— Она лакадская. Из Нарзени.
— Ну вот видишь! Разве отдадут нарзенские свою дочь замуж за диханцквильского?
— Да нет, они-то отдают, только сначала, говорят, на земле поселиться надо.
Андро вновь усмехнулся.
— Так прямо и сказали?
Уча утвердительно кивнул.
— Ну что ж, и это верно сказано, братец, крыть нечем.
Стоявшая возле машины гидролог Ланчхутского участка
Галина Аркадьевна Серова, улыбаясь, с любопытством прислушивалась к разговору Андро и Учи. Лицо ее было в грязных разводах. Начальник Ланчхутского участка Важа Джапаридзе по-прежнему дымил папиросой, стоя спиной к машине.
— А невеста что? И она тебе то же сказала?
— Нет, нет,— быстро ответил Уча.— Невеста хоть сейчас готова куда угодно пойти за мной.
— Вот это я понимаю! — одобрил Андро.
— Еще бы.
— Вот это любовь!
— А как же,— не скрывая гордости, хорохорился Уча.
Гангия, хитро улыбаясь, поглядел в ^сторону Серовой и Джапаридзе. Уча не понял значения взгляда главного инженера.
— Что на это скажете, Галина Аркадьевна? Представляете, девушка из Лакадии, из этого земного рая, готова пойти за любимым к черту на кулички, в глухомань и болото. Ну как? — Андро сделал большие глаза и притворно всплеснул руками.— Вот это любовь! Не чета иным городским.
— Напрасно вы так, Андрей Николаевич! — обиделась Серова.— И я и мои подруги готовы хоть на край света за любимым пойти.
Важа Джапаридзе прекрасно понимал, в чей огород бросает камешки главный инженер, но делал вид, что не слышит.
Неожиданно блеснула молния. Оглушительно громыхнул гром. С моря чередой поползли тяжелые свинцовые тучи. Порывы ураганного ветра гнули деревья, срывали с них листья, поднимали клубы сухой пыли. Тучи нависли прямо над головой, и сразу стало темно. Крупные, тяжелые капли забарабанили по крыше машины, бились о ветровое стекло. Жгуты молнии полосовали почерневшее небо, но набухшие влагой тучи стремительно пронеслись над землей, уронив лишь редкие капли ливня. И тут же посветлело вокруг, выпрямились деревья, изумрудно засверкав мокрой, освеженной листвой.
— Смотрите, смотрите, деревья улыбаются,— громко, по-ребячьи воскликнул Андро Гангия и засмеялся. — Знаешь, Уча, а ведь и я влюблен, и притом не меньше тебя. Ну что ты на меня так смотришь? Старый я для любви, по-твоему, да? Ошибаешься, брат, для любви и старость не помеха, понимаешь? Только я влюблен не в женщину, а в землю эту влюблен, в землю. Вот я давеча глупость сморозил: чертовы кулички, мол, глухомань. Да чушь все это! Нельзя попусту словами бросаться, как и не подумав нельзя приступать ни к какому делу.
Важа Джапаридзе явно принял слова Гангия на свой счет. Он хотел было отойти от машины, чтобы не слышать слов Андро, но это бросилось бы всем в глаза. Поэтому, чуть поколебавшись, он по-прежнему остался стоять на месте.
— Помнишь, Уча, я тебе рассказывал про аргонавтов,— продолжал Андро.— Подумать только, куда они пришли в поисках золотого руна. Это враги наши превратили землю в гибельные болота, земля в этом не повинна, и не след нам ее упрекать. А вот помочь ей вновь плодоносить — это уж наша забота.— Андро Гангия часто любил повторять это.
— Я знаю. И моя невеста знает.— Уча не сводил глаз
с раскрасневшегося от внутреннего волнения лица главного инженера.
— Все это должны знать — все, и каждый в отдельности.
— Да что обо всех говорить, Андрей Николаевич! Люди на нашей стройке работают, но не Желают об этом знать...— начала было Галина Аркадьевна, но закончить не успела.
