Девушки прыснули со смеху. Они перестали вертеться перед зеркалом и уставились на меня.— Пожалуйста, Юта! — разрыдалась я. — Я тебя очень прошу!Юта была неумолима.— Приводи себя в порядок, — отрезала oна. — Да постарайся выглядеть как можно привлекательнее!Я обернула вокруг плеч шелковую накидку. Бросив на себя взгляд в зеркало, я невольно содрогнулась. Мне много раз приходилось стоять обнаженной перед мужчинами, но я еще никогда не чувствовала себя настолько голой, как в этом прозрачном одеянии. Это были горианские шелка для наслаждений. Даже одетая, я выглядела в них более чем обнаженной — если такое вообще возможно.Я дождалась своей очереди перед зеркалом и по приказу Юты наложила на себя тонкий слой косметики, как того требует от невольницы горианская традиция. Я хорошо умела пользоваться тенями и румянами, поскольку на занятиях в Ко-ро-ба этому искусству уделялось довольно много времени.Затем я привязала к щиколоткам ножные браслеты с колокольчиками и снова подошла к Юте.— Пожалуйста, Юта, — попросила я. Она посмотрела на меня и рассмеялась.— Ты хочешь, чтобы я помогла надеть тебе колокольчики на руки. Я правильно поняла? — поинтересовалась она, словно не замечая моего состояния.Я уронила голову.— Да, — прошептала я.Юта взяла два узких кожаных браслета с колокольчиками и завязала их у меня на запястьях.При каждом моем движении, как бы я ни старалась этого избежать, колокольчики издавали нежный, мелодичный перезвон. Я беспомощно оглянулась.Девушки прихорашивались перед зеркалом, заканчивая последние приготовления. В своих шелках, с колокольчиками и умело наложенной косметикой они выглядели нарядными и весьма привлекательными.— Ты довольно хорошенькая, — заметила мне Юта.Я промолчала. Я чувствовала себя подавленной.Через несколько минут Юта, остававшаяся в рабочей тунике, поскольку была освобождена от прислуживания за столами, начала проверку приготовившихся к празднеству невольниц. Она давала советы, делала замечания и говорила, что где кому из нас нужно подправить. Она за нас отвечала и хотела, чтобы мы выглядели как следует.Вскоре очередь дошла и до меня.— А ну выпрямись, — сказала она.Сдерживая раздражение, я выполнила ее приказ.Она подошла к сундуку, вытащила из него еще пять маленьких колокольчиков и привязала их к моему ошейнику.— Чего-то не хватает, — заметила она, окидывая меня скептическим взглядом.Я решила молчать.Она: снова направилась к сундуку. Девушки раскрыли рты от изумления.Юта достала из сундука громадные золотые серьги и вдела их мне в уши.Слезы градом покатились у меня по щекам.— Это, конечно, не оставит мужчин равнодушными, — усмехнулась она. — Нужно чем-то их поразить.Девушки дружно рассмеялись.Юта взяла белую шелковую ленточку и несколько раз, не завязывая, обернула ее вокруг моего ошейника.Этим она подчеркнула, что я была девушкой белого шелка.Инга с Реной рассмеялись.— А вы не смейтесь, — остановила их Юта. — Вы будете помечены точно так же, иначе как бы Рафф и Прон, эти охотники из Трева, в самый неподходящий момент не забыли о том, что и вы — девушки белого шелка!Теперь расхохотались остальные невольницы.Я с возмущением заметила, что Инга и Рена проявили явное неудовольствие по поводу того, что и их ошейники обмотали белыми лентами. Я не могла этого понять. Неужели они хотели почувствовать себя беспомощными рабынями в объятиях Раффа и Прона? Очевидно, все обстояло именно так, и я снова почувствовала глубокое презрение к их женской слабости. А ведь Инга некогда принадлежала к касте книжников, а Рена прежде вообще была свободной женщиной! Ее даже величали госпожой Реной из Лидиса. Впрочем, стоит ли удивляться: все они рабыни по самой своей природе.Мне было приятдо сознавать, что у меня нет с ними ничего общего.Но как же унизительно мне, Элеоноре Бринтон из Нью-Йорка, будет предстать перед мужчинами и тем более прислуживать им в подобном одеянии, с колокольчиками на руках и ногах!Юта сбрызнула каждую из нас туалетной водой.— Ну, вперед, рабыни! — хлопнула она в ладоши, и девушки побежали к центральной части лагеря, где их встретили радостные, полные восхищения крики мужчин.Мы с Ютой остались вдвоем.— Ты тоже иди, — сказала Юта.Со сжатыми от злости кулаками, надушенная, в прозрачной шелковой накидке, с колокольчиками, мелодично перезванивающимися при каждом моем движении, я угрюмо побрела к центру лагеря, где возвышался пламенеющий шелками шатер Раска из Трева.— Вина, Эли-нор! Принеси мне вина! — крикнул молодой воин.Сопровождаемая перезвоном колокольчиков, я поспешила его обслужить.