Бондо Нодия даже после окончания своей смены еще долго занимался со своим подопечным Дзуку Цулая. Через две- три недели Дзуку уже мог самостоятельно управлять «Комсомольцем» .
Не меньших успехов добился и Учин ученик — Буху Хурция. Недалек был и день укомплектования бригад и перехода к круглосуточной работе
Частенько, возвращаясь со смены, Бондо забредал на берег Хобисцкали, Ведь та же река протекала через родную деревню Бондо и Ции. Но там, в горах Лакады, течение реки было быстрым и неспокойным. С шумом и шипением прокладывала она путь среди каменистых берегов.
Когда еще Ция дружила с ним, веселое и бурное течение реки неодолимо притягивало к себе Бондо, придавая ему бодрости, азарта и силы, подстегивая и радуя его. Он был готов
броситься в реку, отдаться ее сумасшедшему бегу, кричать всему свету о том, что Ция любит его и что нет в мире человека счастливее его. Ему казалось, что бедовая и стремительная река разделяет его любовь и счастье... Здесь же течение реки было ленивым, неторопливым и грустным, как и его горькие думы о навеки потерянной любимой.
Долго сидел Бондо на берегу Хобисцкали, стремясь развеять свою печаль. Но печаль становилась лишь острей, глубже и неизбывней...
Три дня и ночи непрерывно шел снег, совсем необычный для здешних мест. Полуметровый снежный покров укутал землю. Замерзла Хобисцкали.
С канала Бондо возвращался тропинкой, протоптанной Гудуйа.
Вечерело. На небе не было ни единого облачка. Сияние луны, мерцание звезд и белизна снега озаряли все вокруг призрачным светом.
Непривычный к морозу, Бондо шел быстрым шагом. Скоро должны были появиться его сменщики Уча Шамугия, Буху Хурция и Гудуйа Эсванджиа. Вот, кажется, идут они от Хобисцкали.
Бондо замедлил шаг. В барак он возвращался в одиночестве — его подручный Дзуку Цулая до прихода сменщиков остался работать на экскаваторе.
По лесу рыскали голодные волки. Ходить здесь в одиночку было небезопасно. Завидев вдали направляющиеся к нему силуэты, Бондо успокоился, но зрение обмануло его: что-то не похожи они были на людей. А может, это буйволы или коровы? Нет, нет, скорее всего это лошади. Но почему они без всадников? Да и откуда здесь взяться лошадям, кто бы выпустил их в лес без присмотра!
А те трое вразвалку вышагивали по снегу. Почему по снегу, а не по тропинке? Волки, конечно, волки, как это он не сообразил до сих пор? По брюхо в снегу, волки медленно приближались к Бондо. При виде Бондо они направились к тропинке.
Матерый волк застыл на тропинке, двое поменьше остались на снегу по обе стороны от него.
Сколько раз Бондо сталкивался с волками в лакадских лесах. Напуганные его криком или взмахом руки, они лениво трусили прочь, как побитые собаки. Но теперь их было трое, к тому же голод и холод делали их более храбрыми, Бондо остановился. Дрожь прошла по его спине Волки медленно двинулись к нем
Матерый волк шел впереди. Двое других поменьше плелись за ним следом.
Шагах в пятидесяти от Бондо волки остановились. Задрав головы, они долго смотрели на него. Потом матерый оглянулся на своих товарищей. Те согласно кивнули ему. Один двинулся вправо, другой — влево.
«Идут в обход».
Да, голодных волков криками и взмахами руки не отпугнешь. Оставался единственный выход — взобраться на дерево. Но волки, словно поняв его замысел, растянулись цепью, отрезая Бондо все пути к отступлению.
Бондо стоял и ждал. Да и куда деваться — он был в ловушке. Одного волка он, видимо, одолел бы, но как быть с остальными двумя? Бондо стоял и искоса поглядывал в сторону Хобисцкали, не идут ли его товарищи.
Матерый наконец двинулся с места. Он шел, упоенный своей силой и подгоняемый лютым голодом. Двое других по- прежнему держались справа и слева от него.
Бондо не помнил, сколько времени он простоял, сколько времени шли на него волки. Приблизившись вплотную к своей будущей жертве, волки остановились и уставились прямо в глаза Бондо зеленым, мерцающим голодным взглядом. Устрашающе оскаленные клыки сверкнули в лунном свете.
Бондо померещилось, что клыки эти глубоко вонзились в его тело. Внезапно он ощутил страшную боль. Хотелось кричать. Он открыл было рот, но крикнуть не мог и, задыхаясь, схватился руками за шею.
— Ого-го! Ого-го!
Нет, это был не его голос. Кричал Гудуйа. Крик как бы подхлестнул старого волка. Он вдруг оторвался от земли и прыгнул на Бондо. Как бы очнувшись от возгласа Гудуйа, Бондо резко выбросил вперед обе руки и изо всех сил ударил волка в грудь.
Матерый навзничь опрокинулся в снег. Не дав ему опомниться, подоспевший Уча кинулся на него. В воздухе сверкнул нож, и главарь с распоротым брюхом остался лежать на снегу.