Важа Джапаридзе резко повернулся к Серовой, швырнул папиросу и каблуком вдавил ее в землю. Затем, чтобы сдержать просившиеся на язык резкие слова, обратился к Уче:
— Подсоби-ка нам, дружок. Эта чертова развалина заехала в грязь — и ни с места.— «Эмка» была латана-перелатана, с вмятинами на боках, обшарпанная и грязная.
— А ну, толкните! — Андро Гангия захлопнул дверцу машины и включил мотор. Мотор заурчал, зачихал и заработал на полную мощь.— Раз-два — взяли! — крикнул Андро.
Все трое навалились на машину. «Эмка» так резво скакнула вперед, что они едва удержались на ногах. Андро Гангия распахнул дверцу и с удивлением поглядел на Учу:
— Ну и силища же у тебя, парень!
— Да не в силе тут дело. Просто трое сильнее двоих,— ответил Уча.
— Ты прав. Вот если бы мы всем миром... Садитесь же,— обернулся Андро к Серовой и Джапаридзе.— Ты садись впереди, Уча...— Было заметно, что чем дальше, тем больше он нравился Андро.— Стоит нам всем миром навалиться, и этих болот как не бывало.
— Пусть Галина Аркадьевна впереди сядет, товарищ Андро,— попросил Уча.
— Галине Аркадьевне сзади будет лучше, не так ли, Важа?
Не сказав ни слова, Важа открыл заднюю дверцу и устроился на сиденье, Серова села с другой стороны. Так и расселись они по углам, не глядя друг на друга. А между ними на сиденье лежал огромный букет ярких, слегка поблекших цветов.
— А ты чего смотришь? Садись,—сказал Андро Уче.
Шамугия с удивлением разглядывал букет. Только сейчас
до него дошло, что Серова и Джапаридзе были одеты как на свадьбу, а Андро, видно, был их посаженым отцом. «Наверное, черная кошка пробежала между ними. Ишь как дуются»,— подумал Уча.
— Так я же весь в грязи! Всю машину вам измажу!
— Садись, садись, мы вот свадьбу в таком виде играть не стыдимся, а ты — машину!
Шамугия обошел машину, открыл дверцу и неловко примостился на сиденье, положив хурджин себе на колени.
— Ты куда это собрался? — тронув машину с места, спросил Учу главный инженер.
— Я к вам шел.
— Зачем же, если не секрет?
— Какой уж секрет... Я ведь сказал вам, невесту за меня не отдают, чего же больше?
— Действительно, куда уж больше,— улыбнулся Андро.— А вот Галина Аркадьевна пошла за Важу, хотя и у него своего дома пока нет.
— Андрей Николаевич,— укоризненно сказала Галина Аркадьевна, но улыбки сдержать не сумела.
— Ой, прошу прощения, проговорился я. Впрочем, шила в мешке не утаишь. Вас, Галина Аркадьевна, ваше подвенечное платье с головой выдало. Ума не приложу, зачем это любовь скрывать в наше-то время? Пусть все смотрят и видят, какая это прекрасная штука — любовь. Любви на всех хватит, никого она не обойдет и не минует. Будь я врачом, я бы любовь вместо лекарств от всех болезней прописывал. Тот, кто любит, всего в жизни добьется, все ему по плечу. Может, это только мне так кажется а? А вы как думаете? — обратился Андро ко всем сразу.
Важа Джапаридзе с отсутствующим видом смотрел на дорогу. Голос главного инженера раздражал и бесил его, но он старался сдержаться.
— Что ты на это скажешь, Уча?
— Здорово это вы, товарищ Андро. Лекарство, оно и есть лекарство,— восторженно отозвался Уча.
— Можно и тебе задать тот же вопрос, Важа?
— Что это вы все заладили — любовь да любовь? — холодно отрезал Важа.
