***
— Тал! — закричала показавшаяся на берегу Юта, приветствуя меня, как положено свободным людям.— Тал! — радостно помахала я в ответ.Я почувствовала громадное облегчение, увидев, что она вернулась с охоты.На плече у нее висел свернутый узкий кожаный ремень, с которым мы не расставались с тех пор, как нам удалось его с себя снять. В одной руке она держала двух небольших пушистых животных размером с приличную кошку — пойманных ею хищных лесных уртов, а в другой— четырех маленьких птиц с желто-зеленым ярким оперением.Отлично! Значит, вечером мы устроим настоящее пиршество.У меня тоже было чем ее порадовать.— Юта! — закричала я. — Я поймала рыбу!— Прекрасно! — воскликнула Юта. — Тащи ее скорее на берег!— Не могу, — с огорчением призналась я.Юта рассмеялась, бросила свою добычу на траву и, войдя в воду, забралась в ловушку. Я направилась к выходу из загона, чтобы закрыть его своим телом и не дать моей добыче вырваться из западни.Юта осторожно подошла к рыбе, стараясь ее не испугать. Затем она стремительным рывком прижала ногами рыбу к ограждению из воткнутых в дно жердей и схватила ее за длинные плавники. Рыбина затрепыхалась в воздухе, но вырваться из рук Юты было не так-то просто.Через мгновение Юта с победным видом несла нашу добычу на берег.— Сломай ловушку, — распорядилась она.Каждый раз, уходя из рощи, мы уничтожали выстроенные нами ловушки. Это, кстати сказать, является обычной для горианца манерой поведения на охоте. Он никогда не оставит после себя ловушку или силки в том месте, куда больше не собирается возвращаться.Нередко проявляя друг к другу поразительную жестокость, горианцы стараются без особой нужды не нарушать жизнь дикой природы и ее обитателей, которых они склонны считать существами свободными и достойными всяческого уважения. Однако подобная любовь и уважение редко распространяется у того же горианца на его домашних животных, к которым он причисляет как своих босков, так и рабов.Интересно отметить, что обычный дровосек, прежде чем срубить какое-нибудь дерево, непременно поговорит с ним, попросит у него прощения и постарается объяснить, что он лишает его жизни не ради баловства, а исключительно по крайней необходимости, чтобы растопить очаг или выстроить дом.В нашем же случае, помимо общепринятых горианских традиций, имелись и особые причины уничтожать после себя ловушки и силки: они могли выдать наше присутствие в лесу и навести на наш след кого угодно.Пока я вытаскивала ветки из вязкого песка и бросала их в кусты, Юта дожидалась меня, сидя на берегу.После этого я помогла ей перенести добычу к нашему лагерю.— Сдери шкуру с животных и почисти рыбу, — распорядилась Юта.Мне не понравилось, что она отдает мне приказы.— Не хочу, — ответила я.— Тогда разведи огонь, — согласилась она.— Ты же знаешь, что я не умею, — вскинула я голову, чувствуя, как во мне начинает закипать озлобление.— Ну, значит, мы вообще не будем разжигать костер, — пожала плечами Юта.— Будем, — возразила я. — Мы должны его разжечь. Я не могу есть мясо сырым!— Это очень опасно, Эли-нор.— Разожги костер, Юта, пожалуйста! — взмолилась я.— Тогда сними шкуру с животных, — сказала Юта.— Ладно, — скрепя сердце согласилась я.Я ненавидела эту работу. Она была такой грязной, мерзкой, не достойной меня. Юта постоянно заставляла меня этим заниматься! Да и кто она такая, чтобы отдавать мне распоряжения? Мне совершенно не нравилась моя спутница. Она такая глупая! Строит из себя командира и при этом допускает ошибки, разговаривая на своем родном языке!Осколком камня я с неохотой принялась разделывать тушки животных.Сейчас мне казалось, что я больше не нуждалась в компании Юты. Она, вероятно, уже научила меня практически всему, что умела сама. Теперь я могла обойтись без нее. Но она вела себя так, словно в чем-то превосходила меня. Да я, женщина с Земли, всегда буду лучше любой горианки! А эта девчонка все делает так, словно она для меня лидер! Разве я ей позволяла, чтобы она, брала надо мной лидерство? Конечно, нет!— О чем ты думаешь, Эли-нор? — спросила Юта.— Меня зовут Элеонора, — с вызовом заметила я.— Эли-о-нора, — старательно произнесла она.— Ни о чем я не думаю, — отмахнулась я.— Вот как? — пожала она плечами.Я продолжала работать, и через некоторое время она тоже взяла острый обломок камня и стала мне помогать.Я воздержалась от проявления благодарности. Она вполне могла все сделать сама. Я и так потратила весь день, чтобы поймать рыбу. А она только прогулялась по рощице, проверяя силки и охотясь на птиц.— Юта стала вполголоса напевать.— Чего это ты распелась? — недовольным тоном спросила я.— Я чувствую себя счастливой, — ответила она.— С чего же это ты такая счастливая? — язвительно, поинтересовалась я.