Сражение разворачивалось.

17

Это были голоса сражения, и Бобров слушал их жадно, почти не вникая в смысл
происходящего, ничего не оценивая, думая лишь об одном: "Меня там нет. Они д
ерутся без меня. Они бьют врага, и погибают, и вновь бьют, а я здесь, и теперь
я всегда буду здесь".
Александр Маркович в унтах и в капке, в очках, сдвинутых на кончик носа, сп
росил у него что-то, он не взглянул на него и не ответил. Радист приглушил з
вук, Ц он крикнул на него: "Чего ковыряетесь?" Ц и радист исуганно отдерну
л руку от регулятора.
Втроем, тесно сгрудившись головами, они стояли в душной радиорубке кораб
ля и слушали голоса сражения, все шире разворачивающегося воздушного бо
я, голоса разведчиков, командиров больших машин, голоса штурмовиков, ист
ребителей, слушали как на командном пункте и молча переглядывались.
Ц Хвост прикрой, Ц сказал в эфире грубый голос. Ц Не зевай, Иван Иванови
ч!
Потом спокойно, точно па земле, низкий голос произнес:
Ц Подтянуться, друзья, за мною пошли ходом…
Ц Торпедоносцы, Ц прошептал Бобров. Ц Плотников повел.
А Плотников продолжал низким хрипловатым голосом:
Ц Не растягивайся, готовься, давай, друзья, давай, дорогие…
Ц У него на борту Курочка, Ц сказал Бобров, Ц оружие испытывает.
Ц Я Ц «Ландыш», Ц закричал разведчик, Ц я «Ландыш». «Букет», я Ц «Ланд
ыш». «Маки» выходят в атаку. «Букет», «Букет», один корабль охранения взор
вался. Ничего не вижу за клубами пара. «Букет», один корабль охранения взо
рвался. Больше его нету. Прием, прием!
В это время в рубку просунулась голова майора Воронкова. Секунду он помо
лчал, потом сказал сердитым голосом:
Ц Ну, спасатели, давайте! Командир, слушай маршрут!
Бобров повернулся к Воронкову. Рядом кто-то пробежал, мягко стуча унтами,
и тотчас же заревели прогреваемые моторы. Левин, поправив очки, пролез к с
ебе в санитарный отсек. Вода уже хлестала по иллюминатору, стекло сделал
ось матово-голубым, огромное тело корабля ровно и спокойно ибрировало. В
оенфельдшер Леднев отложил книжку и вопросительно поглядел на Левина.

Ц Шутки кончились, Гриша, Ц сказал ему подполковник, Ц сейчас вылетае
м.
И, словно подтверждая его слова, машина два раза сильно вздрогнула и медл
енно поползла в сторону от пирса по гладкой воде залива.
В санитарном отсеке было жарко. Леднев снял меховушку и повесил ее на крю
к. Вода грохотала под брюхом машины. Или, может быть, они уже были в воздухе?

Ц Все нормально, Ц сказал Левин, нечаянно подражая какому-то знакомому
пилоту, Ц все совершенно нормально. Если за штурвалом сидит Бобров, знач
ит можно быть спокойным.
Залив повернулся под крылом самолета, делающего вираж. Солнце ударило в
иллюминатор. Голые скалы, кое-где поросшие красноватыми лишаями, пронес
лись внизу, и вновь блеснуло море Ц серое и злое, холодное военное море. С
трелок поднялся по низкому трапу, долго там отсмаркивался и резко поверн
ул турельный пулемет. Навстречу, словно черточки, в бледно-розовом свете
шли самолеты, возвращающиеся из боя, А может быть, это чужие? И стрелок еще
два раза повернул пулемет, на всякий случай, Ц бдительный старшина втор
ой статьи, его не проведешь!
