это происходит из-за того, что политики считают флот не справляющимся со своей главной обязанностью.
Еще более странно: это знание и его груз можно было вынести именно благодаря этим политикам. Те самые люди, которые приказали устроить атаку, сделали возможным осуществить ее с минимальными потерями – со стороны флота. Настаивая на абсолютном успехе, Политический Совет дал Колхаммеру единственное, чего жаждут перед боем все военные командиры: невероятную огневую мощь.
Оперативная группа Колхаммера наращивала ускорение по направлению к Арнштадту при постоянных 8 g за тридцать минут. Когда он отдал приказ звездным кораблям отключить двигатели, они находились еще в ста десяти тысячах километров, как раз на краю внешней сети СО, и шли со скоростью выше ста пятидесяти километров в секунду. Фрегаты, боевые корабли и космоястребы давали залпы в двадцать пять боевых орудий. Каждый управляемый снаряд был перепрограммирован так, чтобы оперировать автономно по программе «ищи-и-уничтожай».
Совершенный сценарий для исполнения: любой обломок материи над Арнштадтом, от межпланетных метеоритов величиной с небольшой камень и до индустриальных станций длиной в километр, классифицировался как враждебный. Корабли флота Конфедерации не должны были оставаться и наблюдать за атакой по зашифрованным коммуникационным сообщениям; не должно было последовать ответных залпов зарядов антиматерии со стороны Организации и никаких маневров уклонения на 12 g. Никакого риска.
Боевые корабли адамистов начали отходить. Стали открываться щели, унося некоторых космоястребов на место их сбора. Только «Славный», десять фрегатов эскорта да триста сопровождающих космоястребов остались, чтобы наблюдать за исходом. Все они теперь снизили ускорение до 10 g, в то время как армада из тридцати двух тысяч снарядов шла впереди, ускоряясь на полных 25 g.
Это было столкновение, которое имело один исход с того момента, как оно было спровоцировано. Даже имея в своем распоряжении пятьсот боевых зарядов антиматерии, Организация ничего не могла сделать, чтобы остановить атаку. Конфедерация не только имела невероятное преимущество в количестве вооружения, все нарастающая скорость, с которой они приближались, дала им громадное кинетическое преимущество.
Черноястребы вылетели плотной группой, не потрудившись даже проконсультироваться с командованием Арнштадта. Фрегаты Организации начали втягивать свои датчики и коммуникационные антенны в корпуса, чтобы легче маневрировать. Те из них, которые предназначались для вахты на низкой орбите, начали ускоряться, борясь за ту высоту, на которой они могли успешно применить сети для передачи данных.
Искривленные поля космоястребов отслеживали маневры перехода, которое применяли фрегаты Организации, чтобы спастись бегством. Каждая комбинация уплотнения энергии и траектории была уникальной, допускающей только одно возможное положение координат. Три космоястреба улетели, преследуя противника с приказом задержать и уничтожить. Если адамистские военные корабли нуждались в нескольких секундах после появления в реальном пространстве, чтобы выпустить датчики, космоястребы атаковали мгновенно, когда их цель была полностью беззащитна. Колхаммер был намерен не допустить ни одного их них назад на Новую Калифорнию, чтобы поддержать силы Капоне и добавить антиматерии к его запасам.
Рой боевых ос прорвался сквозь первые четыре астероидные поселения планеты, кружа над геостационарной орбитой, поражая защитные средства, работающие на короткие расстояния. Подвижные гарпуны и вспомогательные снаряды с ядерными боеголовками усиленно обрабатывали скалу, пробивая в ней сотни радиационных кратеров. Следующими пострадали расположенные во втором ряду платформы и межорбитральные челноки. За ними последовали другие астероиды. В течение какого-то момента казалось, будто чистая свирепая мощь оружия каким-то образом вызвала реакцию распада внутри атомной структуры скалы. Буйный пунктир взрывов слился в единый радиационный всплеск. Астероид содрогнулся в сердцевине, выпуская целый поток расплавленных обломков, разражаясь волной каскадных взрывов по мере того, как каждую свежую мишень поражали новые снаряды.
Вжатый глубоко в кресло для ускорения, Мотела Колхаммер наблюдал за результатами атаки посредством комбинации оптических датчиков и тактических графических изображений. Ясно различимые оболочки света окутывали планету, точно облака плазмы, охлажденной и распространяющейся. Неизбежно, это должна была быть нижняя орбита, где размещалось самое большое число экипажей, станций и оборудования СО. Когда снаряды пробились сквозь защиту, взрывные волны образовали мантию яркого света, которая отрезала всю планету от внешнего наблюдения. В прорехи мантии были видны потрясающе привлекательные для глаз пиротехнические бури, разрушающие почву. Жесткое излучение прорывалось сквозь верхние слои атмосферы. Поток злобных звезд так и полетел вниз, нагревая стратосферу до температуры жаркой печи. Из-за облаков поднялась эффектная малиновая вспышка.