Опустившись перед ним на колени, я наполнила его кубок. Аккорды разливающейся по всему лагерю музыки были такими же знойными и пьянящими, как подогретое вино. Повсюду слышались крики, смех и стоны удовольствия, вырывающиеся из груди девушек, попадавших в объятия мужчин.Праздник был в самом разгаре. Вино лилось рекой.В центре, на посыпанной песком площадке, в алой шелковой накидке перед воинами танцевала Талена. Они осыпали ее обидными словами и швыряли в нее обглоданные кости и куски мяса.Я уже хотела было подняться на ноги, но молодой воин, кубок которого я наполняла, схватил меня за волосы и пригнул к земле.— Так, значит, ты лгунья, воровка и предательница? — поинтересовался он.— Да, — испуганно пробормотала я.Он развернул меня к себе и присмотрелся к моим серьгам. Воин был пьян, и я чувствовала, что он возбужден. Одним махом он опрокинул в себя целый кубок и снова протянул его ко мне.— Еще вина! — потребовал он.Я вторично наполнила его кубок подогретым вином.— Уши у тебя проколоты, — заметил он, стараясь сосредоточить на мне свой помутневший взгляд.— Чтобы было приятнее моему хозяину, — прошептала я.— Вина! — снова раздался его требовательный голос.Я поднялась на ноги и побежала наполнить опустевший кувшин.Талена покинула посыпанную песком площадку, и ее место заняла другая танцовщица.Пиршество возглавлял величественно восседающий на коврах Раск. Это был его день, его победа. Рядом с ним, по-мужски скрестив перед собой ноги, сидела Вьерна, которой девушки-невольницы прислуживали так, словно она была одним из воинов. Как я сейчас позавидовала ее свободе, ее красоте, гордости и одеянию из шкур лесных пантер! Она не была одета в прозрачные шелка, не гремела при каждом движении треклятыми колокольчиками!Воин, которому я наполнила кубок, неуклюже потянулся ко мне руками.— Я девушка белого шелка! — испуганно отшатнулась я.— Вина! — потребовал другой мужчина, постарше, за моей спиной.Я стала подниматься на ноги, но тут почувствовала, что молодой воин держит меня рукой за накидку. Если я встану, накидка или порвется, или соскользнет у меня с плеч.Тут рядом с нами на траву опустилась еще одна девушка. Она протиснулась к самому лицу молодого воина и обольстительно ему улыбнулась.— А я — девушка красного шелка, — проворковала она. — Притронься ко мне! Ты увидишь, что я того стою!Рука парня отпустила мою накидку, и я вскочила на ноги.Не теряя времени, я переместилась к требовавшему вина другому мужчине и обслужила его.— Вина! — воскликнула Вьерна.Я поспешила к ней и наполнила ее кубок.— Вина! — подвинул ко мне свой кубок Раск.Все во мне затрепетало. Я не осмеливалась поднять на него глаза. Когда я наполняла его кубок, руки у меня дрожали.— А она хорошенькая, — прозвучал надо мной голос Вьерны.Под насмешливое глумление зрителей очередная танцовщица покинула посыпанную песком площадку, и ее место заняла следующая девушка.— Вина! — крикнул воин из первого ряда наблюдающих за танцами зрителей.Я вскочила на ноги и под перезвон своих колокольчиков поспешила к нему. Когда я опрокинула кувшин над его кубком, оказалось, что кувшин пуст. Мне нужно будет снова бежать к подогретому котлу на кухне, чтобы наполнить кувшин.— Давай беги быстрее! — недовольно поморщился подозвавший меня воин.— Я сейчас, хозяин, — пообещала я.Я отбежала от пылающего костра и тут же об кого-то споткнулась в темноте. Мужской голос выругался. Я отпрянула в сторону и в отблеске костра увидела лежащую на траве Тейшу. Счастливое лицо девушки было залито лунным светом, волосы разметались, а раскрытые влажные губы все еще тянулись к мужчине в страстном поцелуе. Я поскорее нырнула в темноту и поспешила к кухне.У самой кухни меня вдруг рванули в сторону, и я утонула в мужских объятиях. Волосатая рука воина потянулась к потаенным складкам моей невесомой накидки.— Нет! — испуганно закричала я.Мужчина приблизил к себе мое лицо. -А-а! Ты — Эли-нор, — пьяным голосом протянул мужчина. — Маленькая лгунья, воровка и предательница!Я стала выворачиваться из его рук. Он заметил серьги у меня в ушах и сильнее прижал меня к себе.— Я девушка белого шелка! — воскликнула я.Он покачал головой и попытался задержать свой пьяный взгляд на белой ленте, обвивающей мой ошейник. На лице у мужчины отразилось разочарование.— Пожалуйста, — прошептала я, — отпустите меня!— А что с тобой еще делать? — презрительно усмехнулся он.Под улюлюканье зрителей посыпанную песком площадку у костра покинула очередная танцовщица. За весь вечер лишь две девушки добились аплодисментов, остальных рабынь выпроваживали с арены объедками фруктов и обглоданными костями.— Я хочу увидеть, как ты танцуешь, маленькая предательница, — решил схвативший меня воин.