— Перестань, — откликнулся шевалье, — какое это имеет значение… Дай мне любоваться тобой…— Ты должен знать… должен… Я хотела убить тебя! Да… Мы умрем, умрем вместе… Вчера я велела принести во дворец дрова и хворост. Сейчас Мирти подожжет дом. Мы уже горим… Палаццо-Риденте горит… Мы одни, и под нами уже занимается огромный костер.— Я люблю тебя! — шептал обезумевший Пардальян. — Смерть? Костер? Пусть так! Я готов умереть вместе с тобой!.. Я словно во сне… И смерть для меня будет просто сном!..Прошло какое-то время, может, час, а, может, и больше… Пардальян не чувствовал, как бежали минуты…Когда миновали первые восторги и шевалье очнулся, он заметил, что едкий дым проникает в зал сквозь щели в полу. Он поискал взглядом Фаусту, но не нашел ее. Пардальян вскочил и замер, прислушиваясь. Откуда-то издалека до него донесся странный, зловещий смех. Потом все заглушил шум пожара, завывание огня, треск дерева, грохот рушащихся балок. Однако голосов шевалье не услышал…И тут, наконец, шевалье понял страшную правду. Фауста приказала запереть их в Палаццо-Риденте! Пожар объял весь дворец, и они неминуемо погибнут! Пардальян уже задыхался, но мысль о Фаусте не оставляла его. Теперь он готов был простить ей все…— Фауста! Фауста! — закричал шевалье.Надо спасти ее, спасти обязательно! И снова Пардальян услышал адский смех, а потом увидел принцессу… Фауста стояла в клубах черного дыма, вокруг извивались языки пламени. Она была словно призрак, словно сказочная фея…Пардальян бросился к ней: ноги не слушались его, дым застилал глаза.— Фауста! Сюда! Ко мне! Я спасу тебя! — кричал он.Но из клубов дыма раздался ее голос — равнодушный, холодный, суровый голос властительницы:— Я буду жить! Да, Пардальян, я буду жить, а ты умрешь! Ты неуязвим для клинка, но любовь Фаусты убила тебя! Прощай, Пардальян!И она исчезла.Пардальян понял, что обречен на смерть. Дым душил его. Пламя пробивалось через пол, все пути к спасению были отрезаны. Наконец обрушилась та обитая железом дверь, через которую они вошли сюда. За ней открылось настоящее пекло: лестница была вся охвачена огнем. Пардальян отступил.Секунд через десять раздался страшный грохот. Это обрушился лестничный пролет… Пардальян понял, что погиб! Голова его кружилась… Смерть приближалась к нему, приближалась неотвратимо…Вдруг он почувствовал, что откуда-то в комнату проникает чистый воздух; сквозняк немного разогнал дым. Он увидал на противоположной стене окно (прежде оно пропускало свет на лестничную площадку). Рамы уже выгорели, а стекла лопнули от жара.Пардальян взглянул внимательней, оценивая расстояние, отделявшее его от окна, и решительно сбросил камзол. Затем он отцепил шпагу, отступил как можно дальше, разбежался и прыгнул…Именно в эту минуту пожар охватил весь зал, языки пламени ярко-оранжевыми вихрями взлетели к потолку. Но Пардальян уже висел на стене, уцепившись за край окна.Он победил огненный смерч! Он перелетел через пропасть!. Еще одно усилие, и вот он уже на подоконнике. С наружной стороны дворца под окнами располагался широкий каменный выступ. Пардальян выбрался на него и оказался над улицей. Внизу толпились люди, привлеченные пожаром. Глазам шевалье предстала величественная панорама Рима: холмы, колокольни, купола, дворцы… А за его спиной, внутри Палаццо-Риденте, бушевало пламя и клубился черный едкий дым. Палаццо-Риденте, дворец Лукреции Борджиа, обращался в руины.