«Славный» летел в восемьдесяти тысячах километров над южным полюсом, когда одержимые на планете запели свое заклятие. Первое предостережение пришло, когда затрещало планетарное гравитационное поле, отклоняя траекторию боевого корабля. Световой саван вокруг Арнштадта так и не померк, он только изменил цвет, пробежавшись по всему спектру, пока не достиг сверкающего фиолетового, на чем и остановился. Оптически – спектральным датчикам пришлось поменять несколько защитных фильтров в течение последних нескольких минут, пока источник света не удалился к той точке, за которой исчез.
Мотела Колхаммер продолжал осматривать обвиняюще опустевшую зону с помощью оптики, в то время как радар корабля и датчики гравитации изучали космос, ища хоть какие-нибудь признаки планетарной массы. Каждый раз результат оказывался отрицательным.
– Передайте эскорту, чтобы шли к месту встречи оперативной группы, – сказал он. – Затем курс к Новой Калифорнии.

* * *

Сара свалилась сквозь открытый люк прямо в капитанскую каюту, пренебрегая лесенкой и предоставляя ускорению в половину g аккуратно поставить ее на пол. Она грациозно приземлилась, слегка согнув ноги в коленях.
– Балет и в самом деле много потерял, когда ты выбрала в университете специальность астроинженера, – заметил Джошуа.
Он стоял посередине помещения в одних трусах, растирая полотенцем щедрую порцию геля с лимонным запахом. Она улыбнулась ему улыбкой девчонки-сорванца.
– Я же знаю, как обернуть себе на пользу низкое ускорение.
– Надеюсь, Эшли это ценит.
– Не пойму, о чем это ты.
– Гм-м… Итак, как наши успехи?
– Официальный рапорт, сэр. Успехи такие же, как и вчера. – Она отсалютовала, но недостаточно расторопно.
– Точно так же, как и позавчера.
– Чертовски верно. Ах да, я заметила течь в трубе реактивной массы. Соединение было нарушено, когда баки помещали в грузовой отсек. Болью говорит, она займется ремонтом сегодня попозже. Я заизолировала трубу, у нас хватит запасов, чтобы держаться в полете на оптимуме.
– Очень интересно. – Джошуа скатал полотенце и запустил его по низкой параболе через всю каюту. Оно опустилось в самый центр открытого утилизатора.
Сара следила, как оно исчезает.
– Я хочу поддерживать объем жидкости на уровне. Возможно, она нам еще пригодится, когда мы дойдем до ручки.
– Разумеется. Как обошлось с прыжками Лайола? – Он, конечно, уже знал это; скорость хода «Леди Макбет» было первым, что он проверял, когда просыпался. Лайол совершил пять прыжков во время последней вахты, и каждый был безупречен, судя по сведениям бортового компьютера. Дело было не совсем в этом.
– Прекрасно.
– Гм-м-м…
– Ладно, в чем дело? Я думала, вы двое прекрасно ладите эти дни. Едва ли у тебя есть претензии к его работе.
– Нет претензий. – Он вытащил из шкафчика чистую рубашку. – Просто в последнее время я слишком интересуюсь мнениями других людей. Не очень-то хорошо со стороны капитана. Предполагается, что я способен на мгновенные суждения обо всем.
– Если ты будешь советоваться со мной по поводу управления «Леди Макбет», я встревожусь. А все остальное… – Сара помахала в воздухе рукой. – Начать с того, что мы с тобой достаточно времени провели вместе в камере с нулевым g. Я знаю, что ты не можешь общаться, как большинство людей. Так что, если тебе нужна в этом помощь, я целиком твоя.
– Что ты имеешь в виду – не могу общаться?
– Джошуа, ты копался в Кольце Руин, когда тебе было восемнадцать. Это неестественно. Тебе следовало побольше бывать на вечеринках.
– Я бывал.
– Нет, ты перебирал кучу девчонок между полетами.
– Так делают все восемнадцатилетние.
– Это то, о чем восемнадцатилетние мальчишки мечтают. Адамисты, во всяком случае. Все остальные заняты попытками проникнуть в мир взрослых и отчаянно пытаются понять, каким образом он устроен и почему все так трудно и болезненно. Учатся управляться с дружбами, со всякими отношениями, с неприятностями и со всем таким.
– Тебя послушать, так выходит, что мы должны сдавать какой-то экзамен.
– Мы и должны, хотя подготовка к нему занимает почти всю жизнь. А ты еще и не начал готовиться.
– Господи. Все эти рассуждения такие мудреные, особенно в утренний час. Что же ты пытаешься мне втолковать?
– Ничего. Это у тебя какие-то затруднения. Я чертовски хорошо понимаю, что это не имеет никакого отношения к нашей миссии, и я собираюсь заставить тебя рассказать, что у тебя на уме и убедить тебя в том, что об этом полезно побеседовать. Люди так поступают, когда они друг другу близки. Это нормально.
