А отца твоего Авксентия бог умом не обидел, башковитый был мужик — ого- го».
Как в воду глядел Зосиме Коршиа. По всем статьям Кочойа в отца своего вышел. Правда, не смог он, оставшись сиротой, продолжить учебу после окончания двухгодичной школы сельского учителя Шалвы Кордзахиа. Но когда в Грузии установилась Советская власть, двенадцатилетний Кочойа пошел в третий класс и закончил девятилетку за четыре года. Да и институт он закончил в три года...
Тариэл Карда своим низким баритоном неторопливо, раздумчиво, четко выводил каждое слово. Говорил и пытливо вглядывался в лица слушателей, чтобы уловить каждое движение их мысли.
— Итак, надо попросить крестьян, работающих на Ланчхутском участке, перейти на Чаладидский,— как бы продолжил выступление парторга Тариэл Карда.
— Просите не просите, товарищ начальник, не перейдут ланчхутские крестьяне на Чаладидский участок,— снова визгливо выкрикнул Исидоре Сиордиа и возбужденно хлопнул ладошкой по колену.— Ни один не перейдет, попомните мое слово.
— Перейдут, чего там. Ведь они тогда раньше землю полу
чат,— словно не слыша Исидоре, обратился к Важе Джапаридзе Спиридон Гуния.
— Это вас любовь к своему участку так говорить заставляет, товарищ Спиридон,— вытянул худую шею Исидоре.
— Меня заставляют говорить только интересы дела,— жестко отрезал Спиридон.
— Но почему именно на ваш участок? — не унимался Сиордиа.
— Почему? — угрюмо взглянул на Исидоре Кочойа Коршиа.— Здесь уже говорилось об этом, но я повторю еще раз.— Теперь Кочойа обращался к Важе: — Вам хорошо известно, Важа, что Поти — самый большой в Грузии порт на Черном море. Восемьдесят процентов грузооборота приходится на Поти. Железная дорога Поти — Ахалсенаки не справляется с таким количеством грузов. Поэтому необходимо проложить новую автомагистраль по Чаладидскому участку.
— Да разве только в том дело? — встала, откинув со лба волосы, Серова.— Вы все прекрасно знаете, что нашей стране не хватает чая. Как бы ни повышалась урожайность грузинских плантаций, чая все равно не хватит. Это подсчитано. Партия и правительство ставят перед хозяйствами республики задачу расширить площади чайных плантаций. Но земли- то для этого нет. Осушение Чаладидского участка даст возможность отвести под плантации дополнительно тридцать тысяч гектаров земель и тем самым увеличить производство чая до шестисот тысяч тонн. Вот почему еще необходимо ускорить осушение земель Чаладидского участка.— Серова с нескрываемым удивлением смотрела на Андро Гангия.— Но почему молчите вы, Андрей Николаевич?
— Я поражен,— поднялся Андро Гангия и вытер с лица пот.— Мне никак не верилось, что Джапаридзе и Брегвадзе будут защищать свои позиции. Они же прекрасно знают все, о чем здесь сегодня говорилось. Поэтому я считал излишним еще раз говорить об этом. Но теперь я вынужден повторить уже известное, чтобы обратить на это внимание товарищей.
В кабинете остро пахло нагретыми резиновыми сапогами и потом. Народ пришел прямо со стройки, не успев сменить рабочую одежду. Двери и окна были распахнуты настежь, сквозило, свежий ветерок с моря нес прохладу, но не в силах был выветрить из кабинета тяжелый дух. Гангия расстегнул ворот рубахи, но дышалось по-прежнему тяжело и пот заливал глаза. С трудом переводя дыхание, Гангия продолжал:
— В первую очередь я хочу подчеркнуть, что Поти не хватает продовольствия. Город растет быстро, соответственно
увеличивается и потребность в продовольствии. Если не принять срочных мер, город может остаться без продуктов. С осушением Чаладидского участка проблема снабжения Поти будет решена раз и навсегда»— Гангия остановился, вытер платком пот, передохнул. Еще одно обстоятельство: по дороге на совещание я встретил юношу из селения Диханцквили. И привел его сюда, вот он, перед вами, Гангия повернулся к Уче и ободряюще улыбнулся ему.
Шамугия нерешительно встал.
— Родители не отдают за него любимую девушку: поселись, мол, на земле сначала. Сколько юношей находятся в его положении в чаладидских селениях. Нет, не может Уча Шамугия ждать свою любимую двадцать лет!
Уча, оказавшийся вдруг в центре внимания, от неловкости мял в руках свою сванскую шапочку.
— Вот так положение! А захочет ли ваша невеста ждать двадцать лет?— сочувственно спросил Учу Васильев.
— Да что там двадцать, она и двух лет ждать не станет,— краснея, посмотрел на Васильева Уча.— Она сказала мне: попроси их, пусть побыстрее осушат болота,— запинаясь и путаясь, говорил он,— очень, мол, попроси.
Васильев, взволнованный искренней речью юноши, встал.