— К сожалению, ты опять ошибаешься, Важа,— огорчился Андро ответу Важи. Он никогда не умел скрывать своих чувств и всегда говорил правду в глаза, независимо от того, нравилось это собеседнику или нет.— Ты ошибаешься, что я сегодня только о любви и говорю. А если и говорю, что же в том плохого, скажи на милость? Я не вижу причины не говорить об этом. Вот этот человек любит девушку. И девушка отвечает ему взаимностью. А быть вместе они не могут. Не счесть, сколько людей находится в их положении. И все эти люди с надеждой смотрят на нас: когда это мы удосужимся наконец осушить болота? А вот ты не торопишься, словно бы
тебя это и вовсе не касается.— Внезапно Андро остановился и обратился к Уче: — Это ты давеча песню пел?
— Я.
— Славная песня. Ее сейчас по всей Колхиде распевают. Давай споем, а?
Исчезают старые болота, И скоро я увижу новую землю: Вот нарождается мой двор И зеленеет мое поле.
Андро запел звучно и мощно. Песня билась в крышу машины, в дверцы, стучалась в стекла, словно ей было тесно и она старалась вырваться на свободу.
Уча задорно подпевал Андро.
— А вы чего не подпеваете? — повернулся к Серовой и Джапаридзе главный инженер.— Сегодня ваш день, вам и петь. А вы носы повесили. Хватит кукситься, подпевайте, ну же! — Андро прекрасно знал причину их размолвки, но не подавал виду.
Галине Аркадьевне явно было не до песен, но она все же стала подпевать вполголоса. Зато Важа и бровью не повел.
Моя любимая ода Украшает мой обновленный край, Солнце войдет в наш дом, Приоткрыв широкую дверь.
— Ты, случаем, не знаешь, кто написал эту песню, Уча? — как только закончили петь, спросил Андро Гангия.
— Знаю, как же, это стихи Александре Саджая. Вы разве не слышали?
— Песню, как видишь, я знаю, а вот кто автор, не помнил. Отличные слова: «Солнце войдет в наш дом, приоткрыв широкую дверь». Нет таких дверей в хижинах и отродясь не было. И солнцу в хижину было не войти. А вот народ уже построил просторные дома с широкими дверями, он видит новую землю и новое солнце. Так тому и быть, Уча. Давай начнем сначала. Идет? Впрочем, нет, лучше пока закончить.
Уча продолжил, Гангия и Галина Аркадьевна подхватили песню. Серова пела приглушенным голосом, сдерживая слезы и стараясь, чтобы Андро и Уча не заметили ее состояния.
Сверкают золотые лимоны,
Наш сад и наш лужок.
Приходи ко мне, любимая,
Будем вместе слушать шелест листьев.
Важа Джапаридзе упорно смотрел на дорогу. Вновь потянулись с моря тяжелые тучи, задул сильный низовой ветер, все вокруг погрузилось во мрак. Вновь яркая молния вспорола небо и грохнул гром.
Серова вскрикнула и прикрыла лицо руками.
— Боже мой, я, кажется, ослепла.
Песня оборвалась. Гангия и Уча встревоженно повернулись к Серовой. Важа даже не шелохнулся.
— Не волнуйтесь, Галина Аркадьевна, молнии не по силам ваши глаза,— успокоил ее Андро.— А погода испортилась не на шутку. В горах ливень. Смотрите, эшелоны туч, волна за волной, несутся в вышине. Настоящая армия, да и только. Предпринимают, выражаясь языком военных, атаку на Рионское ущелье. Как ты считаешь, Уча?
— Похоже на то, товарищ Андро, как обычно, прямиком на ущелье.
— Почему же на Рионское и почему «как обычно», Андрей Николаевич?
— Вы недавно здесь живете, Галина Аркадьевна,— начал Андро.— А вот мы с Учей здесь родились и выросли. По многолетним наблюдениям знаем, что обычный маршрут туч именно на Рионское ущелье. Сколько таких армий прошло над нашими головами, не счесть. И кто знает, сколько раз потоп угрожал Поти. А кто сочтет, сколько раз уносил Риони наши жизни?