Стоя на карнизе, Пардальян дышал полной грудью и никак не мог надышаться. Наконец, прижавшись спиной к стене и стараясь не смотреть вниз, он начал медленно передвигаться по каменному выступу. Мало-помалу к нему возвращалось обычное хладнокровие. Он дошел по карнизу до угла, обойдя очаг пожара. Оказавшись у боковой стены Палаццо-Риденте, он глянул вниз и убедился, что этой стороной дворец обращен к Тибру. Шевалье не раздумывая кинулся в реку…Через несколько минут он выбрался на набережную, а спустя еще полчаса был уже в гостинице «У доброго парижанина». Все обитатели гостиницы и сам хозяин убежали поглазеть на пожар, так что возвращения шевалье никто не заметил. А он добрался до своей комнаты и упал на постель. Скоро Пардальян спал тяжелым сном.Рано утром хозяин, выполняя уговор, разбудил Пардальяна и с улыбкой представил ему счет. Шевалье попросил любезного трактирщика купить ему камзол, перевязь, шляпу и шпагу. Он объяснил хозяину, что вчера вечером, отбиваясь от банды грабителей, потерял значительную часть гардероба. Парижанин поцокал языком в знак сочувствия и тут же сбегал и купил все необходимое.— А пожар вы видели? — поинтересовался хозяин, пока шевалье одевался.— Нет, — ответил Пардальян. — Итак, вот вам десять экю и три ливра по счету. А вот золотой за ваш подробный рассказ о пожаре. Вы такой изумительный рассказчик!— Ах. сударь, — ответил хозяин, — такой комплимент стоит десять экю…И француз в красках описал пожар, причем гость слушал его очень внимательно.— Знаете ли. сударь, — закончил свое повествование хозяин, — все думали, будто со времен Лукреции Борджиа во дворце никто не живет… а там жила одна дама, очень важная дама, говорят, мятежница. Восстала против Его Святейшества…— И что с ней стало?— Погибла, сударь, погибла в огне… все так говорят.Хозяин еще что-то рассказывал, но Пардальян его уже не слушал.Значит, Фауста мертва? Пардальян побледнел, вспомнив ту. которая столько раз пыталась убить его, а в результате погибла сама. Ужасная смерть!.. Но ведь она сама разожгла этот огонь!Шевалье решительно встряхнул головой, отгоняя мрачные мысли:— Умерла Фауста, а с ней умерло и прошлое!.. Надо смотреть в будущее!Когда шевалье уже был в седле, хозяин поднес ему на дорожку стаканчик бургундского, который приберегал для особо дорогих гостей. Через полчаса Пардальян уже выезжал из Рима.Но Фауста была жива. В тот момент, когда шевалье покидал Рим, она находилась в замке Сант-Анджело вместе со своей служанкой Мирти. Их заперли под охраной в отдаленной комнате.После того как Мирти по приказу своей госпожи подожгла вязанки дров на первом этаже, она вышла из дворца. Мирти ждала хозяйку, как ей и было приказано, у боковой двери в левом крыле здания, куда— пламя добралось не сразу. Собралась толпа, но зеваки стояли со стороны фасада, где огонь бушевал особенно яростно. Служанка заметила, что какие-то странные личности шныряют вокруг Палаццо-Риденте, мало интересуясь пожаром. Но Мирти так волновалась за Фаусту, что тут же позабыла о них.Время шло, а Фауста все не появлялась. Огонь уже перекинулся на левое крыло. Наконец распахнулась боковая дверь, и на улицу выбежала принцесса. Мирти несказанно обрадовалась.Однако те самые люди, что следили за дворцом, моментально оказались рядом и окружили служанку и госпожу. Один из них положил руку на плечо Фаусты и вполголоса произнес:— Вы — принцесса Фауста! Мы уже неделю следим за этим дворцом. По приказу Его Святейшества я арестую вас. Будьте любезны следовать за нами и не поднимать шума. Лишь в этом случае вы сможете рассчитывать на снисхождение святого отца…Фауста подняла глаза к небесам и горестно вздохнула.