— Садитесь, пожалуйста, Андрей Николаевич,— сказал он Гангия, а затем обратился к Джапаридзе и Брегвадзе: — Вы слышали, товарищи, любовь просит вас поторопиться. Суть поправок Андро Гангия состоит как раз в выигрыше времени. Да, да, времени. Этого выигрыша требуют жители чаладидских селений, требует Поти, требуют тридцать тысяч гектаров осушаемых земель, на которых раскинутся чайные плантации и дадут нам шестьсот тысяч тонн чая. А это значит, что мы перестанем ввозить чай из-за границы и сохраним драгоценную для страны валюту. Правительство дало нам указание обеспечить страну чаем собственного производства. Прошу прощения, это не указание, а требование, ясно? Шестьсот тысяч тонн, и ни тонной меньше, товарищи. Вот почему нам необходимо выиграть время. Вот почему нам необходимо принять поправки Гангия.
Сверкнула молния. Дождь полил с новой силой.
— Этого требуют от нас юноша и многие его товарищи по несчастью. Не может Шамугия ждать двадцать лет, не может! Даже два года для него непомерный срок. Он любит, товарищи, а любовь, как вам известно, нетерпелива. Не так ли? — спросил он Шамугия.
Шамугия смущенно улыбнулся.
— Через двадцать лет этот юноша станет пожилым человеком. Не надо, я думаю, доказывать, что это не самое лучшее время для женитьбы... Чтобы ускорить свадьбу этого юноши, Андрей Николаевич даже больным пришел сюда. Подумать только, человек не может создать семью из-за того, что у него под ногами нет твердой земли. Вы понимаете, что это значит, товарищи?
— Понимать-то понимают, да не все,—сказала Серова.
Важа Джапаридзе вспыхнул, словно ему дали пощечину.
— И очень плохо, если кто-нибудь не понимает этого. Видно, никогда такой человек не любил. Вот товарищу Брегвадзе пришлись не по душе поговорки товарища Серовой. А ведь Галина Аркадьевна верно заметила, что чужая беда не болит. Нельзя, чтобы человека не трогала чужая беда, не по-нашему это, товарищи.
Все присутствующие с напряженным вниманием слушали начальника «Главводхоза».
Море грозно шумело. Казалось, оно вот-вот ринется на берег и затопит всю сушу.
То и дело вспыхивали молнии и гром глухо раскатывался вдали.
— Товарищи,— обратился Васильев к присутствующим,— «Главводхоз» целиком и полностью поддерживает поправки Андрея Николаевича Гангия. Лунчхутский участок необходимо консервировать. Всю технику с массивов этого участка перебросить на Чаладидский участок. Технико-экономический проект этого участка следует разработать без излишних проволочек. В течение трех лет пятьдесят тысяч гектаров болот Чаладидского участка должны быть осушены, и вся эта земля поступит в ведение колхозов и совхозов. И еще у меня есть личная просьба ко всем вам, товарищи: приусадебные участки в первую очередь надо выделять молодоженам.— Васильев посмотрел на Шамугия и улыбнулся.— У меня все
На столе начальника управления оглушительно и тревожно зазвонил вдруг телефон. Тариэл Карда поднял трубку.
— Мне нужен Тариэл Карда,— раздался в трубке взволнованный голос, сопровождаемый ужасающим ревом бури.
— Тариэл Карда слушает. Это ты, Нико?— узнал он по голосу начальника гидрометеорологической станции.
— Говорит Черкезия.— Голос Черкезия слышен был так явственно, словно говорил он где-то рядом.
— Я слушаю, Нико,— повторил начальник управления. За воем ветра и дождя Черкезия, видимо, не слышал голоса Тариэла.
— Это вы, товарищ Тариэл?
— Да, да, Тариэл я! — громко закричал в трубку Тариэл и прикрыл микрофон ладонью.
— В горах льет как из ведра, товарищ Тариэл,— надрывался в трубку Черкезия.— Резко поднялся уровень воды в Цхенисцкали, Циви, Техуре, Ногеле, Ханисцкали, Квириле, Губисцкали...
Присутствующие с тревогой переглянулись. Ведь все эти реки впадают в Риони. Значит, надо было ждать половодья и на Риони. Андро Гангия предвидел это, и сейчас, слушая сообщения, он едва сдерживал лихорадочную дрожь, охватившую все его тело.
— Поти под угрозой наводнения,— сорвался голос Нико Черкезия. И вдруг мощный раскат грома заглушил, поглотил этот задыхающийся голос.
Тяжелое молчание воцарилось в комнате. Тариэл Карда все еще держал трубку в руке, но голоса Черкезия уже не было слышно. Лишь яростные порывы бури и зловещие, участившиеся раскаты грома сотрясали мембрану. Териэл Карда положил трубку на рычажок.
— Дважды, в тысяча девятьсот двадцать втором и в тысяча девятьсот двадцать четвертом, уже бывало такое, — нарушил молчание семидесятилетний Нестор Хунцария, бывший штурман старенького катера, ходившего по Риони. Нестор давно был на пенсии, но все еще щеголял в морской форме. Старому морскому волку бью невмочь навсегда расстаться с катером. Вот уже двенадцать лет работал он на «Колхидстрое», считал эту свою работу делом всей жизни. Катер уже долгое время был в ремонте, но Нестор со стройки не уходил и не пропускал ни одного совещания в управлении. Нестор прекрасно знал нрав и повадки рек, впадавших в Риони. Он мог сказать, насколько повысится уровень воды в Риони в зависимости от уровня воды его притоков.
