Итак, на колоколенке пробило десять, когда к дому приблизились четыре человека: четверо верных слуг Генриха III, смешавшихся с участниками крестного хода для того, чтобы выбраться из Парижа. Монсери, Сен-Малин, Шалабр и Луань уже давно искали случая, чтобы посчитаться с Бюсси-Леклерком. Поскольку Бюсси по праву признавали лучшей шпагой королевства, друзья решили, что раз уж представился случай, то надо действовать наверняка и явиться вчетвером, чтобы справиться со знаменитым фехтмейстером.Дом, где расположился Бюсси, находился на краю деревни, у большой дороги. Даже если бы началась драка (а слуги Генриха III надеялись провернуть свое дело тихо), никто в деревне ничего бы не услышал. Все четверо решительно направились к дому.— Ты уверен, что он здесь? — спросил Сен-Малин.— Я его из виду не терял, — ответил Шалабр. — Не сомневайся: зверь в норе.Они остановились у самого дома и принялись совещаться.— Как будем действовать? — спросил Монсери.— Я хочу драться с ним! — заявил Сен-Малин. — Это мое право!— А если он убьет тебя?— Вы отомстите…— Согласны! — в один голос воскликнули Шалабр и Монсери. — Драться так драться!— Господа, господа! — охладил их пыл Луань. — По-моему, вы потеряли голову. Нам тут еще дуэли не хватало! Нечего разыгрывать благородство! Этот мерзавец и так над вами поиздевался, когда вы были в Бастилии, а теперь вы хотите, чтобы он нам, каждому по очереди, выпустил кишки!..Луань был постарше остальных. Хладнокровный, профессиональный, убийца на жаловании у короля, он не знал, что такое жалость или угрызения совести. Надежный удар кинжала — вот что ценил Луань!Трое остальных по молодости лет еще сохранили кое-какие предрассудки. Конечно, и на их счету были удачные удары ножом в спину из-за угла, но до достойного восхищения совершенства Луаня им было еще далеко. Им пришлось примириться с мудрым советом старшего товарища и наставника.— Так что же будем делать, Луань?— Очень просто. Вызовем сюда Бюсси — скажем, что его, мол, герцог ждет. А когда выйдет, аккуратненько его подколем.Надо сказать, что трое молодых безумцев, смирив благородные порывы, тут же согласились с гениально простым планом Луаня.— С какой стороны заходить будем? — уточнил Монсери.— Надо пойти в обход, — сказал Шалабр. — За мной, господа!Шалабр хорошо ориентировался, поскольку следил за Бюсси-Леклерком весь день.Вслед за Шалабром они двинулись по тропинке, шагов через двадцать перемахнули через изгородь и оказались во дворе дома. За их спиной был сеновал, где спали те двое незнакомцев, о которых мы уже упоминали; справа — хлев и курятник; впереди — довольно большой крестьянский дом. С одной стороны строения размещалось жилище хозяев, с другой — небольшая комната с отдельным выходом. Ее-то крестьяне и предоставили своему почетному гостю. Шалабр указал на дверь и произнес:— Там!— А если он выскочит в окно? — спросил Луань.— Нет тут окна! — ответил Шалабр.Действительно, в ту эпоху окна считались излишней роскошью. В обычные крестьянские дома свет проникал через дверь, и через дверь же выходил печной дым — нужно было только открыть специальную верхнюю створку.— Прекрасно! — заметил Луань. — А теперь — приготовились!Все четверо вытащили кинжалы; Сен-Малин и Монсери встали слева от двери, прижавшись к стене. Шалабр поместился справа. Луань, убедившись, что его товарищи готовы кинуться на Бюсси-Леклерка как только тот появится на улице, громко постучал в дверь эфесом шпаги.— Эй! Господин де Бюсси-Леклерк! Вставайте!