в мире!
Снаружи донеслись звуки фанфар, поднимая, наполняя, возвышая звучание хора.
— Наверное, невеста достигла зала, — сказал Форц. Анно так и не разглядел Кестрель.
— Может быть, вы разрешите мне выйти на улицу, чтобы посмотреть? — спросил он.
— Почему нет? Все равно в этом грохоте невозможно сосредоточиться.
Анно покинул библиотеку в то мгновение, когда Йодилла выходила из кареты перед входом в громадный зал. Однако он не стал протискиваться сквозь толпу, чтобы понаблюдать за церемонией. Хаз повернул совсем в другую сторону и направился к воротам, а затем — по опустевшей дамбе.
Пришло время подготовиться к уходу.
Глава 18
Мампо сражается на манахе
Кестрель била дрожь. С тех пор как свадебная процессия вступила в Высший Удел, она ждала удара Зохона. Колонна за колонной гвардия маршировала по улицам, и нигде не наблюдалось сил, которые могли бы противостоять ей. Однако командир гвардейцев с улыбкой ехал вперед, а свадьба шла своим чередом.
Кесс выбралась из кареты вместе с Ланки и последовала за невестой по ступеням, ведущим в огромный зал под куполами, где и должна состояться церемония. Вокруг звучала музыка. Изнутри доносились голоса, исполнявшие радостную песню. Йодилллу, уже покинувшую карету, с обеих сторон поддерживали Йоханна и Йоди. Под высокой аркой входа невесту встретил хранитель покоев Доминатора, низко поклонился и приветственно развел руки. Гости проследовали в зал. Кестрель вошла следом за Сирей.
Холл поразил девушку. Необъятные колонны с замысловатой резьбой поддерживали парящие купола, арена, предназначенная для свадебной церемонии, была опоясана решеткой из тонких дубовых опор, на которой располагались мягкие сиденья под темно-красным с золотом балдахином. Огромное, наполненное светом пространство наверху сияло, словно маленькое небо, и, заполняя эту пустоту, взвиваясь вверх, к стеклянному куполу цвета заката, звучала триумфальная песня, которую исполняли четыреста певцов личного хора Доминатора. Хористы стояли на специально сооруженных помостах по обеим сторонам от входа, облаченные в темно-красные мантии с длинными рукавами.
— Хорал в честь невесты, — прошептал хранитель Йоханне. — Сочинен Доминатором для церемонии встречи.
— Доминатором?
— Вся музыка свадебной церемонии сочинена правителем, и он же дирижирует ею.
Продолжая маршировать, шеренги высоких гвардейцев вливались в зал, заполняя пространство за деревянной ареной. Кестрель поняла, что битва может начаться прямо здесь, в этом внушающем благоговение и заполненном людьми зале. Девушка огляделась в поисках путей отступления. В зале было три выхода: один — на главную улицу, через него они вошли в помещение, и два боковых — оба забиты зрителями. Проход у дальней стены вел во внутренние комнаты. У одной из стен виднелась узкая лестница, поднимающаяся на галерею, которая тянулась ниже уровня куполов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35