Волк, стоявший справа, не успел повернуться, как на него всем телом навалился Гудуйа и сомкнул железные пальцы на волчьей шее.
Третий волк бросился на Бондо и сбил его с ног, но Буху Хурция успел ухватить зверя за уши и оттянуть его хищную морду. Уча немедля вонзил ему в горло окровавленное лезвие ножа.
Покончив с хищниками, все трое наклонились к Бондо и осторожно подняли его. По лицу юноши текла кровь.
— Задел все-таки,— сказал Уча.— Ничего страшного, щека поцарапана.
Бондо не чувствовал боли. Он был так оглушен и потрясен случившимся, что не сразу пришел в себя, не мог сообразить, откуда взялись здесь Уча, Гудуйа и Буху. Все вокруг плыло как в тумане.
— Где волки? — глухо спросил Бондо.
— Да вот же они,— показал Уча на волков, испускающих дух в лужах дымящейся крови.— Едва-едва поспели, иначе...— Вытерев лезвие о голенище сапога, Уча вложил нож в ножны.
Только теперь Бондо почувствовал боль на лице. Ему казалось, что кровь льется не переставая. Он дотронулся до щеки рукой. Кровь застыла.
— Идти-то можешь? — спросил Уча.
— Могу.
— Буху, пойдешь с ним в амбулаторию,— обратился Уча к Хурция.
— Да я и один дойду. Ну, и натерпелся же я страху! Не будь вас, остались бы от меня рожки да ножки. Спасибо, ребята.
— Ну, теперь тебя ничем не испугаешь, Бондо,— пошутил Буху.
— И врагу своему голодных волков повстречать не пожелаю,— сказал Гудуйа.— Однажды я видел, как они здоровенного вола разделали, кости и те изгрызли... Что-то не припомню я такой зимы на своем веку. Вон сколько снегу навалило.
— Ну иди же. А ты щеку платком закрой,— посоветовал Бондо Уча.
Ученики не мешали драгерам успешно выполнять взятые ими обязательства. Учеба шла параллельно с работой, и ни минуты времени не пропадало впустую. Даже в обеденный перерыв экскаваторы не простаивали — за рычаги садились ученики-трактористы.
К концу каждой недели в управлении подводились итоги социалистического соревнования. Этим обычно занимался сам Васо Брегвадзе. Он скрупулезно проверял выполнение всех условий соревнования, был принципиален, беспристрастен, а порой даже и придирчив.
Зима кончилась раньше обычного. Едва наступил февраль, как снег стаял и стволы деревьев оказались в воде. Установилась теплая солнечная погода. Драгеры доложили в управление, что прикрепленные к ним на учебу трактористы могут работать на экскаваторах самостоятельно.
Комплектование бригад было поручено Васо Брегвадзе. Ему же доверил начальник управления распределить два только что полученных экскаватора. Но старый инженер был так перегружен, что ему даже голову приклонить было некогда.
Начальник снабжения совместно с Брегвадзе затратил немало труда, чтобы подготовить жилые вагончики. Они получились большие — здесь вполне могли поместиться четыре кровати. И окна в них были побольше и повыше, чем в железнодорожных вагонах.
— Эти вагончики лучше наших бараков оказались!
Ни Уче, ни его напарнику Хурция было некогда готовить обед. Не до того было и Бондо с Дзуку Цулая. Гудуйа по-прежнему приносил горячую пищу из столовки на всех.
Каждая бригада знала о всех успехах и неудачах своих соперников по соревнованию. Туда, где был прорыв, срочно мчался Васо Брегвадзе и делал все, чтобы ликвидировать неполадки.
До сих пор экскаваторы работали в две смены, по восемь часов каждая. В остальное время экскаваторы простаивали — у драгеров не было сменщиков. Теперь экскаватор работал и днем и ночью с часовым перерывом в сутки на технический осмотр.
Самым большим стимулом для успешной работы драгеров было досрочное завершение прокладки канала, но в чрезмерной спешке иные из них забывали о качестве. Часто нарушалась профилировка стен и русла канала. Из-за этого в канале скапливалась вода, а стены обваливались. День ото дня эти нарушения принимали все более массовый характер. Недоделки драгеров приходилось исправлять вручную лопатами и заступами. На это уходило много времени, сил и средств.
Сваны и другие рабочие были переброшены на рытье дренажных каналов. Новых рабочих нанять было неоткуда, а возвращать сванов на главный канал — накладно: рытье дренажных каналов могло надолго застопориться. Единственным выходом из создавшегося положения было повышение качества работы драгеров.
Больше всех из-за этого волновался и переживал Васо Брегвадзе. Его возмущению не было предела. Штурмовщина доводила Васо до белого каления. Он грозил прогнать со стройки всех драгеров, систематически нарушающих правила прокладки канала. Но угрозы так и оставались угрозами — ведь драгеров заменить было некем.
