Не дадите па
пироску?
Ц Не дам.
Ц Вам просто жалко.
Ц Ну и что?
Пришла Анжелика и вызвала его в сортировочную. Прибыли раненые.
Ц Оттуда? Ц спросил он по дороге.
Ц Нет, Ц строго ответила Анжелика, Ц несчастный случай. Какая-то попер
ечная пила сломалась и поранила их. Они из тыла.

Достоуважаемый майор!

Вот Вы удивитесь: Ваш-то муж, Ваш-то генерал к нам приехал! Можете себ
е представить! Сам лично, собственной персоной его великолепие наш акаде
мик! И что страху нагнал, и что только делалось, и как мы все трепетали!

Чтобы не забыть Ц спасибо за фуфайку. Но должен отметить Ц лучше б
ы занимались панарициями, нежели вязанием фуфаек. Фуфайка хороша Ц спор
у нет, но ведь Вы у нас доктор, а для вязания фуфаек Ваше образование не нуж
но.
Спасибо за книжки. Книжки хорошие, но я их читал. Вообще, сейчас все с
овсем иначе, чем когда-то. Мы Ц фронтовые хирурги Ц получаем все, что вых
одит, и читаем все, что получаем. Так что просил бы к нам сверху вниз не отно
ситься.
Могу сообщить Вам свои впечатления о Вашем супруге и моем друге Н. И.
Состояние его здоровья Ц отличное, жизненный тонус не оставляет желать
лучшего, как ученый он произвел на всех наших флотских врачей прекрасное
впечатление: какая широта, какой живой интерес ко всему действенному, ка
кая способность к анализу, какое умение обобщить, развернуть перспектив
у, увидеть самое существенное и главное.
Короче говоря, несмотря на все пережитое, Н. И. остался на высоте той
моральной чистоты, которая так пленила нас в юном студенте-большевике. Т
а же невероятная требовательность к себе, то же чисто русское лукавое до
бродушие, тот же размах и неиссякаемое трудолюбие.
Может быть, когда-нибудь Н.И. расскажет Вам о той роли, которую он сыг
рал в моей жизни в эти трудные для меня дни. Впрочем, вряд ли. Это не тот хара
ктер, который способен рассказывать о себе. Но Вы тем не менее должны знат
ь, что, любя Вашу семью с молодих лет, я нынче еще более ощутил ту спокойную
силу, которая цементировала нашу дружбу и которой мы целиком обязаны Ник
олаю Ивановичу.
Ваш муж Ц золото. Но я тоже молодец. Пожалуйста, не думайте, что я хуж
е. Я, может быть, лучше, и Вы еще пожалеете, что не вышли за меня замуж. А какой
я нынче хорошенький в фуфайке, связанной Вашими ручками!
Еще немного про Вашего мужа.
Мы, хирурги, давали в его честь обед. Обед по нашим прифронтовым усло
виям был роскошный. Присутствовало наше командование, говорились речи, а
один старый врач-хирург, участвовавший еще в прошлой германской в качес
тве зауряд-врача, даже прослезился. Вопрос, о котором он говорил, был вопр
ос чисто принципиальный, и говорил старик интересно. Речь шла о народной
войне и о том, как народное команование дает воюющему народу все лучшее, ч
то есть в государство, в частности лучших представителей науки в лице, на
пример, Н. И. Говорилось также о том, что мнения таких ученых, как Н. И., в нашей
стране имеют решающее значение, что не департаментские чинуши определя
ют идеи ученого, но совет таких же ученых, и что мы все приветствуем нашего
дорогого гостя. Тут все встали и устроили Н. И. форменную овацию. Казалось
бы, он должен был поблагодарить в ответном слове, и все бы кончилось умили
тельно и трогательно. Однако же не тут-то было. Н. И. вынул из кармана свою з
аписную книжку (догадываетесь?), обвел нас всех взглядом и… стал нас брани
ть, но в какой изящной, в какой милой форме! Он просто нам напомнил кое-что,
просто рассказывал, обращал внимание, подчеркивал и т. д. Командующий наш
хохотал до слез и, выходя, сказал мне:
Ц Ну и человечище! Ах, человечище! Вот так баня, ну и баня! Это называе
тся поблагодарил за гостеприимство. Это называется угостили обедом! Как
он насчет обморожений-то прошелся! Что, дескать, хотели быть умнее санита
рного управления Красной Армии, местничество завели и сели в калошу. Ах, д
октора, доктора, ну вы и народ, оказывается! С вами и-и-интересно, с вами не с
оскучишься!
А надо Вам добавить, что командующий наш фигура весьма примечатель
ная, своеобразная и талантливая.
Видите, как я расписался.
Это потому, что у нас сейчас только и разговоров о Н. И. Вспоминают, хо
хочут, за голову хватаются, а некоторые испуганы всерьез и спрашивают, че
м же это все кончится?
Я тоже не знаю, чем все это кончится.
До свидания. Пишите мне.
Вообще, барыня, Вы мне очень мало пишете. Может быть. Вы думаете, что с
лова, которые я написал о Вашем муже, имеют какое-либо отношение к Вам? Оши
баетесь! Решительно никакого. Вы явление глубоко заурядное, доктор, позв
оляющий себе вязать фуфайки, человек отсталый, которому очень следует де
ржаться за переписку со мною, потому что я воздействую на Вас положитель
но и тяну Вас кверху.
Ваш благодетель и подполко
вник А. Левин