— Что там еще? — раздался недовольный голос.— Скорее! Вставайте! Монсеньор немедленно требует вас к себе!— Черт возьми, что за спешка! — проворчал Бюсси-Леклерк. — Подождите, сударь, сейчас оденусь…— Мне вас ждать недосуг. Я еще должен сбегать за господином де Менвилем. Так что поторопитесь!..Луань бесшумно отскочил от двери и прижался к стене рядом с Шалабром. Зажав кинжалы в руках, убийцы ждали своего часа. Они услышали шаги Бюсси-Леклерка: мастер фехтования уже взялся за дверную щеколду…Внезапно чей-то спокойный, серьезный голос нарушил ночную тишину:— Здравствуйте, господа! Похоже, вам не терпится разделаться с добрейшим господином де Бюсси-Леклерком, комендантом Бастилии.— Проклятье! — выругался Бюсси-Леклерк. — Это еще что за штучки?!— Нас предали! — завопил граф де Луань.— Бей его! — откликнулись остальные и, подняв кинжалы, ринулись на незнакомца, что так неожиданно появился у них за спиной.А человек, видимо, спустившийся во двор с сеновала, спокойно шагнул вперед и вежливо произнес:— Добрый вечер, господин Шалабр! Приветствую вас, господин де Сен-Малин! Рад вас видеть, уважаемый господин де Монсери!Медленно опустились воздетые кинжалы. Трое приятелей остановились, потом отступили назад и низко поклонились. Человек, заговоривший с ними, как раз вошел в полосу лунного света, и они узнали его.Луань ничего не понимал; он был взбешен и очертя голову кинулся на нежданного защитника Бюсси-Леклерка. Но крепкие руки товарищей удержали неистового графа.— Остановись! Это наш спаситель! — сказал Шалабр.— Он нас вытащил из Бастилии! — добавил Монсери.— Перед тобой — шевалье де Пардальян! — заключил Сен-Малин.Луань остановился, снял шляпу и произнес:— Будь вы самим папой римским, я бы атаковал вас, но на шевалье де Пардальяна я руки не подниму. Пожалуйста, уйдите, шевалье, а мы побеседуем с господином де Бюсси-Леклерком.— Так я вам и дамся! — выкрикнул Бюсси-Леклерк из-за надежно запертой двери.— Ничего, потерпи! Скоро мы высадим дверь и доберемся до тебя! — ответил ему де Луань. — А вас, шевалье, я еще раз прошу уйти. Поймите — за дверью стоит Бюсси-Леклерк! Он наш враг, да и ваш тоже. Раз уж вы не хотите нам помочь, по крайней мере, не вмешивайтесь.— Господа, — обратился Пардальян к трем приятелям, — когда я имел честь вытащить вас из лап коменданта Бастилии, вы пообещали, что по первому моему требованию уступите мне жизнь троих человек…— Это так! — в один голос подтвердили Шалабр, Монсери и Сен-Малин.— Я прошу вас уплатить мне сегодня ровно треть долга: я прошу оставить в покое господина де Бюсси-Леклерка!Трое забияк переглянулись, а потом согнулись в почтительном поклоне. Луань также убрал в ножны шпагу и зачехлил кинжал. Как бы там ни было, наемные убийцы оставались людьми слова.— Ничего не могу возразить, — заметил Луань, — но вы меня очень разозлили.— Сударь, — вежливо произнес Сен-Малин, — мы уступаем вам господина де Бюсси-Леклерка.— За вами еще две трети долга, — сказал Пардальян.— Мы свое слово сдержим, — ответил Монсери, — но позвольте дать вам совет: оставьте две жизни для себя. Боюсь, ваше сегодняшнее поведение не приведет в восторг Его Величество. Король может дать нам приказ убрать вас… и нам придется подчиниться…— Вы очень добры, сударь, — произнес Пардальян, еле заметно усмехнувшись, — но, право же, не стоит так беспокоиться обо мне. Вы со мной расплатились; думаю, вам следует удалиться.Четверо приятелей учтиво раскланялись. А Бюсси-Леклерк орал им вслед из-за двери:— До свидания, господа! Я вам приготовлю в Бастилии самую лучшую камеру!