– Балет и физиология, а?
– Ты нанял меня за мое умение выполнять многочисленные обязанности.
– Ладно, – согласился Джошуа. Она права, ему трудно было об этом говорить. – Это Луиза.
– А-а, норфолкское дитя. Очень юная особа.
– Она не… – начал он машинально. Его остановил недостаток выразительности в реплике Сары. – Ну она малость молода. Я думаю, тут есть преимущество.
– Ох ты, ох ты. Никогда не думала, что настанет день, когда я услышу, что ты так говоришь. Если точнее – почему это тебя так беспокоит? Ты же используешь свое положение, как электрошоковое ружье.
– Вовсе нет!
– Не надо, пожалуйста. Когда это в последний раз ты высаживался на планету или просто в какой-то порт без того, чтобы капитанская звездочка не блестела у тебя на плече? – Она сочувственно улыбнулась ему. – У тебя в самом деле к ней чувства, да?
– Не больше, чем обычно. Просто ни одна из моих девушек прежде не становилась одержимой. Господи, мне рассказывали, на что это бывает похоже. Я не могу прекратить думать о том, каково это может быть для нее, как по-сволочному безобразно. Она была такая милая, она не принадлежит к тому миру, где с людьми происходят такие вещи.
– А кто-то из нас принадлежит?
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты принимаешь стимуляторы, которые не должна бы принимать, чтобы достигнуть по-настоящему новых ощущений. Мы же знаем, какая это паршивая вселенная. Это помогает – чуть-чуть. Настолько же, насколько может помочь все что угодно другое. Но Луиза – черт, и ее сестренка тоже. Мы улетели и оставили их, точно так же, как мы всегда делаем.
– Они детей щадят, ты же знаешь. Эта Стефани Эш, женщина на Омбее, вывезла кучу детей. Я принимала донесения.
– Луиза не была ребенком. Это с ней произошло.
– Ты не знаешь наверняка. Если она достаточно умна, она могла бы выбраться.
– Сомневаюсь. У нее нет таких способностей. Она не обладала уличной хитростью. А для того чтобы избежать одержания, нужно иметь некоторый эгоизм и жизненный опыт.
– Ты и в самом деле не веришь, что она спаслась?
– Не верю.
– Ты считаешь, что несешь за нее ответственность?
– Не совсем чтобы ответственность. Но мне кажется, она смотрела на меня как на человека, который увезет ее из поместья.
– Боже ты мой, интересно, из-за чего же у нее сложилось такое впечатление?
Джошуа не слышал Сару.
– Я покинул ее в беде. Это ощущение не из приятных, Сара. Она и в самом деле была славная девушка, хотя и воспитывалась на Норфолке. Родилась бы она где-нибудь в другом месте, я возможно… – Он замолчал, размахивая рубашкой и избегая удивленного взгляда Сары.
– Произнеси это, – потребовала она.
– Произнести – что?
– Возможно, женился бы на ней.
– Я бы на ней не женился. Я только хочу сказать, что если бы ей было дано нормальное детство и она не росла бы в этой показной и нарочитой средневековой пышности, тогда был бы шанс для нас быть вместе несколько дольше, чем бывает обычно.
– Что ж, это уже легче, – протянула Сара.
– А что я такого сделал? – воскликнул он.
– Ты же был сам собой, Джошуа. Там я на минуточку подумала, что тебя втягивают. Ты что, сам себя не слышал? У нее же не было образования, чтобы стать членом команды на «Леди Макбет». Не могло быть и мысли о том, чтобы ты попытался изменить свою жизнь, чтобы остаться с ней.
– Я не могу!
– Потому что «Леди Макбет» куда важнее, чем криклейдское поместье, в котором заключена ее жизнь. Верно? Значит, вот как ты любишь, Джошуа? Или ты чувствуешь себя виноватым из-за того, что одной из тех девиц, с которыми ты спал, а потом бросил, случилось быть захваченной и одержимой?
– Бог мой! Что ты намерена со мной сделать?
– Я пытаюсь понять тебя, Джошуа. И помочь, если смогу. Это важно для тебя. Ты должен знать почему.
– Я не знаю почему. Знаю только, что я о ней беспокоюсь. Возможно, я виноват. Возможно, злюсь на то, как вселенная испражняется вокруг нас.
– Справедливо. Все мы это чувствуем. Ты не можешь направить «Леди Макбет» к Норфолку и освободить ее. Больше не можешь. Насколько каждому из нас известно, это следующий подвиг.
Джошуа печально улыбнулся.
– Да, думаю, что я эгоист. Мне бы надо что-то сделать, чтобы успокоиться. Мне.
– Это тот вид эгоизма, в котором Конфедерация сейчас нуждается.
– Но это все-таки не делает справедливым то, что с ней случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94