Она страдает не по своей вине. Если этот Спящий Бог такой могущественный, как считают тиратка, он должен дать какие-то объяснения происходящему.
– Мы это говорим о наших божествах с тех самых пор, как их выдумали. Признавать, что божество разделяет нашу мораль и этику, – заблуждение. На самом деле совершенно очевидно, что это вовсе не так. Было бы оно так – да ничего не произошло бы. Мы все жили бы в раю.
– Ты хочешь сказать, что борьба против божественного вмешательства никогда не кончится победой?
– Да, свободная воля означает, что мы сами должны делать свой собственный выбор. Без него жизнь бессмысленна; мы были бы насекомыми, копающимися в земле так, как подсказывает инстинкт. За сознание надо чем-то платить.
Джошуа наклонился и благодарно поцеловал ее в лоб.
– Обычно мы платим тем, что попадаем в неприятности. Черт возьми, посмотри на меня. Я несчастен. Сознание чревато страданием.
Они вышли на мостик вместе. Лайол и Дахиби лежали на своих антиперегрузочных койках, выглядели они утомленными. Самуэль показался из люка.
– Долгая же нынче смена вахты, – ядовито заметил Лайол.
– Ты что, не можешь сам с этим справиться? – спросил Джошуа.
– Конечно, ты – Калверт, но не забудь, у кого из нас больше опыта.
– Только не на всех шахматных полях.
– Вахту сдал, – громко объявил Дахиби. Ремень его ложа откинулся назад, позволяя ему извернуться и спустить ноги на палубу. – Ты идешь, Сара?
Джошуа с Лайолом усмехнулись, глядя друг на друга. Джошуа сделал вежливый жест по направлению к люку в полу, на который Лайол отреагировал благодарным поклоном.
– Спасибо, капитан.
– Если вы на камбуз, принесите мне завтрак, – крикнул им вслед Джошуа.
Ответа не было. Они с Самуэлем устроились на противоперегрузочных койках. Эденист становился искусным системным инженером, он оказывал помощь команде в вахтах, как делали и другие специалисты, путешествующие на борту. Даже Моника принимала в этом участие.
Джошуа занялся корабельным компьютером. Графики траекторий и диаграммы наложились на изображения, передаваемые внешними датчиками. Космос стал опасным.
За три световых года впереди Мастрит-ПД разливал яркий малиновый свет сквозь однообразную пену, которая укрывала фюзеляж звездного корабля. Туманность Ориона заслоняла дымкой половину звездного пейзажа к галактическому северу от «Леди Макбет», ярким трехмерным ковром, образовавшимся из люминесцентного газа, с яростно бушующей поверхностью, состоящей из алых, зеленых бирюзовых облаков, сталкивающихся друг с другом, точно соперничающие океаны, их антагонизм, продолжающийся миллионы лет, выбрасывал энергичную хаотическую пену во всех направлениях. Внутри все было испещрено сверкающими планетными дисками первой величины, сконденсированными из этого вихря. Прямо в середине лежала Трапеция, четыре горячие звезды, чье феноменальное ультрафиолетовое образование освещало и снабжало энергией весь колоссальный выход межзвездного газа.
Джошуа пришел к тому, что полюбил бесконечно варьирующуюся туманность. Она была живой, в каком-то совсем ином смысле, чем можно было бы определить в понятиях физической биологии, его течения и мели были в триллион раз сложнее образований основанной на углеводороде клетке. Убывающая и плывущая в ритме геологической эпохи, и все же одновременно стремительная. Юные неистовые звезды, которые толпились во внутренней части, извергали громадные бурные потоки ультрагорячего газа, размножая количество ударных волн, двигавшихся со скоростью более ста пятидесяти тысяч километров в час.
Они принимали форму петель, гибко извивались и закручивались, а их сталкивающиеся друг с другом концы ярко сверкали, когда они отталкивались друг от друга.
Для команд и «Леди Макбет», и «Энона» наблюдения за туманностью заменило все формы известных развлечений. Ее величие определенным образом облегчило их настроение: теперь у них был самый настоящий полет в историю, и не важно, чем он закончится.
Джошуа и Сиринкс решили обогнуть галактический юг туманности, приблизительно по пути полета «Танджунтик-РИ». На первых стадиях они использовали наблюдения обсерваторий Конфедерации, чтобы облететь вокруг извилистых складок облака, видимых из космоса, населенного людьми, хотя эти изображения устарели на полтысячи лет. Но через несколько дней они уже пересекали космос, который никто никогда не видел в телескопы. Их скорость упала, когда им пришлось смотреть вперед, ища звезды, пылевые облака и циклоны переливающихся всеми цветами радуги газов шириной в парсек.