— Товарищ Андро всегда был против, — снова встал, вытянув шею, Сиордиа. Меж двух стен Риони деваться некуда, и она словно тигр бросится на город. Нас ждет потоп, товарищи, новый вселенский потоп.
На этот раз Исидоре Сиордиа старался угодить Андро Гангия.
— Не только я был против, но сейчас это уже не имеет никакого значения. Брось болтать глупости, Сиордиа, разозлился Андро Гангия. Садись.
Сиордиа сел как подрубленный, но тут же снова поднялся:
— Я-то сяду, товарищ Андро, но городу от этого лучше не
станет. Потоп нас ждет, настоящий потоп.— Но никто уже не слушал Исидоре. Обескураженный Сиордиа полез в карман за записной книжкой. «Я за тебя, а ты за черта, ха! Погоди же, господин главный инженер. Кусаться так кусаться, только если я укушу — пощады не жди, не будь я тогда Исидоре Сиордиа». Исидоре бросил злобный взгляд на Андро и что-то записал в книжечку.
Слились в протяжный гул гудки заводов и фабрик, надрывно заголосили пароходы в порту. Дверь распахнулась, и в комнату быстро вошли секретарь горкома Тамаз Дидебулидзе, председатель горисполкома Леван Надирадзе и еще несколько человек в брезентовых плащах с капюшонами. Вода потоками стекала с плащей — на дворе лил дождь.
— Здравствуйте, товарищи,— поздоровался задохнувшийся от быстрой ходьбы Дидебулидзе.
Все встали. Свет погас.
Ослепительная вспышка молнии разрезала небо, осветив бледные лица всех находившихся в комнате. Затем раздался непрерывный оглушительный грохот, постепенно затихающий где-то вдали. Молния вновь вспорола небо, и из образовавшейся дыры с новой силой хлынул дождь. В окно ворвался водяной смерч, окатив людей и столы. Тамаз и Леван поняли, что присутствующие уже в курсе событий.
— Что скажете, товарищи? — обратился секретарь горкома.— Как спасти от беды город?
— Недалеко от города надо прорыть правую дамбу Риони,— сказал Тариэл Карда.— Тогда часть воды уйдет из основного русла.
— Идея-то хорошая,— раздумчиво отозвался Тамаз Дидебулидзе,— но где эту самую дамбу прорывать? Ведь правый берег Риони заселен.
— Где? — задумался Тариэл Карда.
Все переглянулись.
— У-у-у-у Патара Поти,— выдавил из себя Брегвадзе и в крайнем волнении снял очки. Не зная, что с ними делать, он вновь водрузил их на нос.
— Патара Поти густо заселен,— сказал Важа Джапаридзе.
— А может, возле Набады,— медленно произнес Спиридон Гуния, но было видно, что это предложение не нравится даже ему самому.
— Нет, товарищи, надо прорывать под Сабажо,— сделала шаг вперед Галина Аркадьевна.— Ведь в деревне всего двенадцать жителей.
— Совершенно верно.
— Хорошо придумано.
— И притом это близко, рукой подать.
— Но там бараки. Для рабочих. И еще продовольственные склады. Все это вместе с деревней смоет вода,— заволновался начальник отдела снабжения Лонгиноз Ломджария.
— Но зато мы спасем город,— сказал Андро Гангия.— И деревню, и бараки легко эвакуировать. Кроме того, там поблизости работает «Пристман».
— Мощнейший экскаватор! — воскликнул Спиридон Гуния.
— Но экскаваторщик Никита Ляшко тяжело заболел,— сказал Лонгиноз.
— Я сам сяду на «Пристман», Лонгиноз,— глухо произнес Андро Гангия.
«Как это сядете? В таком вот состоянии?» — едва не крикнула Серова, но сдержалась.
— Товарищи,— сказал Тариэл Карда,— надо мобилизовать пожарников, милицию, портовиков, связаться с батумскими пограничниками. Необходимо оповестить всех жителей города.
Неожиданно в комнату ворвался такой вихрь, что люстра с размаху ударилась о потолок, рассыпая осколки лампочек. Все бросились закрывать окна.
Протяжно гудели на разные голоса гудки заводов и фабрик, пароходов и паровозов. Тревожное ожидание овладело городом.
«Хм! На «Пристман» он сядет, как же,— про себя чертыхался Исидоре Сиордиа.— Ему всегда больше всех надо. Все «я» да «я». Прыщик на ровном месте — вот вы кто, господин главный инженер».
Вода в Риони прибывала, но не так быстро, как казалось вначале. Дождь в горах лил с перерывами, но сильно. Ветер нес к горам длинные эшелоны дождевых туч, затем быстро опустошал их, чтобы тут же пригнать новые. И так раз за разом, бесконечно.
Взбаламученная Риони бронзово отсвечивала на неярком пугливом свету, лившемся из окон прибрежных домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51