Левин вновь просунулся в рубку к радисту. Сюда нельзя было пройти или вой
ти, можно было только просунуться. Здесь было темнее, чем в санитарном отс
еке, и стоял треск и хрип, потом радист что-то сделал, и повелительный голо
с, такой, которому нельзя прекословить, произнес:
Ц Я-"Букет", я Ц «Букет»! Ведущий «Тюльпанов», прикройте Ильюшина, прикро
йте Ильюшина! Двумя «Тюльпанами» прикройте Ильюшина! Двумя «Тюльпанами
» прикройте Ильюшина. «Настурция», я Ц "Букет"!
Радист приподнялся и вновь сел. «Настурция» был спасательный самолет. Ко
мандующий говорил с ними. И радист сделал такое лицо, как если бы он стоял
перед командующим в положении "смирно".
Ц "Настурция", я Ц «Букет», Ц опять сказал командующий. Ц «Настурция»,
следуйте в квадрат.
И он заговорил цифрами, а Левин слушал, склонив голову к плечу; и с ужасом ч
увствовал, как ему под ложечку чья-то злая рука вдруг воткнула большой гв
оздь и вертит его там и крутит, а он от испуга начинает дышать все короче, м
ельче, чаще.
Не дослушав слов командующего, он быстро вернулся к себе в санитарный от
сек и, весь покрывшись холодным потом, вздрагивающими руками снял каяку,
меховушку, китель и завернул рукав рубашки на левой руке, говоря при этом
в самое ухо Ледневу:
Ц Моментально шприц и ампулу морфия, очень быстро, попроворней, слышите!
Скорее, военфельдшер!
От морфия его немного оглушило, но зато боль сразу же стала утихать, или не
утихать, а просто он ее уже не мог слышать, потому что самолет пошел на пос
адкуЦ в серое студеное море, в волны, и было не до того, чтобы слышать собс
твенную боль.
Вода с плеском и шипением ударила в иллюминатор. Радист и стрелок с Ледне
вым уже поднимались по трапу, мешая друг другу и крича что-то, затем люк от
крылся, и в отсек сразу ворвался запах моря, полетели белые клочки пены и с
ухо, с треском ударили пулеметы проносившихся над ними истребителей. Пот
ом самолет подбросило, словно его кто-то очень сильный толкнул снизу. Пот
ок воды хлынул в люк, и военфельдшер закричал охрипшим голосом:
Ц Принимайте, подполковник, он без сознания! Огромное тело в летном комб
инезоне с болтающимися проводами ларингофона съехало вниз по трапу, и па
луба в отсеке сразу же залилась водою, потому что из летчика текло, как из
губки. И Левин теперь, после того как оттащил летчика от трапа, тоже сделал
ся весь мокрый, а сверху опять закричали: "Принимайте!", и он принял кого-то
маленького, который страшно ругался и из которого отовсюду текла не вода
, а кровь. И палуба теперь сделалась розовой. Но маленький лежать не хотел,
все вскакивал и кричал, мешая Левину принимать третьего и четвертого.
Между тем самолет подбросило еще раз, и Александр Маркович понял, что это
поблизости происходят взрывы, Ц сражение продолжалось, треск пушек и п
улеметов не смолкал ни на мгновение, и тише стало, только когда задраили л
юк и опять заревели моторы, то есть стало даже не тише, а иначе.
Самолет вновь поднялся, и стрелок опять завертел свой пулемет, и в этот ра
з не только завертел, а и пострелял немного, но Левин этого не заметил, то е
сть заметил, но не обратил на это никакого внимания, потому что самолет пе
рестал быть для него самолетом, а сделался госпиталем. И как только летящ
ая огромная машина сделалась госпиталем, Левин сразу же забыл обо всем, ч
то не относилось к раненым. И совершенно тем же голосом, что в операционно
й, он накричал на Леднева, который пытался снять с маленького летчика шта
нину, не разрезая ее; сам схватил ножницы и разрезал и, сердито шевеля губа
ми, долго искал умывальник, позабыв, что его здесь нет.