Задолго до того как показался сам Мастрит-ПД, его свет окрасил две внешние полосы туманности, точно двойной солнечный восход. Корабли летели дальше, а вокруг них сгущалось плотное красное сияние. Как только звезда, находящаяся на семьсот световых лет впереди, стала полностью видна, измерения параллакса сделали возможным для «Энона» вычислить свое местоположение и позволило рассчитать аккуратную траекторию для себя.
Теперь Джошуа вел «Леди Макбет» к координатам его последнего прыжка. Радар показал ему, что «Энон» находится за тысячу километров в соответствии с ускорением в половину g. Поджиг ракетного двигателя был сильнее, чем обычно применяли адамистские корабли, но они не изменили сильно свою дельта-скорость во время полета вокруг туманности, желая выждать, пока не сверятся с Мастрит-ПД, прежде чем приспособить скорость к красному гиганту.
– Поддерживается постоянная скорость сжигания, – объявил Самуэль после того, как они пробежались по своим диагностическим программам. – У тебя здесь есть несколько качественных трубок в двигателе, Джошуа. Когда мы совершим прыжок, у нас должно остаться где-то под шестьдесят процентов горючего.
– По мне, достаточно хорошо. Давай надеяться, что потеряем слишком много дельта-V, когда будем искать редут. Мне хочется держать всю антиматерию в резерве для Спящего Бога.
– Значит, ты уверен в исходе?
Джошуа немного подумал над ответом, слегка удивляясь собственной уверенности. Она была приятным контрастом по отношению к тому беспокойству, которое он испытывал из-за Луизы. Интуиция, тонизирующее средство против совести.
– Да. Пожалуй, что уверен.
Оранжевый векторный график, который бортовой компьютер передавал в его нейросеть, показал капитану, что координаты прыжка приближаются. Джошуа начал уменьшать ускорение, одновременно передавая команде предупреждение. Самуэль начал втягивать антенны датчиков и термопанели.
«Леди Макбет» прыгнула первой, покрыв расстояние в два световых года. «Энон» – шестью секундами позже, на расстоянии ста пятидесяти километров. Мастрит-ПД был не совсем правильным диском, хотя из-за его яркого свечения трудно было определить это простым глазом. С расстояния всего в два с половиной световых года его красного света было достаточно, чтобы размыть туманность и большинство звезд.
– Бывал я поражен и лазерами с меньшей силой, – пробормотал Джошуа, когда включились фильтры, чтобы отклонить хлынувший поток фотонов.
– Он только недавно закончил стадию роста, – объяснил Самуэль. – Говоря терминами астрологии, это только что произошло.
– Звездные взрывы совершаются быстро. Этот случился по крайней мере пятнадцать тысяч лет назад.
– После того как происходит первоначальное расширение, наступает долгий период урегулирования в пределах фотосферы, пока она стабилизируется. В любом случае, выход энергии крайне впечатляющ. Насколько можно сказать об этой стороне галактики, он превосходит освещением даже туманность.
Джошуа проверил дисплеи.
– Жара нет, и радиация довольно мала. Плотность частиц близка к норме, но это значит, что она колеблется все время, пока мы гоняемся вокруг туманности. – Он приказал бортовому компьютеру установить связь с «Эноном». – Как у нас дела с конечными координатами?
– Я был на удивление прав в своих ранних прикидках, – отвечал космоястреб. – Последняя цифра для вас у меня будет готова через пять минут.
– Прекрасно.
После того как он впервые увидел Мастрит-ПД, Джошуа уже проверил те цифры, которыми раза два снабдил его «Энон», скорее из интереса, чем из недоверия. Каждый раз результаты оказывались лучше, чем любые данные, какие могли обеспечить компьютеры «Леди Макбет». Это его не волновало.
– Нам бы надо суметь измерить границы фотосферы в пределах тысячи километров, – передала Сиринкс. – Проблематично определить, где она кончается и где начинается космос. Согласно теории, зона образования шипучих газов измеряется где-то между пятьюстами и половиной миллиона километров.
– Тогда будем придерживаться плана А, – ответил Джошуа.
– Думаю, что да. До сих пор все оказывается точно так, как мы ожидали. Кемпстер привел в действие каждый датчик, какой есть у нас в распоряжении, пытаясь зарегистрировать мгновенную частицу.
– Я думаю, он даст нам знать, если он и Ренато уловят какую-то аномалию.
– О'кей. Тем временем я рассчитаю начальный вектор, чтобы оставить «Леди Макбет» нейтральную относительную скорость. Я смогу ее уточнить, когда ты закончишь определять координаты.