Для решения этого важного вопроса срочно было созвано совещание. Оно началось поздним вечером в комнате Спиридона Гуния в коратской конторе. На нем присутствовали сотрудники управления, начальники строительств массивов, прорабы, десятники, бригадиры, драгеры, рабочие. Председательствовал Важа Джапаридзе.
— Можно закрыть глаза на ошибки неопытных машинистов,— горячился Васо, не выносивший слова «драгер» и поэтому называвший их «машинистами».— Но когда качеством сознательно жертвует опытный мастер, этого простить нельзя. За каждый лишний кубометр — спасибо, но за каждый сантиметр огрехов нарушителя надо потребовать к ответу.
— Ты погляди, как понесло нашего заику,— шепнул на ухо своему дружку Тенгизу Керкадзе Кириле Эбралидзе. А потом громко продолжил: — Это к какому же такому ответу батенька? Ты его к ответу, а он твой экскаватор к черту пошлет, и только его и видели. Где ты замену ему найдешь, может, на хобском или потийском базаре, а?
— Обойдемся без таких как-нибудь. Скатертью дорожка, пусть катится на все четыре стороны! — жестко отрезал Брегвадзе.
— Каков, а? — вновь шепнул Тенгизу Кириле.— И хоть бы раз заикнулся, старый пень!
— Такому, как он, на роток не накинешь платок,— ехидно поддакнул шепотом Тенгиз.
Важа Джапаридзе услышал их шушуканье.
— Не мешай нам, Кириле,— резко оборвал Эбралйдзе Важа.
— Не я вам мешаю, это вам горе-драгеры подножку подставили, батенька. Те самые драгеры, что в три месяца из трактористов вылупились. Поспешишь — людей насмешишь, слыхал, наверное? Торопливость при ловле блох хороша,— не усидел на месте Кириле.— Нельзя было доверять вчерашним сосункам такое большое дело. Эдакой махиной заправлять не каждому по плечу!..
— Садись! — резко сказал Важа.
— От каждого машиниста мы должны потребовать квалифицированной работы,— продолжал Вас Брегвадзе.— Надо поставить заслон на пути брака. Здесь совсем не в скороспелости дело. Антон Бачило в два месяца посадил за рычаги Учу Шамугия. Да и Уча от него не отстал — всего лишь за полтора месяца сделал отменного экскаваторщика из бывшего танкиста Бондо Нодия. Так Что нечего нам тут пословицами глаза колоть. Поспешай, да с умом — вот наш ответ. У меня есть предложение: мерилом работы должен стать не просто кубометр, но и качество.
— Верно!
— Правильно!
— Давно бы так!
— Хватит бракоделов по головке гладить!
— Не позволим пыль в глаза нам пускать! — крикнул Антон Бачило.
Слова попросил драгер Квалонского участка Никита Ляшко.
Он долго откашливался и наконец начал:
— Это я принимал экзамен у этих, как их здесь назвали, сосунков. Нечего на них зря напраслину возводить — ребята подготовлены что надо, ничего не скажешь. Незачем их за ручку водить, сами справятся, коли охота есть.— Никита сильно закашлялся и побледнел. Лихорадка вконец измучила его. Ему не раз предлагали путевки в Цагверский дом отдыха, но он отказывался, не желая бросать работу.— Кирилл Максимович, о том, чего не знаешь, судить не берись. Прав Василий Георгиевич: качеством надо работу мерить, а не кубометром. Премии надо не только за кубометр, но и за качество выдавать.
— Где я вам возьму деньги на качество? У меня и графы такой нет,— заволновался Харитон Кахидзе, главный бухгалтер управления.— За каждый кубометр сверх нормы премию — пожалуйста, но за качество... М-да... Таких денег у нас не предвидится.
— Непременно надо изыскать, Харитон,— сказал парторг.
— Одним энтузиазмом тут не обойтись. Нужна и материальная заинтересованность. Иначе мы недалеко уйдем,— напустился на Харитона Васо Брегвадзе.— Тогда будут у нас и кубометры, и качество.
— Выходит, все дело в деньгах, батенька,— не замедлил съехидничать Кириле Эбралидзе.
— Да, и в деньгах тоже,— твердо ответил Ляшко.— Ты что же, без денег работаешь?
— Я не дурак, чтобы без денег работать. Но за премиями не гонюсь.
— Ну и плохо, что не гонишься. Не мешало бы тебе получше работать...— сказал Ляшко.
— Ты за работой гонись, а премия сама тебя найдет. И палки нам в колеса ставить нечего,— рассердился Уча Шамугия.
Встал Важа Джапаридзе:
— Уймись ты, Кириле. Иначе я буду вынужден попросить тебя отсюда.
— Я-то уймусь, это мне нетрудно. Но одним моим молчанием дела не поправишь,— пошел на попятный никем не поддержанный Кириле. До самого конца собрания он стойко молчал.
— Вот вы, товарищ Харитон, спрашиваете, откуда, мол, деньги для поощрения взять, так? — обратился к главному бухгалтеру парторг.
— Именно так.
— Но ответьте мне, пожалуйста, не сокращает ли производственные расходы работа без брака, работа высококачественная, не требующая дополнительных расходов, средств?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51