Если бы удалось поговорить с командующим, то возможно это бы и возымело действие. Но он был в море и господа каперанги демонстративно игнорировали какого-то штабс-ротмистра. В один прекрасный момент мне это просто надоело, и я прекратил биться головой о стену. В конце концов, меня прислали обеспечить безопасность "Косатки" и "Енисея", а не вообще всех кораблей в Порт-Артуре, которые от моей помощи демонстративно отказываются. И я стал заниматься только "Енисеем", поскольку "Косатка" тоже была в море. К чему это привело — Вы сами видели. А когда эскадра вернулась в Порт-Артур, и Степан Осипович узнал обо всем, то предложил мне создать и возглавить контрразведку флота. Сказал, что другой достойной кандидатуры вокруг себя не наблюдает. А если кому-то из господ флотских офицеров это не нравится, то это исключительно их проблемы. Могут подать рапорт о переводе на берег. Вот с тех пор и грызу гранит морских наук. Надо хорошо разбираться в том, что охраняешь.
— Согласен. А кто же пойманный террорист?
— Мастеровой, прибыл из Петербурга. Из подпольной террористической организации эсеров. Фанатик, искренне верящий в то, что способствуя поражению России в этой войне, действует на благо русского народа. Дескать, это поможет делу революции. С такими разговаривать бесполезно. Они готовы умереть за идею.
— Увы… Но что Вы можете предложить?
— Михаил Рудольфович, я понимаю, Вы доверяете своей команде и готовы поручиться за каждого. Но все же, наблюдайте. Вдруг заметите что-то странное, выбивающееся из привычной картины. И еще мне непонятен сам факт попытки диверсии на "Енисее". Допустим, даже взорвали бы они его. Это не броненосец, играющий большую роль в войне на море. И даже не крейсер. Всего лишь минный транспорт без мин, от потери которого боеспособность флота особо не пострадает. Да, нанесли бы ущерб причальной стенке и ближайшим портовым сооружениям. Если бы "Косатка" рядом стояла, тоже могла бы пострадать. Но в данный момент? Не понимаю, зачем им это? Ведь вполне могли выбрать другой объект для диверсии, имеющий гораздо большую ценность.
— А сам он что говорит?
— Плюется и говорит, что я царский сатрап. И дело революции все равно восторжествует. Фанатик, одним словом.
— А я, кажется, знаю, в чем дело, Алексей Петрович.
— Ну?! И в чем же?
— С момента прихода "Косатки" меры безопасности будут резко усилены. Так?
— Так.
— И пронести бомбу станет намного сложнее. "Косатка" стоит рядом с "Енисеем". Сколько мин Шварцкопфа на него погружено?
— Сорок штук. Еще тридцать пять штук — на береговом складе в военном порту.
— И если эти сорок штук рванут, то "Енисей" разнесет на куски. А заодно достанется и стоящей рядом "Косатке". Эта бомба должна была ждать нашего возвращения. Никто ее сразу взрывать не собирался. Ищите сообщника среди тех, кто имеет постоянный допуск на "Енисей". Без него будет трудно привести бомбу в действие в нужный момент. Ведь мастеровых могут неожиданно перебросить на другой участок работы. И мины Шварцкопфа тоже надо убрать с "Енисея" от греха подальше. То есть — на берег, подальше от обоих кораблей. Привозить на причал только перед выходом в море и небольшими партиями по две — три штуки. После погрузки на борт "Косатки" привозить следующую партию. Надо максимально затруднить работу террористам.
— Ну, Михаил Рудольфович… Век живи, век учись. Я о такой возможности даже не подумал. Но не самоубийца же этот сообщник?
— Если бомба после приведения в действие сработает через достаточно большой, причем точно определенный промежуток времени, то он сможет заранее удалиться на безопасное расстояние. Та бомба, которую нашли, имела часовой механизм?