25

Доктор Баркан постучал к Левину.
Ц Да! Ц ответил подполковник.
Сдвинув очки на кончик носа, он надписывал адрес на конверте своим харак
терным размашистым почерком.
Ц Вот изложил пребывание генерал-доктора у нас, Ц сказал Александр Мар
кович, Ц его супруге пишу. Мы все друзья молодости, и близкие друзья.
Вячеслав Викторович едва заметно улыбнулся.
Ц Я уже слышал об этом. И не один раз.
Ц Разве? Ц немножко испугался Левин.
Потом отложил конверт в сторону и тоже улыбнулся.
Ц Что же, все мы люди, все не без греха, Ц произнес Левин со вздохом. Ц Не
стану лгать, мне было приятно, когда он давеча на обеде сказал обо мне неск
олько добрых слов.
Человек с большим научным именем, нет государства, в котором не издавали
сь бы его работы… Вы пришли ко мне по делу?
Баркан кивнул, и они занялись делами. Погодя заглянула Варварушкина и то
же присела к столу. Потом с треском распахнулась дверь, стремительно вле
тела Анжелика и пожаловалась на некоего лейтенанта Васюкова, который уж
е четыре дня не желает выполнить все то, что от него требуется для различн
ых анализов.
Ц Ну? Ц спросил Левин. Ц Вы желаете, чтобы я обратился к командующему ВВ
С с рапортом на эту тему?
Ц Нет, Ц трагическим басом воскликнула Анжелика, Ц нет и еще раз нет, то
варищ подполковник, но я не желаю подвергаться оскорблениям. Этот Васюко
з в коридоре сейчас попросил меня, чтобы я за него подготовила… анализы…
надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь…
Левин хихикнул, но тотчас же сделал серьезное лицо.
Ц Безобразие! Ц сказал он. Ц Я надеюсь, что майор Баркан призовет лейте
нанта Васюкова к порядку. Так, товарищ Баркан?
Баркан наклонил свою лобастую голову и тотчас же отправился распекать л
етчика.
Но ходячий Васюков куда-то запропастился. В шестой палате два голоса печ
ально пели:

Меня не греет шаль
Осенней темной ночью,
В душе моей печаль,
Тоска мне выжгла очи.

Баркан медленно пошел по коридору, потом возвратился и еще послушал.