— Но ведь и мы не готовы к встрече с Риони, Андрей Николаевич,— взволновалась Серова.
— К этому не так просто подготовиться. Не следовало нам набрасываться на всю Колхиду сразу. Я вот не переставая, словно дятел, долблю об этом всем, но толку-то что. Иные даже слышать об этом не желают и норовят заткнуть чем-нибудь уши.
Важа Джапаридзе вновь ухватился за спасительные папиросы. Чиркнув спичкой, он попытался закурить, но огонек погас. Среди этих «иных» он был одним из первых.
— Не стоит волноваться, Галина Аркадьевна. Берите пример с начальника строительства вашего участка. Видите, он и в ус себе не дует.
Важа Джапаридзе не стал больше зажигать спички. Смяв папиросу в кулаке, он сунул ее в карман. Важа едва сдерживался, чтобы не нагрубить главному инженеру, которого он любил словно старшего брата и высоко ценил его блестящий талант инженера-мелиоратора.
— Вы только взгляните, как он невозмутимо сидит себе и помалкивает,—полушутливо продолжал Андро.
Перенасыщенные свинцовой влагой тучи еще ниже опустились к земле. Стало так темно, что Андро включил тусклые, маломощные фары «эмки».
— Вот-вот брюхо лопнет, а ни капли еще не проронили. Чуть ли не все море заглотали и теперь низвергнут его где-нибудь в горах.
— И все это опять вернется в море,— задумчиво сказал Уча.
— Но ведь Риони все дамбы смоет,— заволновалась Серова.
— Вполне возможно.
— Так, может, вернемся?
— А свадьба? А совещание? — вопросами на вопрос ответил Гангия.— Мы из Поти позвоним на массивы. Но как это поможет делу? Ведь воду вспять не повернуть, а свадьбу и совещание отложить мы не можем. Русудан и Петре, наверное, заждались нас. Да и гости уже собрались, не иначе. Вот только как вы в таком платье в загс пойдете, Галина Аркадьевна?
Важа Джапаридзе сидел и молчал, словно его совершенно не касались слова Андро, словно не он еще каких-нибудь два часа тому назад нетерпеливо и радостно стремился в загс. Андро прекрасно понимал, почему так резко изменилось вдруг настроение Важи и что повинен в этом в первую очередь именно он, Андро. Ему всегда был по душе твердый, непоколебимый характер Важи, нравилось и то, что Важа упорно и беззаветно отстаивает свою точку зрения. Он мог заблуждаться, но никогда не изменял 'истине, не шел на поводу у своих страстей и искренне раскаивался в своих ошибках.
— Но ведь начальники строительства массивов тоже будут на совещании. Что же будет делаться на местах, Андрей Николаевич? — не скрывала своей тревоги Серова.
— Конечно, будут,— спокойно отозвался главный инженер.— Ни свадьбы, ни совещания мы откладывать не можем,— повторил он.— Начальники массивов, как и мы, не могут укротить воду. Основные события развернутся в Поти. Вот там мы и предпримем все необходимое, если дождь в горах не перестанет.
Машина, переваливаясь и подпрыгивая на ухабах, со скрежетом и грохотом неслась по дороге. Уче казалось, что она не выдержит этой гонки и вот-вот развалится на части. «Эмку» списали еще два года назад, но новую машину управлению не
присылали. Поэтому Андро собственноручно ремонтировал, латал и перекрашивал машину, всеми силами стараясь продлить ее существование.
Галина Аркадьевна и Важа Джапаридзе, судорожно вцепившись руками в спинку переднего сиденья, безуспешно старались удержаться на месте. Но их то и дело подбрасывало на ухабах, и они волей-неволей сталкивались друг с другом. Серова для виду выражала недовольство, хотя, если говорить по-честному, в глубине души ей очень хотелось прижаться к Важе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51