Он подозревал, что «Энон» мог бы снабдить его точным вектором, в пределах миллисекунд. Но будь оно все проклято, у него же есть гордость.
Звездные радиолокаторы «Леди Макбет» автоматически следили за новыми созвездиями, которые они отмечали на карте. Джошуа привел в порядок свои навигационные программы и начал обсчитывать новые данные.

* * *

Джошуа и Сиринкс решили сохранить интервал в несколько часов перед конечным прыжком к Мастрит-ПД отчасти из-за недостатка знаний о ее действительном положении и о точном размере. Когда это было решено, они намеревались погрузиться на эклиптический летательный аппарат и отправиться на безопасное расстояние над вершиной фотосферы, так, чтобы их скорость в точности соответствовала звезде. Это означало, что единственная сила, действующая на них, будет сила гравитации звезды, небольшое притяжение внутрь. С этой выгодной точки обзора они смогут разглядывать космос с определенной дистанции. Логически рассуждая, развалины редута цивилизации тиратка должны находиться на орбите экватора звезды. Возможно, на планете типа Плутона, которая уцелела после взрыва, или на крупном астероиде. Хотя сектор пространства был невообразимо громаден, при помощи прыжка в стабильное окружение Мастрит-ПД вблизи экватора они надеялись разыскать крепость.

* * *

Звезда постоянно является местом сражения примитивных сил, главные из которых – теплота и гравитация. В сердцевине любой звезды происходит гигантской мощи реакция сплавления водорода, что нагревает остальную ее массу достаточно для того чтобы противостоять гравитационному сжатию. Однако сжатие настолько же конечно, как и ее запасы горючего, тогда как гравитация бесконечна.
За биллионы лет постоянного свечения Мастрит-ПД исчерпала атомы водорода своей сердцевины, пережгла их в инертный гелий. Продукт энергии горения содержался внутри небольшой водородной оболочки, окружающей центр, производящий еще гелий, который медленно проникал внутрь. Температура, давление, плотность – все это начало изменяться по мере того, как на оболочку влияла сердцевина как главный источник нагревания. Все звезды в конечном счете приходят к этой поворотной точке, а что случается с ними дальше – зависит от их размера. Мастрит-ПД была в полтора раза больше земного солнца, слишком крупная, чтобы подвергаться электронному разрушению, слишком мелкая, чтобы сделаться сверхновой.
Поскольку трансформация внутренней структуры прогрессировала, Мастрит-ПД оставляла позади себя устойчивый светящийся след, который постоянно усиливал свою яркость. Внешние слои начали расширяться, нагреваемые конвективными потоками, выходящими наружу из растущей оболочки горючего, в то время как сердцевина продолжала свое гравитационное противодействие по мере того, как поток атомов гелия устремлялся вниз, увеличивая массу звезды. Сердцевина съеживалась, а теплота и плотность тем временем увеличивались, пока температура не превысила магические сто двадцать миллионов по Кельвину и на этой точке не началось возгорание гелия.
Мастрит– ПД четко разделилась на два совершенно разных организма: центральную часть, которая с новой силой возобновила горение, продолжая противодействие, и внешние слои, раздувающиеся и охлаждающиеся по спектру -от белого и, через желтое, к красному. Теперь звезда излучала феноменальный жар, идущий от центра, посредством конвективных потоков, обтекающих планетарные орбиты, в результате достигая высокой степени свечения, уникальной для красных гигантов, хотя в то же время, как она производила этот световой поток, температура поверхностных слоев упала до уровня охлаждающих двенадцати тысяч градусов по Кельвину, они ведь находились так далеко от центра.
Это была эпоха звездной эволюции, от которой сбежали тиратка. Расширяющаяся звезда переросла более чем в четыреста раз свой первоначальный радиус, в конечном счете остановившись на диаметре в тысяча шестьсот семьдесят миллионов километров. Она поглотила три внутренние планеты, в том числе родину тиратка, и быстро сожрала двух внешних газовых гигантов. За несколько славных тысячелетий замороженные кометы в астероидном поясе пробудились к жизни, как извергнутые организмы, окружающие нового сверкающего титана хрупким светящимся алым ожерельем, как если бы биллионы примитивных ракет летели внутрь нее. Но вскоре истощились, их хрупкий химический дренаж выкипел и высох, оставив только твердые куски застывшей лавы лениво кружиться по орбите.
Отсутствовала четкая граница, которая обозначала бы, где кончается звезда и начинается космос, вместо нее слои воспламененного водорода затягивались в солнечный вихрь, который неустанно дул извне внутрь галактики. Однако же для целей каталогизирования и навигации «Энон» определил контуры Мастрит-ПД в семьсот восемьдесят миллионов километров, если считать от ее невидимого центра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94