Она вытирала их уголком фартука и снова пыталась сосредоточиться на кастрюлях и вертелах.Обеденное время кончилось, и зал постепенно пустел. Посетители понемногу расходились. Обедать в гостиницу обычно приходили офицеры, дворяне и даже школяры, хоть от Сорбонны до гостиницы путь был неблизкий. Итак, большой зал на первом этаже опустел, лишь в углу двое опоздавших к обеду мужчин неторопливо допивали бутылку испанского вина.Югетта вышла в зал, чтобы окинуть его хозяйским глазом и понять, все ли в порядке — ведь прислуге предстояло убрать посуду в шкафы, расставить табуреты вдоль стен, протереть столешницы. И вдруг она увидела шевалье де Пардальяна, который нежно улыбался ей из-за дальнего стола. Югетта застыла на месте, не веря и надеясь одновременно. А шевалье встал, шагнул навстречу хозяйке и взял ее руки в свои:— Ах, сударь!.. — еле слышно пролепетала Югетта. — Не может быть… это сон…— Надеюсь, я смогу убедить вас, что я вам не приснился, — ответил шевалье и расцеловал красавицу-хозяйку в обе щеки.Югетта попыталась улыбнуться.— Ах, сударь! — все повторяла и повторяла она. — Вы здесь… вы свободны… Но как вам удалось выбраться из Бастилии?— Да очень просто, милая хозяйка, через парадный вход!— Господин де Бюсси-Леклерк вас помиловал?— Что вы, Югетта! Скорей я его помиловал. Главное — я свободен! Но, должен вам сказать, многие достойные господа спят и видят, как бы затолкать меня обратно в тюрьму. Поэтому, дорогая Югетта, не стоит сообщать всему кварталу о нашем чудесном спасении.— Боже мой! Вас, как всегда, преследуют…— Я в этом не виноват ни сном, ни духом. Впрочем, любому стоит остерегаться. И к птичке на ветке может подобраться какая-нибудь кошка!Тут Югетта вспомнила об обязанностях хозяйки:— Если бы я знала, что вы у нас обедали! А то вам подали первые попавшиеся блюда…— Успокойтесь! — улыбнулся шевалье. — В вашей гостинице любого кормят по-королевски.Но Югетта — счастливая, успокоенная, сразу похорошевшая Югетта, — не слушая шевалье, помчалась в погреб. Она вернулась с бутылкой, покрытой толстым слоем пыли и паутины.— Вот это вино очень нравилось господину Пардальяну-старшему. У меня осталось только пять бутылок…— Как же, помню! — рассмеялся Пардальян-младший. — Господин Дора сравнивал этот напиток с нектаром, а господин де Ронсар — с божественной амброзией… Давненько это было, в те времена, когда здесь еще собирались поэты «Плеяды».И шевалье раскупорил славную бутылку. Он наполнил три бокала и придвинул еще один стул — для хозяйки.— Помилуйте, сударь, я не смею… — покраснела Югетта, робко взглянув на герцога Ангулемского.— Шевалье часто рассказывал мне о вас, — поспешил заверить ее юноша. — Я рад познакомиться с вами, и для меня большая честь выпить за ваше здоровье. Ни одной принцессе французского двора я бы не сказал ничего подобного…Югетта снова покраснела, но теперь уже от удовольствия. Ей было приятно узнать, что господин де Пардальян часто вспоминал о ней; кроме того, слова столь высокопоставленной особы, как герцог Ангулемский, польстили самолюбию прекрасной владелицы гостиницы.Все трое чокнулись и выпили.— Скажите, Югетта. — обратился к хозяйке шевалье, — вы ведь мне говорили о господине де Бюсси-Леклерке? Вы, стало быть, знаете уважаемого мною коменданта Бастилии?Югетта вдруг залилась краской, что не могло укрыться от зоркого взгляда Пардальяна.— Что это вы так покраснели? — с улыбкой спросил он.— Господин де Бюсси-Леклерк, — с видимым замешательством ответила Югетта, — иногда сюда заходит, и не один, а с товарищами. Они устраивают турниры по фехтованию, а потом господин де Бюсси-Леклерк всех угощает.— Щедрый дворянин… Ну и?..— Мне пришло в голову, что он сможет вас освободить… Он часто говорил…— Что он вам говорил? Не скрывайте, милая Югетта, мне вы можете во всем признаться.— Господин комендант часто повторял, что готов пожертвовать дворянской честью, женившись на горожанке…Югетта подняла глаза и продолжала уверенно и не без гордости:— Я вдова, детей у меня нет, ничто не мешало мне принять его предложение и стать верной супругой господину де Бюсси-Леклерку… Конечно, жизнь моя тогда бы стала весьма и весьма печальна…Югетта говорила искренне и просто, и шевалье смотрел на прекрасную хозяйку с нежной, грустной улыбкой.— И вы пошли к господину коменданту?— Да, но в первый раз я не смогла добраться до Бастилии — на улице Бог знает что творилось: беспорядки, крики, стрельба. Я пошла еще раз, но мне сказали, что господин де Бюсси-Леклерк уехал в Шартр. Я решила подождать его возвращения.— Думаю, он уже вернулся. Можете сходить — на этот раз вы его непременно застанете.— Зачем я туда пойду? — удивилась Югетта. — Вы уже и так на свободе.