Через минуту ее уже втолкнули в закрытую карету… Глава XLII«ЧЕРТ МЕНЯ ВОЗЬМИ!» С ГАСКОНСКИМ АКЦЕНТОМ В первый день путешествия Пардальян чувствовал себя подавленным, скорбя о Фаусте. (Отметим кстати, что это делало ему честь, ибо прекрасная итальянка пять раз пыталась убить его.)Однако Пардальян был не только великодушен, но и справедлив. А справедливость требовала признать, что Фауста погубила сама себя. Признав это, Пардальян ощутил, как к нему возвращается обычное спокойствие, которое он так ценил.Когда он вступил на землю Франции, происшедшее в Палаццо-Риденте казалось ему давним кошмарным сном. Тем более, что те новости, которые он узнал, прибыв на родину, заставляли забыть обо всем.Старый кардинал де Бурбон, оказывается, был провозглашен королем Франции под именем Карла X. Майенн вошел в Париж, а Генрих III отступил в сторону Блуа. Король Наваррский двигался с сильной армией на Сомюр. Шарте, Ле Ман, Анже, Руан, Эвре, Лизье, Сен-Ло, Алансон и другие города восстали против законного государя. Короче, огонь мятежа полыхал по всему королевству. Готовилось генеральное сражение, которое должно было решить судьбу Франции и ее короны.Пардальян вспомнил о Жаке Клемане. Он принял решение ехать либо в Орлеан, либо в Париж, но предварительно посетить лагерь короля. Пардальяну до смерти надоели вопли «Да здравствует Лига!», «Смерть царю Ироду!» и тому подобное. Он даже подумывал, не спасти ли Валуа от кинжала монаха. Двадцатого июня Пардальян прибыл в Блуа.Там он узнал, что король и его немногочисленная армия расположились лагерем между Туром и Амбуазом. На следующий день Пардальян отправился вниз по Луаре и, проехав Амбуаз, наткнулся на большой отряд королевских войск, который возглавлял Крийон. Старый солдат очень обрадовался неожиданной встрече. Он тут же передал командование одному из своих офицеров и предложил шевалье отправиться в лагерь.Первые минуты были посвящены взаимному обмену любезностями: этого требовали тогдашние правила вежливости. Но после приветствий Крийон грустно вздохнул.— Мне кажется, капитан, — заметил Пардальян, — что настроение у вас неважное?— Да нет, друг мой, я даже счастлив. Начинается поход, и предстоят серьезные бои, когда можно вдоволь пострелять и помахать шпагой. На войне я чувствую себя, как рыба в воде…— Так это вы от радости так грустно вздыхаете?— Увы, нет!— Может, влюблены?Крийон указал на шрамы, пересекавшие его лицо, и рассмеялся:— С такой физиономией только и влюбляться! Нет, шевалье, я вздыхаю потому, что дела моего бедного господина, короля Генриха, идут все хуже и хуже. Конечно, его теперь частенько называют царем Иродом, но я-то присягал именно ему. Он вручил мне капитанскую шпагу и сделал меня кавалером ордена. Так что я предан ему душой и телом и мне очень грустно видеть, что корона едва держится на его голове. Ах, если бы вы только пожелали…— Что вы имеете в виду, капитан?— Вы знаете, вокруг Валуа мало достойных людей, ибо все его бросили. Пара надежных полков у меня еще осталась, есть и люди, способные умереть за короля, но нет таких, кто был бы способен на великие дела. Шевалье, если бы вы пожелали поступить на службу к Его Величеству…— Благодарю вас за столь высокое мнение обо мне, — ответил шевалье, — и если бы я решил поступить к кому-нибудь на службу, то непременно выбрал бы короля. Хотя бы потому, что дело его кажется безнадежно проигранным… Однако же я предпочитаю оставаться свободным.— Это ваше последнее слово?Пардальян кивнул.