Она посмотрела на меня с недоумением.— Я вырвалась на свободу, — пожала она плечами.После того как мы содрали шкуру с животных, ощипали птиц и очистили рыбу — что я предоставила сделать Юте, поскольку не хотела даже притрагиваться к этому липкому, противному созданию, — Юта принялась разводить костер.— Давай быстрее, — поторапливала я ее: мне очень хотелось есть.Юта трудилась не меньше четверти часа, старательно пытаясь зажечь пучок сухой травы. Пот катился с нее градом, взгляд был прикован к почерневшей дощечке.— Быстрее! — сгорала я от нетерпения. — Быстрее! Наконец первый язычок пламени робко лизнул сухую траву и побежал к горке тоненьких щепочек. Через несколько минут мы уже сидели возле пылающего костра.Пищи у нас сегодня было больше, чем обычно, и мы даже устроили над костром вертел из воткнутых в землю ветвей.Когда дичь была готова, мы сняли ее с вертела и положили на листья. Я умирала от голода. Начинало темнеть, и из рощи потянуло прохладой. Приятно будет поужинать, сидя у жарко пылающего костра.Только я об этом подумала, как Юта поднялась на ноги и стала тушить огонь.— Что ты делаешь? — воскликнула я, хватая ее за руку.Она посмотрела на меня с недоумением.— Тушу костер, — сказала она.— Не надо, Юта, — попросила я.— Оставлять его на ночь опасно!— Ничего опасного! Вокруг нет ни души!— Это очень опасно, Эли-нор.Я не хотела есть в темноте, дрожа от вечерней прохлады.— Не туши огонь, Юта, — просила я. — Все будет в порядке.Она остановилась в нерешительности.— Пожалуйста, — настаивала я.— Ну, хорошо, — уступила она.Однако уже через минуту она вскочила с места и с испуганным видом принялась затаптывать огонь.— Что ты делаешь? — закричала я.— Тише! — прошептала она.И тут я услышала донесшийся сверху, из темноты, крик парящего в небе тарна.— Это дикий тарн, — пробормотала я.В считанные секунды костер был потушен.— Нужно уходить отсюда, — испуганно прошептала Юта.— Но это всего лишь дикий тарн! — настаивала я.— Надеюсь, что это так, — сказала Юта, тревожно оглядываясь по сторонам.По спине у меня пробежала мелкая дрожь. Юта принялась ломать выстроенный нами шалаш и раскидывать сломанные ветви по сторонам.— Возьми с собой пищи в листьях, сколько сможешь унести, — сказала Юта. — Нужно уходить как можно скорее!Я была обозлена и испугана. Ее беспокойство казалось мне совершенно напрасным.Замаскировав следы лагерной стоянки, Юта собрала все кости, шкуры и внутренности разделанных нами животных и поспешно закинула их в кусты.После этого, не теряя ни минуты, мы быстро пошли в темноту. Я шагала за Ютой, чувствуя, как ненависть по отношению к ней борется во мне со страхом ее потерять.Мы двигались по роще в прежнем юго-западном направлении. Вскоре деревья начали редеть, и мы снова оказались на краю широкой степи.Ночь выдалась на редкость темной.Юта напряженно всматривалась в бездонное небо, но не заметила ничего подозрительного. Долгое время она прислушивалась, но до нас не доносилось ни звука.— Вот видишь, — раздраженно бросила я, — не надо было дергаться. Зачем убежали?— Возможно, и не надо было, — согласилась Юта.— И тарнов больше не слышно.— Может, наездники спешились.— Это всего лишь был один дикий тарн.— Я тоже хочу на это надеяться.Расположившись у края рощи, мы с Ютой торопливо доели остатки дичи и рыбы, которые я прихватила с собой. Обсосав все косточки, мы вытерли руки о траву и бросили объедки в кусты.— Смотри! — внезапно прошептала Юта.В двух сотнях ярдов от нас между ветвями густого кустарника мелькнули в темноте огни двух двигавшихся в нашу сторону факелов.— Люди! — простонала Юта. — Мужчины!Мы вскочили на ноги и побежали по полю, стараясь придерживаться выбранного нами с самого начала направления.К рассвету мы добрались до очередной рощи каланских деревьев. Углубившись в нее, падающие с ног от усталости, мы на скорую руку соорудили в кустах шалаш из веток и проспали в нем весь день.Четырьмя днями позже, в другом небольшом леске, как-то вечером Юта потребовала, чтобы я поставила силки на обнаруженной нами тропинке, протоптанной животными к водопою.Мы больше не ощущали никаких признаков преследования. По ночам, насколько хватало глаз, мы не видели ни одного горящего факела. Нам снова посчастливилось убежать.Перекинув через плечо смотанный узкий ремень, я пошла вдоль тропы.Над головой у меня прыгали с ветки на ветку пичужки в ярком оперении. В кустах я заметила мгновенно ощетинившегося лесного урта, а чуть поодаль, на небольшой лужайке, даже увидела пару мирно и безбоязненно пасущихся грациозных табуков. Дважды мне на пути попадались крохотные ручейки.И вдруг меня словно громом поразило.Я услышала мужской голос!