Пардальян залпом выпил стакан и прошептал:— Действительно, зачем? Ведь я свободен!Мы уже не раз говорили, что шевалье де Пардальян всегда терялся, чувствуя, что им восхищаются и его любят. Он никак не мог понять, чем заслужил восхищение и преданность Югетты. А герцог Ангулемский наблюдал за этой сценой с волнением и со слезами на глазах. Наивная простота Югетты тронула молодого человека до глубины души. Карл подумал о том, что мало есть на свете людей, на которых можно опереться… Как была бы прекрасна жизнь, если бы подобные искренность и прямота стали привычными для всех представителей рода человеческого! Молодой герцог был влюблен и, как и всякий влюбленный, тут же вспомнил об обожаемой им девушке. И он тоже готов был отдать жизнь за Виолетту, не требуя взамен никакой награды!..Пардальян и герцог Ангулемский расположились в тех самых комнатах, где останавливались и раньше. Таким образом шевалье вновь оказался в комнате, из окна которой он когда-то впервые увидел Лоизу де Монморанси. Карлу, как особе королевской крови, Югетта предложила было парадные апартаменты гостиницы, но он предпочел занять скромную комнатку рядом с Пардальяном — ту, в которой он жил в прошлый раз.Двое суток друзья никуда не выходили. После всего, что они пережили, им не мешало хорошенько отдохнуть. Кроме того, следовало тщательно разработать план дальнейших действий.На третий день они покинули гостиницу рано утром. Чтобы связать наше повествование с рассказом о других персонажах, напомним читателю, что Жак Клеман к этому времени уже четыре дня сидел в покаянной темнице, а Кроасс с Пикуиком вели роскошную жизнь в женском бенедиктинском монастыре на Монмартре.Пардальян направился в сторону Тампля.— Пойдем во дворец Гиза? — спросил Карл.— Нет, побродим около дворца. Может, повезет, наткнемся на Моревера.— Опять Моревер? Вы только о нем и думаете…— Я вам уже объяснял, монсеньор: Мореверу известно все, что задумал Гиз. Согласитесь, если кто и знает, куда подевалась Виолетта, так только Моревер. Конечно, лучше молить самого Господа, чем Его святых. Если хотите, пойдем во дворец, разделаемся с охраной (там сотни две стражников) и поговорим с самим герцогом де Гизом.— Я прекрасно понимаю, что это невозможно. Но есть и другие приближенные герцога… Менвиль, например.— Мне нужен именно Моревер. За ним старый должок, и я гоняюсь за этим молодцом уже не первый год!Карл Ангулемский удовлетворился данным ему объяснением и прекратил расспросы. Вскоре герцог и шевалье оказались у главных ворот дворца Гиза. Как обычно, у дома толпились зеваки.Дом главы Католической Лиги всегда был окружен горожанами. Сюда приходили поговорить, узнать последние новости. Кроме того, в преддверии созыва Генеральных Штатов здесь собирали наказы от парижских горожан. В последнее время около дворца стали появляться судейские, адвокаты и прочие крючкотворы — впрочем, и они были в кирасах и с оружием. Двадцать четыре аркебузира охраняли главный вход, и патрули постоянно обходили по периметру всю территорию дворца, двигаясь по улицам Паради и Катре-Фис.В толпе легко было затеряться, и Пардальян с Карлом незамеченные подошли к воротам. Там они простояли часа два, и молодому герцогу так это надоело, что он уже начал подумывать о том, чтобы взять дворец штурмом. Но тут шевалье толкнул его локтем в бок и указал на троих дворян, входивших в главные ворота.Карл узнал Бюсси-Леклерка, Менвиля и Моревера, шагавшего между ними. Вся троица исчезла во дворце.— Подождем! — сказал своему спутнику шевалье.Время шло, уже пробило полдень. Перед воротами все толпились зеваки, и никто не обращал внимания на Пардальяна и герцога. Прошел еще час…— Может, они вообще сегодня не выйдут? — прошептал Карл Ангулемский. — А если они выбрались через заднюю дверь, что тогда?Он умолк, не договорив, ибо вдруг увидел, что все трое выходят из ворот. Герцог толкнул Пардальяна, но шевалье заметил Моревера еще раньше. На улице трое приближенных Гиза остановились, перекинулись парой слов, и Бюсси-Леклерк ушел вместе с Менвилем. Моревер еще немного постоял, подумал и направился в другую сторону.— На этот раз ему не уйти: — сказал Карл.Пардальян промолчал. Он улыбался и не сводил глаз с Моревера, шагавшего по направлению к воротам Тампль. Моревер вышел за городскую стену. Пардальян вместе с молодым герцогом последовали за ним.Моревер шел спокойно и даже что-то насвистывал. Оставив по левую руку болотистый пустырь Карем-Пренан, он двинулся по тропке, что змеилась вдоль крепостного рва. По обе стороны тропы рос кустарник, так что Пардальян и Карл могли следовать за Моревером незаметно, прячась в зелени. Так они прошли мимо ворот Сен-Мартен, потом мимо ворот Сент-Антуан. Справа остался зловещий холм Монфокон, где высились виселицы. Не доходя до Монмартрских ворот, Моревер свернул направо, к Монмартрскому холму.