Но Сен-Малин неожиданно вернулся и обратился к шевалье:— Господин де Пардальян, не будет ли нескромным спросить у вас, зачем вам этот чертов Леклерк? Он же вас ненавидит…— С удовольствием отвечу вам, сударь. Вы держите свое слово, но и я верен моему. Я пообещал рассчитаться с господином де Бюсси-Леклерком. А как бы я смог выполнить обещание, если бы нынче с ним расправились вы?Сен-Малин с удивлением воззрился на шевалье, но тот лишь безмятежно улыбался.Четверо приближенных короля поспешили удалиться.— Надо уносить ноги, — сказал Шалабр. — Проклятый Леклерк сейчас взбудоражит всех паломников.Луань был в ярости: он злился и на Пардальяна, и на своих приятелей, но поделать ничего не мог. Как человек практичный, он понимал, что на этот раз лучше отступить.— Пожалуй, нам лучше прямо сейчас двинуться в Шартр, — заявил Шалабр.Луань ухмыльнулся, видимо, у него появилась некая идея. Он отвел приятелей на поле за деревней, где паслись кони, принадлежавшие дворянам герцога де Гиза. Бесшумно проскользнув к лошадям, друзья отвязали четырех и взлетели в седла. Охрана спохватилась поздно, и через несколько минут Луань, Шалабр, Монсери и Сен-Малин уже скакали во весь опор в сторону Шартра, а им вслед неслись отчаянные вопли:— Стой! Стой! Коней увели!Тем временем шевалье де Пардальян подошел к двери, за которой прятался Бюсси-Леклерк, постучал и крикнул:— Сударь! Эй, господин де Бюсси-Леклерк!— Что вам угодно, многоуважаемый господин де Пардальян? — издевательски спросил Бюсси.— Ничего. Просто хочу поставить вас в известность, что я остался один… совсем один.— Ну и что?— Вы же давно хотели посчитаться со мной. По-моему, представился удобный случай.— Я, пожалуй, подожду…— Как вам угодно, сударь!— Но вы не беспокойтесь, я от вас не отстану!— Да неужели, господин комендант?..— Вы настолько самоуверенны, что предполагаете, будто бы вашей шпаги любой убоится?— Нет, конечно. Я знаю, вы — прекрасный фехтовальщик. Но, видите ли, столько народу мечтает меня убить, что кто-нибудь может вас опередить. А вдруг я и до Шартра живым не доеду?— Мне будет искренне жаль, если вы преждевременно погибнете. В моей душе живет сладкая мечта когда-нибудь выпотрошить вас.— Спасибо. А почему бы вам не попытаться воплотить свою сладкую мечту в жизнь уже сегодня?— Дело в том, — объяснил Бюсси-Леклерк, — что я — человек великодушный. Не один я лелею такую надежду. Нас четверо, и мы все дружно ненавидим вас. Мне не хочется лишать удовольствия остальных, к тому же у нас есть прекрасный план. Позвольте вам его рассказать…— Буду счастлив, если вы поделитесь со мной вашими замыслами.— План прост и гениален: сначала я вас проткну шпагой, но постараюсь не убить; затем господин де Менвиль привяжет вас к крылу мельницы (он обожает мельницы), и вы вволю покрутитесь; после чего господин де Моревер вырежет у вас сердце (он поклялся зажарить его и съесть); а в завершение герцог де Гиз предоставит ваши останки палачу для четвертования. Сами видите, мне вас сегодня убивать ни к чему. Постарайтесь остаться в живых по крайней мере еще несколько дней…— Постараюсь, — вежливо ответил шевалье. — Но повторяю, не уверен, что доеду живым до Шартра. Лучше бы вам воспользоваться случаем…— Нет! — отрезал Бюсси-Леклерк.— Испугался, Леклерк? — усмехнулся Пардальян.— Будь ты проклят! Клянусь рогами демона! — раздалось из-за двери.— Бюсси-Леклерк перепугался! — громко выкрикнул шевалье. — Жаль мне тебя. Так и вижу, как ты дрожишь и хнычешь от страха!