Осенней ночью я с ним прощала
сь
И прошептала, как на беду:
С тобою, милый, я здесь прощаюсь,
А завтра вновь я к тебе приду…

Сердце его билось тяжко, глаза горели. Он потер щеки ладонями и почти гром
ко сказал:
Ц Доктор Левин Александр Маркович, простите ли вы меня?
Впрочем, может быть, он ничего не сказал, а только услышал свою мысль. Но эт
а мысль была еще неточной, неточно выраженной. В сущности, Александр Марк
ович вовсе не такое чудо, если присмотреться внимательно. Нужно посмотре
ть пошире, оглянуться повнимательнее на всех, кто живет и работает, кто вы
лечивается и поступает в госпиталь.
В палате по-прежнему пели:

Скажите, люди, Ц ужель иная

И он не любит теперь меня.
Когда-то я ему родная Ц
Теперь чужая навсегда.

А доктор Баркан все ходил и ходил по коридору и все думал, потирая щеки лад
онями. Думал про бутылку шампанского, с которой пришел когда-то к Алексан
дру Марковичу, думал про то, как разговаривал с некоторыми ранеными, дума
л о себе и о своей длинной жизни, и о том, что он здоров и будет жить еще долг
о, но как-то иначе, а как иначе Ц он не знал. Но тотчас же обозлился на себя з
а все эти мысли и отверг их, не замечая того, что, как бы раздраженно он ни от
странялся от собственной внутренней жизни, там, помимо его разума, уже на
чалась своя сложная работа, которая совершалась непрерывно и зависела т
олько от окружающей его и вечно изменяющейся жизни.
Да и что он мог заметить, когда уже давно жил иначе, чем в первые месяцы сво
ей работы здесь?
Раненых привезли ночью, и не слишком много.
Левин с папироской в зубах спустился в сортировку и узнал, что наступлен
ие началось. Работая, он слушал рассказы о том, как и где прорвали опорные
пункты противника, как высаживались десанты и каким образом действовал
а пехота. И постепенно, вслушиваясь в разговоры, понимал, что эти раненые и
ные, чем раньше. Это были сплошь раненые-победители, необычайно обозленн
ые тем, что им не удастся встретить день победы на фронте, а придется встре
чать его в госпитале.
Им было что рассказать, и то, что они рассказывали тут, в сортировке, сразу
уходило наверх по палатам. Спящие просыпались, в коридорах было полно хо
дячих больных, тут пересказывалось со всеми подробностями то, что привез
ли с собою из наступления «новички», назывались фамилии моряков, пехотин
цев и летчиков, номера полков и дивизий, и то и дело кто-нибудь вдруг вскри
кивал шальным голосом:
Ц Это ж мои! Мои пошли! Товарищи дорогие, это ж мои пошли!
И в сортировке раненые говорили Александру Марковичу примерно одно и то
же: что с такими ранениями, как у них, отправлять в тыл смешно, что они позор
иться не желают, что они напишут рапорты куда следует и что кое-кому не по
здоровится. Особенно наскакивал и петушился очень бледный старшина с пе
ревязанной головой, в немецком ботике вместо сапога. У старшины были не м
ецкие сигареты, он их всем предлагал и в лицах показывал, как он с ребятами
выбросился с «катеришек», как они залегли и тотчас же сделали бросок впе
ред и уже пошли не останавливаясь, так как фашисты бегут.
Ц Вот бегут! Ц кричал он. Ц Морально они кончены, понимаете, товарищ вое
нврач?
А у меня пулеметчики. Они мне говорят: перевяжешься Ц и сразу обратно дуй
, нам без тебя как без рук. А меня за конверт и в кружку. Товарищ военврач, я в
ас убедительно прошу!
Ц На стол! Ц сказал Левин.
Трое других прикидывали, сколько осталось до полной капитуляции фашист
ов, и все выходило так, что oни успеют обратно в свои части только к полному
шапочному разбору.
Дорош в углу в чем-то убеждал толстого, очень расстроенного полковника, к
оторый ежеминутно прикладывал руку к груди и говорил:
Ц Послушайте, я ведь не сумасшедший, по столько времени ждать этого часа
и оказаться на госпитальной койке, посудите сами, не глупо ли это? У меня в
дивизионе отличный врач, широкообразованный, не коновал какой-нибудь…