— Но раз уж все королевство восстало против Валуа. — продолжал шевалье, — раз он не в силах противостоять Майенну, он должен действовать иначе…— И как же, по вашему мнению? — спросил Крийон.— Надо искать союзников. Например, у Генриха Беарнского прекрасная армия…— Королю это хорошо известно, и он готов просить о помощи… Но Генрих III боится: а вдруг Беарнц откажет ему? Знаете, шевалье, мне самому приходила в голову мысль навестить короля Наваррского. Но он может отказать мне, а ведь я слуга Генриха Валуа. Если меня не примет Генрих Наваррский, оскорблен будет король Франции.— Так пошлите кого-нибудь другого! Человека, который никому не служит, — спокойно заметил Пардальян.— Согласен, но кого? Дело это деликатное, не дай Бог наша миссия не удастся, слухи о неудаче дойдут до ушей Майенна…— Я могу поехать, если не возражаете… Вы оказали мне услугу, укрыв в покоях Руджьери, теперь моя очередь помочь вам.— Неужели вы поедете?— Я возьмусь за такое поручение. Король Наваррский узнает о предложении короля Франции.— Если вы одержите победу — король спасен!— Вы так думаете? — не без иронии спросил шевалье де Пардальян. — Что ж, я готов ехать… Но у меня есть одно условие — королю о наших планах ничего не говорите. Я лишь договорюсь о встрече двух монархов — а дальше пусть разбираются сами!— Думаю, если Валуа встретится с Генрихом Беарнским, переговоры пройдут успешно. Король Наваррский очень проницателен и хитер, он легко догадается, какие выгоды сулит ему свидание с королем Франции. Шевалье, если вы уговорите этого гасконского хитреца, вы спасете престол Франции…Но мы уже прибыли в королевский лагерь… Значит, вы не хотите быть представленным Его Величеству?— Нет, — твердо ответил шевалье, — но я бы хотел, чтобы вы пригласили меня на обед, я умираю от голода.— Прекрасно! — с энтузиазмом воскликнул Крийон. — Обещаю вам настоящий пир!И Крийон действительно устроил для своего друга пир горой, хотя и в походных условиях. Расположились они в палатке Крийона.— По-моему, вы уже возвели меня в ранг полномочного посла Его Величества, — улыбнулся Пардальян. — Что бы сказал господин де Пардальян-старший, увидев, что его сын превратился в дипломата?Крийон был поражен тем, насколько спокойно и даже беззаботно относится шевалье к важнейшей миссии, которую добровольно возложил на себя. Ведь от успеха задуманного дела зависела судьба престола и всей Франции!Итак, на следующее утро Пардальян отправился в Сомюр, где стоял лагерем Генрих Наваррский, а Крийон по обыкновению явился с докладом к Генриху III. Король Франции, бледный и печальный, сидел у себя в шатре, а вокруг него суетился парикмахер, завивая локоны, ибо о туалетах и прическе Генрих не забывал никогда.— Сир, — сказал Крийон, — если бы здесь был астролог Руджьери, он бы без сомнения предсказал, что грядут великие события. Пока я не могу сказать вам больше. Ваше Величество, но, думаю, дня через два вы получите радостное известие.В тог же день шевалье де Пардальян прибыл в ставку короля Наваррского. Силы гугенотов располагались недалеко от Сомюра. по дороге на Тур. Подъезжая к лагерю Беарнца. шевалье заметил двух офицеров — похоже, в невысоких чинах, если судить по их изрядно потрепанным костюмам. Они, наверное, возвращались из разведки.Один из них, видимо, был очень беден: без доспехов, в куртке с едва ли не дырявыми локтями, в вытертых коричневых штанах… Странно поэтому смотрелись на нем ярко-красный длинный плащ и старая шляпа, украшенная огромным белым султаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63