Какие они все-таки глупые! На Земле уши у меня не были проколоты, но я испытывала удовлетворение от того, что это сделано здесь. Возможно, я бы это сделала по своему желанию и на Земле. У многих моих прежних знакомых — как девушек, так и взрослых женщин — уши были проколоты. А как же иначе они могли бы носить великолепные, изящные сережки, лишний раз подчеркивающие их красоту? Нет, какие все-таки глупые эти здешние девицы!Длинная игла коснулась уха стоящей на помосте Инги, и та громко вскрикнула — больше, конечно, от унижения, чем от боли.— Ну, тихо, рабыня! — прикрикнул на нее кожаных дел мастер.Инга испуганно смолкла, сдерживая переполняющие ее рыдания.— Не шевелись, — предупредил мастер.— Да, хозяин, — пробормотала она.Традиция прокалывать женщинам уши — причем только рабыням — пришла из далекой Тарии, известной своим богатством и девятью громадными городскими воротами. Город располагался посреди южных равнин, уже за экватором, на самом пересечении степных торговых путей. Года три назад он пал под натиском варваров, воинов-кочевников, и многим жителям пришлось оставить город и бежать на север. Вместе с ними туда пришли определенные привычки, традиции и обряды.К примеру, вы сразу можете определить тарианина по его утверждениям о необходимости отмечать начало нового года в день летнего солнцестояния. Они также принесли с собой технологию изготовления сладких, пенящихся вин, распространившуюся сейчас по многим городам Гора. Теперь часто в северных поселениях вы сможете встретить на невольнице тарианский ошейник — узкий и достаточно большого диаметра для того, чтобы хозяин мог рукой держать за него свою рабыню. Еще одной тарианской традицией следует считать их обычай прокалывать невольницам уши и вдевать в дырочки изящные сережки. Обычай, конечно, был известен на Горе и раньше, но только с расселением тариан он получил столь широкое, повсеместное распространение.Рыдающую Ингу спустили с помоста и толкнули к стене. В ушах у нее виднелись крохотные кусочки проволоки. Она попыталась вырвать их из ушей, но подоспевший охранник скрутил ей руки и связал их у нее за спиной.Какие они все глупые!Инга прислонилась лицом к стене и бессильно зарыдала.Рядом Юта гладила по голове Рену из Лидиса, готовую, казалось, вот-вот упасть в обморок.— Какая ты смелая, Эли-нор, — обернулась ко мне Юта.— А ты такая дура, — сказала я ей. К стене подошла и Лана, опустилась на корточки и закрыла залитое слезами лицо руками.— Я ненавижу тариан! — воскликнула Рена. — Ненавижу!Юта прижала ее к себе и принялась покрывать ее заплаканное лицо поцелуями.Тария, насколько мне известно, не была разрушена до основания. Она поднялась из руин и снова превратилась в суверенный город, постепенно возвращающий свою былую славу и богатства. Мне думается, это имело благоприятное значение для всей экономики Гора, в особенности для его южных районов. Большинство товаров, доставляемых на север народами фургонов, производилось в Тарии или, по крайней мере, шло торговым путем через нее.Тачаки — наиболее воинственное племя народов фургонов, испокон веков являвшееся непримиримым противником Тарии, для того и пощадило город, чтобы иметь возможность сбывать в нем свои товары, а также скупать и доставлять в отдаленные места продукцию, выставляемую на продажу на неповторимых рынках этой жемчужины южного полушария Гора. Какие бы причины ни привели к падению Тарии, победители сохранили ее улицы и здания, давая возможность снова возродиться этому удивительному городу, называемому горианами Аром Южных степей.— Ненавижу тариан! — всхлипывая, бормотала Рена.— Перестань причитать, рабыня, — сказала я ей.— Не будь с ней такой суровой, Эли-нор, — попросила Юта. — Ты же видишь, как она расстроена.Я отвернулась.С деревянного помоста спустилась последняя девушка-с проколотыми ушами и с заплаканными глазами.Я надеялась, что нас ожидает сегодня хороший ужин. В частных невольничьих бараках для рабов, где мы проходили обучение, кормили лучше, чем в общественных, предназначенных для оставления здесь на ночь невольниц проезжающими через город работорговцами. Помимо невольниц, купцы могут оставлять на хранение в общественных пакгаузах и другой свой товар. Однако большинство торговцев, едущих через Ко-ро-ба или местных, выезжающих за пределы города на длительный срок, предпочитают оставлять своих невольниц в частных бараках, где выдаваемая рабыням пища обильнее, а условия содержания лучше.