— Негодяй! Висельник! — взревел Бюсси-Леклерк, но во двор так и не вышел.Пардальян лишь пожал плечами. Привлеченные шумом, на улицу выбежали крестьяне и с интересом следили за этой странной беседой. Не обращая на них внимания, шевалье вернулся на сеновал. Его спутник Карл Ангулемский уже стоял в дверях со шпагой наготове.— Господи, какой ужас! — прошептал молодой герцог.— Что — «ужас»? — поинтересовался Пардальян.— Угрозы Бюсси-Леклерка просто чудовищны.— Да, приятного мало. Пора нам ехать, монсеньор. Что-то воздух в деревне Латрап нездоровый. Да и Моревера мы, скорее всего, обнаружим в Шартре.Накинув плащи, друзья вышли на шартрскую дорогу.Бюсси-Леклерк, оставаясь за дверью, продолжал бушевать и изрыгать проклятия. Минут через десять хозяин дома робко подошел поближе и почтительно обратился к гостю:— Сударь, не бойтесь, он ушел!Бюсси-Леклерк распахнул дверь и набросился на крестьянина:— Это ты, негодяй, сказал, что я боюсь? Вздерну сейчас на ближайшем дереве, тогда поймешь, что дворянин никого и никогда не боится!Перепуганный крестьянин рухнул на колени, умоляя о пощаде. Он отлично понимал, что при случае угроза может быть приведена в исполнение. Хозяин попытался умилостивить разъяренного дворянина:— Монсеньор, тот человек убежал, а куда — я не видел. Только теперь он, думаю, далеко.Бюсси-Леклерк проворчал:— Я, конечно, не испугался, так же, как и он не убегал!Комендант Бастилии не лгал: он не испытывал страха, точнее, он никогда не боялся быть убитым или раненым. Смерть не пугала храброго вояку, но поражения и позора он вынести не мог. Его самолюбие было задето. Однако Пардальяну он не соврал: Гиз, Моревер, Менвиль и сам Бюсси-Леклерк решили сообща расправиться с шевалье.Бюсси-Леклерк покинул крестьянский дом и направился на площадь перед деревенской церковью. Там стояли походные шатры, в одном из которых на раскладной кровати спал герцог де Гиз, чей сон стерегли Моревер и еще один офицер. Менвиль же, подобно Бюсси-Леклерку, устроился у одного из жителей Латрапа.Немедленно послали за Менвилем, который явился через полчаса, страшно недовольный тем, что его подняли среди ночи. Потом все четверо собрались в шатре Гиза. Бюсси-Леклерк рассказал, что произошло. Гиз выругался, Менвиль зачем-то вытащил кинжал и стал рассматривать блестящее лезвие, а Моревер произнес не вполне понятные для собеседников слова:— Если дела обстоят подобным образом, наше путешествие в Шартр бесполезно. Лучше нам возвратиться в Париж.— С какой стати? — возмутился Менвиль.— А потому, — спокойно сказал Моревер, — что если в процессию затесался Пардальян, наше дело проиграно. Мы хотим убить Генриха III, но, скорее всего, погибнем сами.И всю ночь четыре отважных воина, один из которых к тому же был самым могущественным вельможей королевства, ломали голову над тем, как избавиться от безвестного дворянина. Гиз больше молчал, прислушиваясь к советам своих верных слуг. Но когда наступил рассвет, герцог коротко приказал:— В путь!— Возвращаемся в Париж? — спросил Mopeвep.— Едем в Шартр!— Правильно! Только в Шартр! — согласились Менвиль и Бюсси-Леклерк.Моревер только пожал плечами и проверил, надежна ли его кольчуга под камзолом.Крестный ход двинулся по дороге, и вскоре толпа паломников уже входила через ворота Гийом в прекрасный город Шартр.Та часть Шартра, что называется сегодня Верхним городом, в описываемую нами эпоху еще не существовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63