Ц Здравствуйте, Ц сказал Левин, Ц что за базар? Тут не торгуются, полков
ник.
Сейчас мы вами займемся. Приготовьте мне полковника. А у вас что, лейтенан
т? Ничего?
Вы попали ошибочно? Очень приятно. Здравствуйте, товарищ матрос! Легкое р
анение, не затронувшее костей и кровеносных сосудов? Александр Григорье
вич, тут один матрос, он по образованию врач, разберитесь. Сам все знает. Эт
о что за герой, Ольга Ивановна? Болит?
Очень? Можно дать пока что морфий, Ольга Ивановна. Послушайте, старшина, не
изображайте тут в лицах все сражение, слишком шумно для госпиталя. Товар
ищи, это же майор Седов. Здравствуйте, майор! Сколько лет, сколько зим! Вас с
били? Вы не летали? Но вы же в штурмовой? Извините ради бога. Александр Григ
орьевич, идите скорее сюда, тут начальник нашего наградного отдела. Ну? Ка
к это вас угораздило?
Майор лежал со значительным выражением лица, улыбался и молчал. Потом по
просил Левина наклониться к нему и произнес шепотом:
Ц У меня во всех карманах ордена и документы. Тридцать девять орденов. По
прошу, чтобы приняли и записали по акту. Поехали на аэродром подскока Ц т
уда только что сели наши машины Ц и заехали к фашистам. Поверите, фрицы с
автоматами прямо в машину залезли. Шофер лихой Ц газанул, мы и удрали. Но
ордена меня невероятно беспокоят.
Покуда Седов сдавал ордена, все на него смотрели. Ну и майор! Тридцать девя
ть орденов, из них одиннадцать Красного Знамени. А с виду парень Ц ничего
особенного.
Майор лежал розовый, застенчивый, серьезный. Дорош писал акт, положив на к
олено папку. Два матроса смотрели, смотрели, потом тот, что потолще и почер
нее, сказал:
Ц Да, товарищ, об таком хозяйстве можно побеспокоиться. Тридцать девять
орденов. С ума сойти!
Седов приподнял голову с подушки, хотел что-то ответить, но промолчал.
Ответил другой матрос, пожиже и посветлее:
Ц А у нас с тобой по одному, и больше уже не будет, нет.
Ц Будет, будет, Ц сказал Левин, Ц война еще не завтра кончится. Покажите
-ка вашу руку, кавалер. И локоть тоже? И плечико? Как это случилось?
Настя, та самая, которая целыми днями сидела у Плотникова, тоже была тут и
работала, робко и застенчиво улыбаясь, когда ее изысканно благодарили мо
ряки.
Ц Привыкаете? Ц спросил Александр Маркович.
Ц Привыкаю, Ц ответила Настя.
Ц А вы кто по специальности? Ц спросил он, вглядываясь в Настю.
Ц Да так, никто, Ц ответила она, краснея.
Александр Маркович прооперировал полковника, проводил взглядом каталк
у и вздохнул: операция была нелегкая, а у полковника пошаливало сердце. Оп
ять привезли раненых, но уже знакомых Ц из авиации. Это были техники, кото
рых с бреющего обстрелял штурмовик на аэродроме подскока.
Ц От же бандиты, от же ж хулиганы! Ц возбужденно говорил пожилой техник
с висячими усами. Ц На обмане действовали, вот вам крест, святая икона. У н
их сто семьдесят машин без моторов Ц сам щупал, своими руками. Коммуника
ции перерезаны, морем не подвезешь, так эти бандюги их нарочно держали Ц
безмоторные машины, Ц чтоб нам с воздуха казалось, якие они на самолеты б
огатые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29