Другой причиной предпочтительного отношения торговцев к частным баракам является возможность прохождения здесь девушками своего рода курсов по повышению квалификации рабыни, что позволяет хозяину получить по возвращении своих невольниц уже обладающими новыми знаниями и навыками. Многие работорговцы, даже занимающиеся только местным рынком, посылают своих рабынь на эти краткосрочные курсы, что значительно повышает стоимость каждой невольницы при выставлении ее на продажу. Сами девушки не горят желанием попасть на курсы, поскольку жизнь в бараках для рабов — как общественных, так и частных — зачастую довольно тяжела, утомительна и однообразна, поэтому каждая из них по возвращении стремится всячески угодить своему хозяину, чтобы тот не решил отправить ее на повторное обучение.Мы же, рабыни Тарго, в течение дня занимались на курсах в частных невольничьих бараках под наставничеством опытных рабынь для наслаждений, а на ночь возвращались в общественные бараки, представляющие собой выстроенные длинными рядами клети с железными решетками и тяжелыми запорами на дверях. Прутья решеток клетей были достаточно прочны, чтобы удержать даже нередко оказывающихся здесь рабов-мужчин. Вымощенные металлическими пластинами полы клети были устланы соломой. Каждая клеть рассчитывалась на четырех невольниц. Я делила свою с Ютой, Ингой и Ланой. Рабыни должны были по очереди убирать свою камеру, но мы с Ланой были освобождены от этой неприятной обязанности: мы были для этого слишком дорогостоящими рабынями.Обычно я с безразличием относилась к однообразной пшенной каше с хлебом, которой нас неизменно кормили в общественных бараках. Ежедневно я испытывала такой голод, что готова была есть все подряд. В частных же бараках нам нередко давали вяленое мясо, овощи и фрукты, а иногда даже какие-нибудь сласти или глоток каланского вина. Однажды Инга продемонстрировала на занятиях неудовлетворительные знания, и за это наказали всех, лишили каких бы то ни было деликатесов. Вернувшись вечером в свою камеру, мы с Ланой поколотили Ингу, несмотря на заступничество сердобольной Юты.— Эли-нор! — громовым голосом прорычал Тарго.Я догадалась, что он уже звал меня, но я, задумавшись, не услышала.Я поспешно подбежала к нему и опустилась на колени.— На помост! — скомандовал он.Я подняла на него удивленные глаза.— Зачем? — спросила я.Он ответил мне таким взглядом, что я стрелой взлетела на помост и замерла в ожидании.Я ничего не понимала.Здесь же, на помосте, продолжал оставаться кожаных дел мастер. Он что-то искал в своем сундучке. Я была удивлена. Потом мне подумалось, что он, вероятно, хочет проверить правильность закрепления в проколотых дырочках вставленных кусочков проволоки.Я выпрямила спину и стояла, сгорая от нетерпения: мне хотелось поскорее позавтракать. Я надеялась, что эта проверка не займет много времени.— Откинь голову назад! — подойдя ко мне, скомандовал мастер.Я посмотрела на него с недоумением. В руках он держал нечто напоминающее щипчики, концы которых были не плоскими, а представляли собой две входящие одна в другую крохотные трубочки диаметром не больше обычной иглы.— Что это? — оторопело пробормотала я.— Пробойник, — ответил Тарго.— Голову откинь! — нетерпеливо повторил кожаных дел мастер.— Нет! — прошептала я. — Что вы собираетесь делать?— Не бойся, Эли-нор, — воскликнула Юта. — Это совсем не больно!Ее возгласы вызвали у меня раздражение. Лучше бы эта глупая курица вообще молчала!— Что вы собираетесь со мной делать? — испуганно спросила я.— Когда-нибудь хозяин пожелает вдеть тебе в нос колечко, — пояснил Тарго. — Ты должна быть к этому готова.— Нет! — закричала я. — Нет!На лицах выстроившихся в ряд девушек было написано полнейшее недоумение.Меня же сотрясала нервная дрожь.— Пожалуйста! — бормотала я. — Не нужно!— Голову назад! — теряя терпение, приказал мастер.Тарго смотрел на меня с не меньшим, чем девушки, недоумением. Мое поведение его в высшей степени разочаровало.— Ты ведь только что показала себя храброй женщинoй, Эли-нор, — с удивлением произнес он.От нахлынувшего на меня ужаса я потеряла всякий контроль над собой.— Нет! — с истерическими нотками закричала я, пытаясь соскочить с помоста.— Держите ее! — вышел из себя кожаных дел мастер.— Связать ее! — приказал Тарго. Охваченная ужасом, я заглянула в его глаза и поняла, что пощады от хозяина не жди.— Пожалуйста, хозяин! — бормотала я, сотрясаясь от рыданий. — Прошу вас!Кожаных дел мастер схватил меня за волосы. Охранники быстро связали мне ноги, скрутили за спиной руки и повалили на помост. Один из них навалился мне на грудь, а второй в неподвижном положении удерживал голову. Я не могла не только кричать, но даже пошевелиться.— Не двигайся, — предупредил мастер.