Судя по всему, он шел на Монмартр. Пардальян и герцог преследовали его, не теряя из виду. Моревер, похоже, пока их не заметил. Чем дальше они шли, тем больше бледнел шевалье. Видимо, он нервничал: ус у него начал возбужденно подергиваться. Шевалье де Пардальян понял, куда направляется Моревер — он в точности повторил тот путь, что проделали шестнадцать лет назад герцог де Монморанси, Лоиза, Жанна де Пьенн и оба Пардальяна, отец и сын. Шевалье не мог не узнать это место — он столько раз возвращался сюда!Вот здесь, у кромки пшеничного поля, рядом с родником, остановилась тогда карета… Здесь на руках у сына скончался Пардальян-старший… А потом выскочил из-за кустов Моревер и нанес Лоизе удар отравленным кинжалом Екатерины Медичи…Пардальян остановился, вытащил пистолет, проверил кинжал на поясе.— Попробуете достать его выстрелом? — спросил герцог Ангулемский.— Нет, — со вздохом ответил шевалье. — Но если он попытается удрать (а бегает он не хуже оленя), пистолет пригодится — попробую ранить его в ногу, а уж потом мы с ним побеседуем…А Моревер поднимался все выше по склону холма. Преследователи двинулись за ним. Вскоре за скалой показался высокий деревянный крест, что был когда-то воздвигнут на могиле Пардальяна-старшсго. У креста застыла неподвижная фигура. Шевалье удивился: кто это? Мужчина? Женщина? Он вгляделся и понял, что у могилы стоит женщина. Впрочем, Пардальяна она мало интересовала; он не спускал холодного взгляда с Моревера.Негодяй также остановился неподалеку от могилы старого воина; видимо, ему пришел на память тот давний августовский день, когда здесь, на Монмартрском холме он нанес удар Лоизе де Монморанси… Моревер не мог не думать и о мести Пардальяна-младшего… сколько раз смертельная угроза нависала над убийцей… но теперь, казалось, можно было успокоиться: хотя шевалье де Пардальян и покинул Бастилию, но после истории в Шартре он где-то скрывается. Так, во всяком случае, полагали герцог де Гиз, Менвиль и Бюсси-Леклерк. А вот Моревер знал иное: проклятый шевалье шел по его следам!— По моим следам! — прошептал наемный убийца. — Ну и пусть ищет! Пусть перевернет весь Париж, а я уже буду далеко! Этот глупец Гиз напрасно рассчитывает на мою преданность… А герцог, без сомнения, глуп: собрал такие силы и не может справиться с каким-то Пардальяном!В сотне метров от креста к дереву был привязан конь, а рядом стояла карета, запряженная парой крепких лошадей. Их охранял лакей в ливрее, до поры до времени сидевший под каштаном и клевавший носом.Заметив упряжку, Моревер довольно улыбнулся:— Прекрасно! Все готово. Минут через двадцать певичка будет в моей власти… Что я с ней сделаю? Какая разница, лишь бы она не досталась этому жалкому Гизу или приятелю Пардальяна, молокососу-герцогу! Девчонку — в карету, сам я поеду верхом, и через четыре дня мы уже в Орлеане. А там посмотрим! Прощай, Париж! Прощай, Гиз! Прощай, Пардальян!С этими словами Моревер повернулся в сторону Парижа и обомлел — в двадцати метрах от себя он заметил Пардальяна!Герцог Ангулемский по знаку шевалье остановился в стороне и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что он не собирается вмешиваться, а будет лишь безмолвным свидетелем грядущих событий. А шевалье приближался к Мореверу. Шагах в десяти от негодяя он также остановился.Примечательно, что все осужденные на смерть в ту минуту, когда их ведут на казнь, одинаково инстинктивно оглядываются, поворачивая голову то вправо, то влево. То же сделал и Моревер. Ему так хотелось увидеть хоть кого-нибудь, но склоны холма были пустынны. Моревер оказался один на один с Пардальяном.Он понял, что убежать не сможет: ноги не слушались его. Он осознал, что его уже ничто не спасет — шевалье стоял перед ним. как живое воплощение Справедливости и Возмездия. Мореверу предстоял честный поединок с достойным противником. А в честном поединке Моревер не мог противостоять шевалье, как не может шакал противостоять тигру.Страх исказил черты Моревера, он озирался по сторонам, и единственная мысль гвоздем засела у него в мозгу:— Я погиб!Потом он медленно поднял глаза, встретился взглядом с Пардальяном и что-то пробормотал. Он словно спрашивал:— Что вам от меня нужно?Тут заговорил шевалье. Карл Ангулемский сначала не узнал голос своего друга, так изменился его тембр от сдерживаемой ненависти и боли:— Сударь, у меня в руках шпага, а на поясе кинжал, но вы также вооружены… Правда, я захватил и пистолет, но только на тот случай, если вы попытаетесь сбежать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63