Потом он наложил маленькому жгут и принялся останавливать кровотечени
е, крича в это же время Ледневу, что большому летчику надо дать коньяку Ц
пусть выпьет полстакана Ц и немедленно раздеть его догола, а тому, котор
ый сидел на палубе возле койки, надо скорее все тело обложить грелками. Во
енфельдшер ничего не успевал, задерганный подполковником Ц у него, в ко
нце концов, было всего только две руки, Ц но ему стал помогать один из спа
сенных Ц тот самый, которому дали коньяку, главстаршина с черными усами,
по фамилии Полещук. Он был совершенно голый, все время посмеивался и ника
к не мог окончательно прийти в себя, но помогал хорошо и толково Ц все при
брал в отсеке, а когда машина уже находилась на подходах к базе, Полещук да
же приоделся в пижаму со шнурами, которая отыскалась в самолете, и попрос
ил еще немного выпить, потому что, по его словам, с того света не каждый ден
ь возвращаешься на базу, и такое событие, как это, надобно "культурно отмет
ить".
Спасенных приняли в катер. На пирсе их ждала уже серая «санитарка» и разг
уливал Баркан, а машина опять пошла к месту сражения с новым заданием. Лед
нев убирал в отсеке, как в операционной после операции, а Левин жадно кури
л Ц выкурил две самокрутки и попил горячего крепкого чая из термоса.
В этот раз они искали долго, низко ходили над водою, а над ними патрулирова
ли два истребителя, которых прислал командующий. Море плескалось внизу с
овсем серое, злое, с мелкими белыми барашками, и видимость сделалась плох
ой, а потом и истребители ушли Ц у них кончилось горючее, Ц а Бобров все х
одил и ходил над заданными квадратами, все искал и искал, щуря уставшие, сл
езящиеся глаза, и наконец нашел.
Ц Порядок! Ц сказал он сам себе и положил машину в вираж.
Крошечная шлюпка пронеслась под плоскостями самолета, и люди в ней дико
закричали и выстрелили из ракетницы. Зеленая ракета, описав дугу и рассы
павшись, исчезла сзади.
Ц Порядок! Ц повторил Бобров и выровнял машину, чтобы идти на посадку.
Шлюпка пронеслась близко и вновь исчезла.
Внезапно и резко стемнело. Крупные, мягкие хлопья снега стали облеплять
плексиглас перед Бобровым. Брызги воды тотчас же смыли снег. Машина села.

Ц Принимайте, товарищ подполковник! Ц опять закричал военфельдшер, и Л
евин принял своими длинными руками растерянно улыбающегося летчика. По
том он принял еще двоих. Один трясся и стонал. Ему Левин впрыснул морфию, д
вум другим дал чаю с коньяком и вернулся к первому. Между тем Бобров не взл
етел, машина шла по воде, словно катер.
Через несколько минут, гудя как шмель, прилетел разведчик и выпустил кра
сную ракету. Бобров развернул машину и опять поехал по воде.
Ц Шли бы скорее на базу, Ц сказал Леднев, Ц вон заряды начались, снегопа
д будет.
Ц Когда Бобров за штурвалом, Ц сказал Левин, Ц это лучше, чем в Ташкенте
. Полное спокойствие. Дайте-ка сюда зонд и не болтайте лишнего.
Штурман закричал.
Ц Не кричите, дорогой дружок, Ц сказал Левин, Ц у вас осколок торчит поч
ти снаружи. Вы проживете сто пятьдесят лет, и каждый день со стыдом будете
вспоминать этот ваш крик.
Стрелок вновь отдраил верхний люк и спустился к воде по наружному трапу.
Крупные хлопья снега сразу залепили ему лицо. Некрутая, но сильная волна
с мягким шелестом шла по борту самолета. Механик сверху пробежал к хвост
у, балансируя сбросил трос, закричал стрелку:
Ц Вира помалу! Степан! Вира-а!
Леднев высунулся из люка по пояс наружу и вдруг сообщил вниз шепотом, точ
но тайну:
Ц Немца из воды вынули, честное слово, не верите? Ну, фрица, фрица!
Первых его слов никто не расслышал, но все, кроме раненого, подняли головы
кверху. Военфельдшер вылез наружу. Прошло еще несколько мгновений, и све
рху полилась вода. Потом показались ноги, с которых лились струйки воды. П
отом немец с тонким лицом молча вытянулся перед Левиным.