Я почувствовала прикосновение к нижней части носовой перегородки холодной стали щипчиков и мгновенно пронизавшую все мое тело острую боль. Слезы навернулись мне на глаза. В месте прикосновения щипчиков осталось ощущение жжения и не проходящей тупой боли.В глазах у меня потемнело. Я едва не потеряла сознание, однако скрутившие мне руки охранники быстро привели меня в чувство.Открыв глаза, сквозь пелену слез я увидела, как кожаных дел мастер подносит к моему лицу крохотное металлическое колечко, которое он осторожно вставил в проделанную у меня в перегородке носа дырочку и тщательно скрепил концы плоскогубцами. После этого он поправил колечко таким образом, что его соприкасающиеся концы располагались у самой ранки.Охранники отпустили меня и стали развязывать мне ноги.Я дала волю подступающим к горлу рыданиям.— Заткнуть ей рот кляпом, — распорядился Тарго.Охранники быстро выполнили приказ.Руки у меня оставались связанными за спиной, вероятно, для того, чтобы я не могла выдернуть вдетое в нос колечко.Возможно, я бы это и сделала.Недовольный моим поведением охранник стащил меня с помоста и толкнул к стене, к остальным девушкам. Я ударилась о стену и без сил сползла на пол. Меня душило отчаяние. Я не могла поверить в то, что сделали со мной эти чудовища. Перед глазами у меня все поплыло, и я сидела, не пытаясь сдержать текущие по щекам горючие слезы.— Следующая! — позвал кожаных дел мастер.Пока остальные девушки не сводили с меня недоуменных взглядов, Юта вскочила на ноги и быстро поднялась на деревянный помост.Когда она вернулась на место, в носу у нее также красовалось крошечное металлическое колечко, а в глазах стояли слезы.— Мне оно нравится, — не преминула она сообщить разглядывающей ее Инге.Я посмотрела на нее с завистью. Неужели ей не больно? Юта подошла и обняла меня за плечи. Ее сочувствие вызвало у меня новый поток слез.— Не плачь, Эли-нор, — погладила она меня по голове.Я, рыдая, уткнулась в ее плечо. Откуда горианке знать, что я была еще и смертельно обижена и оскорблена?— Я не понимаю, Эли-нор, — призналась она. — Самую болезненную процедуру ты прошла без страха, а какого-то маленького колечка в носу испугалась. Вставить его в нос совсем не так больно, как прокалывать уши!— Эли-нор трусиха, — не замедлила выдать свои комментарии Рена.— Следующая! — вызвал кожаных дел мастер. Рена поднялась на ноги и поспешила к помосту.— Прокалывать уши гораздо страшнее, — продолжала увещевать меня Юта. — Вставить в нос колечко — это чепуха. Зато выглядит оно очень красиво. На юге ею носят даже свободные женщины народов фургонов. — Она наклонилась ко мне поближе. — Представляешь, — прошептала она, — даже свободные женщины! А кроме того, его можно снять, и никто не узнает, что ты его когда-то носила. Это будет совсем незаметно. — Она тяжело вздохнула. Глаза ее заволокло слезами. — Но только рабыням прокалывают уши, — горестно вздохнула она. — Как с такими ушами я могу надеяться стать когда-нибудь свободной спутницей мужчины? Какой мужчина захочет взять женщину, уши которой проколоты, как у самой обыкновенной рабыни? Ведь если мое лицо не будет закрыто вуалью, любой с первого взгляда тотчас все поймет и станет надо мной насмехаться, как над бывшей невольницей!Я покачала головой и снова уткнулась лицом в ее плечо. Пережить это было выше моих сил. Я, Элеонора Бринтон, некогда проживавшая на Парк-авеню, всегдашняя посетительница роскошных ресторанов и модных ателье Нью-Йорка и Парижа, буду носить теперь в носу крохотное железное колечко. Если я буду буйствовать, меня, бесправную рабыню, могут посадить на цепь, вдетую в кольцо.На деревянный помост поднялась Инга. Руки у нее все еще были связаны за спиной, но она не выразила неудовольствия по поводу процедуры прокалывания носа, не забыв, однако, напомнить при этом Тарго, что она — бывшая представительница одной из высших каст — книжников. В ответ Тарго равнодушно махнул рукой, и нос Инги был проколот.Следующей на помост вышла Лана. Вернувшись, она забросила руки за голову и всем продемонстрировала свое колечко.— Разве оно не хорошенькое? — с вызовом поинтересовалась она.— Золотое смотрелось бы еще лучше, — заметила Рена.— Конечно, — снисходительно кивнула Лана.— Ты такая красивая, — с завистью посмотрела на нее Инга.На лице у Ланы заиграла самодовольная улыбка. Инга робко подняла на нее глаза.— А я? — спросила она. — Как ты думаешь, я хорошенькая?— Да, — великодушно заверила ее Лана. — И ты хорошенькая, и колечко у тебя очень славное!Инга посмотрела на нее с благодарностью.Я стояла, прижимаясь лицом к плечу Юты. Я никого не хотела видеть.Девушки одна за другой поднимались на помост. Все шло без каких-либо эксцессов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56