Я мгновенно присела на корточки и, чувствуя, как у меня засосало под ложечкой, бесшумно скользнула под ветви густого кустарника.Голос раздавался совсем рядом, в стороне от едва различимой тропинки. С тревожно бьющимся сердцем я осторожно раздвинула ветви кустарника и выглянула в образовавшийся просвет. Сердце у меня едва не остановилось.Передо мной открылась небольшая поляна. Посередине поляны сидели два тарна в закрывающих им глаза глубоких колпаках. Рядом с птицами стояли и беседовали двое мужчин, воинов в легких кожаных доспехах, и с оружием. Это были — сразу заметно — сильные и жестокие люди. Я сразу узнала их. Мне уже доводилось их видеть возле невольничьих бараков на северной окраине Лауриса, где Тарго арендовал себе помещение для рабынь.Это были люди Хаакона со Скинджера.— Она где-то здесь, — произнес один из них.— Будь у нас охотничий слин, — сказал второй, — мы без труда смогли бы взять ее след, и к утру она уже была бы у нас в руках.— Надеюсь, она рабыня красного шелка! — хохотнул первый.— Даже если нет, когда мы доставим ее Хаакону, она уже будет женщиной самого что ни на есть красного шелка, — осклабился второй.— Хаакону это может не понравиться.— Зато это понравится нам! Знает там Хаакон, кто из них белого шелка, а кто — красного!— Смотря какое у него будет настроение, — продолжал хмуриться первый. — Не поплатиться бы нам головой.— Неужели он действительно считает, что сбежавшую от него невольницу мы вернем ему девушкой белого шелка? Да никогда! — захохотал второй мужчина. — Поймать ее будет несложно. Но уж она заплатит нам за все наши труды и старания!— А если мы вообще ее не поймаем?— Поймаем. Девчонка она проворная, но от нас ей не уйти!Прижавшись к земле, спрятавшись среди ветвей кустарника, я была ни жива ни мертва от страха.— Она кажется не такой уж глупой, — все еще сомневался более осторожный первый воин.— Однако мы заметили ночью разожженный ею костер.— Верно. Какой бы умной она ни казалась, как бы далеко нас ни завела, у нее тем не менее хватило глупости разжечь огонь!— Каждая женщина достаточно глупа, чтобы позволить себе разжечь костер. Когда она выкинет подобную штуку еще раз, мы ее и поймаем!— Какой у нас план?— Мы знаем, что она умеет разводить костер. Скорее всего, она готовила на нем пищу -жарила какую-нибудь птицу или урта.— Конечно. Помнишь, в лесу пару дней назад мы нашли обглоданные кости лесного урта!— Верно. Это было неподалеку от ведущей к водопою звериной тропы.— Охотиться даже на уртов не так-то просто! Значит, у нее есть определенные навыки.— Это — чепуха. Главное в этом деле уметь находить звериные тропы. А уж поставить на них самые простые силки — чепуха! На этом-то мы ее и схватим.— Правильно! Она будет держаться звериных троп, и рано или поздно здесь мы ее и поймаем! — воодушевился первый охотник за рабынями.— В этих рощах звериных троп не так уж много. Не сегодня-завтра она непременно окажется у нас в руках! Пешком ей далеко не уйти. А мы на тарнах…Не поднимая шума, я очень осторожно отползла от поляны и, удалившись на приличное расстояние, опрометью бросилась прочь от опасного места.Я как можно скорее должна была отыскать Юту и предупредить ее об опасности.И тут мне в голову пришла мысль столь неожиданная, что я даже остановилась и снова спряталась в кусты, чтобы хорошенько подумать.Эти люди все время говорили “она” — то есть они охотились за одной, а не за двумя девушками.Значит, если я… Нет-нет! Я даже встряхнула головой, отгоняя подобные мысли.Но эти мужчины очень меня напугали. Они были грубыми, безжалостными разбойниками. Элеоноре Бринтон, этой изнеженной девушке с Земли, ни за что нельзя попадать в руки к этим зверям. Я слышала, что они собираются сделать со своей будущей пленницей, даже если это девушка белого шелка.А Юта почти с детства рабыня. И раньше ее…“Нет! — сказала я себе. — Нет! Я должна гнать от себя подобные мысли!”Я поднялась на ноги и уже медленнее, нерешительнее побрела к нашей с Ютой стоянке. Эти мужчины знают только об одной из нас. Они считают, что в лесу скрывается только одна девушка.Нет, я не должна допускать даже мысли об этом!Нам с Ютой нужно бежать отсюда! Бежать вдвоем! Пусть даже мне опять придется выслушивать ее указания. Пусть даже она опять станет вести себя так, словно она во всем превосходит меня!Губы у меня сами собой растянулись в злобной усмешке. Эта Юта считает себя моим начальником. Она осмеливается отдавать мне приказания. Она помыкает мной. Мной, Элеонорой Бринтон! Она, тупая германская девчонка, дикарка, не знающая, что такое телевидение и автомобиль, осмелилась выказать превосходство по отношению к девушке с Земли!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56