На немце была раздувшаяся капка, желтый, почерневший от воды шлем и писто
лет, висевший только на шнуре ниже колена. Механик обрезал шнур перочинн
ым ножом и положил пистолет себе за пазуху. Моторы уже выли, забирая высок
ую ноту, как всегда перед взлетом.
Ц Sind Sie verwundet? Вы р
анены?
Ц спросил Александр Маркович очень громко.
Летчик что-то пробурчал.
Ц Wie fuhlen Sie sich? Ц еще громче произнес Левин. Ц Verstehen Sie mich? Ich frage, wie Sie sich fuhlen? Sind Sie nicht verwundet?
Как вы себя чувствуе
те?.. Вам понятно: я спрашиваю, как вы себя чувствуете? Вы не ранены?

Летчик все смотрел на Левина. "Может быть, этот человек Ц душевнобольной,
Ц подумал Александр Маркович, Ц может быть, психическая травма?"
И он протянул руку, чтобы посчитать пульс, но немец отпрянул и сказал, что
не желает никаких услуг от "юде".
Ц Что? Ц сам краснея, спросил Левин. Он знал, что сказал этот человек, он с
лышал все от слова до слова, но не мог поверить. За годы существования сове
тской власти он забыл это проклятье, ему только в кошмарах виделось, как д
авят "масло из жиденка", Ц он был подполковником Красной Армии, и вот это п
люгавое существо вновь напомнило ему те отвратительные погромные врем
ена.
Ц Что он сказал? Ц спросил Левина военфельдшер.
Ц Так, вздор! Ц отворачиваясь от немца, ответил Александр Маркович.
Рот летчика дрожал. Поискав глазами, он нашел себе место на палубе у трапа
и сел, боясь, что его вдруг убьют. Но. никто не собирался его убивать, на него
только смотрели Ц как он сел, и как он выпил воды, и как он стал снимать с с
ебя мокрую одежду.
Ему дали коньяку, он выпил и пододвинул к себе все свободные грелки. Он не
мог согреться и не мог оторвать взгляд от крупнотелого, белолицего русск
ого летчика, который внимательно, спокойно и серьезно разглядывал своег
о соседа, изредка вздрагивая от боли.
Ц Товарищ военврач! Ц позвал крупнотелый. Левин наклонился к нему.
Ц Мы в школе учили немецкий, Ц сказал летчик. Ц Язык Маркса и Гете, Шилл
ера и Гейне Ц так нам говорила наша Анна Карловна. Я понял, что он вам… выс
казал, этот… гад. Но только вы не обижайтесь, товарищ военврач. Черт с ним, с
этим паразитом. Вспомните Короленку и Максима Горького. как они боролись
с этой подлостью. И еще вам скажу Ц будем знакомы, старший лейтенант Шило
в…:
Он с трудом поднял руку. Левин пожал его ладонь.
Ц Я так предполагаю, что вам надо забыть эту обиду. Начихать и забыть. Вот
таким путем… Видите.Ц смотрит на меня. Боится, что я его пристрелю. Нет, не
буду стрелять, обстановка не та.
Облизав пересохшие губы, он медленно повернулся к нему и не без труда нач
ал складывать немецкие фразы, перемежая их русскими словами:
Ц Ты об этом Jude vergessen! Verstanden? Immer… Auf immer… На веки вечные. Er ist… fur dich Herr доктор. Verstanden? Herr подполков
ник! Und wirst sagen das… noch, werde schiessen dich im госпиталь, Ц пристрелю, дерьмо собачье! Das sage ich dir Ц ich, лей
тенант Шилов Петр Семенович. Verstanden?
Ты об этом «юде» забудь! Понял? Всегда… Навс
егда… Он… для тебя господин доктор. Понял? Господин подполковник! А если т
ы скажешь это… еще раз, я застрелю тебя в госпитале… Это говорю я тебеЦ я…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29