— Я должна приносить вино пирующим, — вывернулась я из ослабевших объятий потерявшего ко мне интерес воина и поспешила к кухонному бараку.У дверей барака стояла Юта и следила за выдачей вина.— Юта, не посылай меня назад к столам! — взмолилась я.— Наливай вино и возвращайся, — скомандовала старшая невольница.Я наполнила свой кувшин вином и снова подошла к ней.— Ну пожалуйста, Юта! Прошу тебя! — обращалась я к ней, едва удерживая подступающие к глазам слезы.Крики у костра зазвучали громче; зрители желали смотреть новые танцы, но никто из девушек не решался выйти на площадку.— Где Эли-нор? — услышала я чей-то крик. — Элинор, предательница!Я вздрогнула.— Тебя зовут, — кивнула Юта в сторону костра.— Иди сюда, рабыня! Танцуй! — В голосе кричавшего человека — того бородатого воина, который только что сжимал меня в объятиях, — слышалось нетерпение.— Поторапливайся, рабыня! — подтолкнула меня Юта. Сдерживая рыдания, расплескивая вино из кувшина, я побежала обратно к костру.Едва лишь его пламя осветило меня, какая-то молодая невольница забрала у меня кувшин.Меня грубым пинком вытолкнули на середину площадки для танцев. Чьи-то руки сорвали с меня шелковую накидку. Я упала на колени и закрыла лицо руками.— Лгунья! Воровка! — посыпалось со всех сторон. — Предательница!Музыканты заиграли снова. Я не могла даже пошевелиться.Девушки принялись осыпать меня оскорблениями. Послышались возмущенные крики мужчин.— Принести плеть! — приказал чей-то начальственный голос.— Давай, рабыня! Потанцуй для своих хозяев! — крикнула Вьерна.Стоя на коленях в самой середине посыпанной песком площадки, я оторвала руки от лица и протянула их к величественно восседающему на коврах Раску. У меня за спиной раздались шаги приближающегося к арене воина. Я заметила у него в руках длинную плеть-семихвостку. Я застонала и снова с мольбой в глазах посмотрела на Раска. Он должен, должен проявить ко мне жалость и понимание! Он обязан это сделать!Однако напрасно я ждала от него сочувствия. На лице Раска не дрогнул ни один мускул.— Танцуй, рабыня, — властным голосом произнес он.Я вскочила на ноги и застыла с поднятыми над головой руками.Музыканты снова ударили в свои инструменты.Элеонора Бринтон из Нью-Йорка, бывшая там богатой женщиной, закружилась в варварском танце перед воинами этого жестокого, грубого мира.Над лагерем поплыла тихая, наполненная глубокой чувственностью мелодия.Внезапно на лицах зрителей я заметила восхищение, граничащее с каким-то благоговейным ужасом. Глаза их пылали. Мускулы напряглись. Мужчины подались вперед. Рабыни замерли в напряженном безмолвии.Не зря я проходила столь долгий курс обучения в невольничьей школе в Ко-ро-ба, и не напрасно нас с Ланой считали одними из самых лучших учениц.Пляшущие в такт музыке языки костра бросали на меня кровавый отсвет. Сладострастно стонала флейта. В медленную ритмичную дробь барабанов вплетался трепетный перезвон колокольчиков. Обволакивающий меня запах духов обострял чувства зрителей, пьянил разум. Колдовской отблеск золотых серег у меня в ушах зажигал устремленные ко мне взгляды. Пылающая на губах помада будоражила кровь.Музыканты наращивали темп. Мелодия стала как-то жестче, ее аккорды зазвучали отрывисто.Я продолжала плыть в ее бурных, поглощающих все вокруг переливах.Внезапно я осознала ту колоссальную, невероятную власть, которую имеет над мужчинами моя красота, зажигающая их кровь, туманящая разум, сводящая с ума — пробуждающая в них желание.— Она великолепна! — услышала я восхищенный шепот.Я заметила произнесшего эти слова воина и в танцевальном движении потянулась к нему всем телом. Он рванулся ко мне, и только схватившим его за руки товарищам удалось удержать его на месте. Я медленно и плавно отошла в другой конец площадки, протягивая к нему ладони, словно изнемогая от боли разлуки с ним — моим возлюбленным.Парень заскрипел зубами. По рядам зрителей пронесся стон. Я видела, что даже девушки пожирают меня восхищенными взглядами. Мужчины изнемогали от бушующего в их крови желания.Я отбросила голову назад и отдалась пронизывающей все мое тело разбушевавшейся варварской мелодии.Из каких-то потаенных глубин моего сознания выплеснулось неведомое мне прежде стремление покорить мужчину своей чувственностью, красотой, женской силой. Да, у меня есть над ними власть — безграничная, не знающая пределов. Я заставлю их страдать! Заставлю умирать от желания!И я сделаю это совершенно безболезненно для себя, потому что я — девушка белого шелка!Я могла танцевать перед ними как угодно, пытать их своей соблазнительной красотой и абсолютной раскрепощенностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56