— Да, имела…
— Вот и ответ на вопрос. Тот, которого Вы задержали, это обычный курьер, который должен был только доставить бомбу на борт. А террорист находится где-то здесь. Причем, не обязательно он из команды "Енисея". Это может быть любой, который имеет допуск на него. Мастеровые, офицеры штаба, заводская администрация, да мало ли кто.
— Ох, Михаил Рудольфович!!! Это сколько же людей надо проверить?!
— Кроме команды "Енисея", из посторонних начните с тех, кто в этот день должен был прибыть на "Енисей". Причем не только тех, кто фактически прибыл, но также и тех, кто собирался, но по каким-то причинам не прибыл. Это резко сузит круг поиска.
— М-м-да… Михаил Рудольфович, из Вас бы хороший жандарм получился. Но кто же тогда японцев на море бить будет?
— Так вот и давайте работать совместно, Алексей Петрович, помогая друг другу. Я буду японцев на море бить, а Вы их пособников здесь. Если нужна какая помощь в техническом плане, всегда обращайтесь. Чем сможем, поможем. Одно дело делаем.
— Были бы все командиры кораблей такие, как Вы, Михаил Рудольфович, насколько бы наша работа упростилась. Увы, многие этого не понимают. На них жандармский мундир действует хуже, чем красная тряпка на быка.
— Ничего, думаю, скоро и остальные поймут необходимость мер по обеспечению безопасности. Особенно, если это даст наглядные результаты. Ведь господа террористы не остановятся.
— Увы, я в этом уверен…
Поговорив еще с полчаса и решив ряд вопросов технического характера, Черемисов ушел, пожелав спокойной ночи. Если вдруг понадобится, то его всегда можно найти. Он уже окончательно перебрался жить на "Енисей", чтобы быть поближе к месту службы. Полученная информация Михаила не обрадовала. В ту, прошлую войну, товарищи-революционеры не заходили так далеко. Теперь все изменилось. А не получится ли так, что его вмешательство в ход истории вызовет еще более сильный общественный взрыв, причем гораздо раньше? Но с другой стороны, если ничего не делать, то все пойдет, как уже было. Остается надеяться, что императору и тем, кто искренне хочет ему помочь, радея о благе империи, удастся преодолеть кризисную ситуацию без взрыва, именуемого революцией. Ведь далеко не весь народ России состоит из революционеров. Их всего лишь небольшая кучка, которая, тем не менее, сумела задурить головы очень многим. И чем скорее их выведут на чистую воду, показав всем, что их конечная цель — не благо народа, а захват власти со сменой одной аристократии на другую, тем лучше. Это же подумать только — Лейба Бронштейн, связанный с американскими банкирами, и превратившийся в Льва Троцкого — борец за свободу и счастье русского народа! И сколько таких "бронштейнов-троцких" грезят о приходе к власти? Михаил прекрасно помнил события гражданской войны и хорошо знал, как повели себя эти "представители трудового народа", захватив власть. Произошла просто смена аристократии. На место князей и графов пришли "троцкие" разных калибров, только и всего. И он приложит все силы, чтобы эти "троцкие" так и остались кучкой заговорщиков, жирующих за границей на партийные средства. И если дела у них пойдут неблестяще, то поток этих средств резко уменьшится. На одних "эксах", как они называют разбойные нападения с целью грабежа, они далеко не уедут. А иностранные разведки и банкиры не будут до бесконечности вкладывать деньги в то, от чего нет никакого толку. Хорошо, что удалось наладить контакт с корпусом жандармов в лице Черемисова. Человек он неординарный и на своем месте. То, что еще не знает некоторых нюансов, необходимых в борьбе с диверсантами, так их еще никто не знает. Не показывали еще товарищи-эсеры свое истинное лицо так открыто. Интересно, до восстания на кораблях, как в Севастополе и Владивостоке, не дойдет? Но это вряд ли. После того, как все узнали истинных виновников взрывов на "Цесаревиче" и "Ретвизане", рассчитывать им на успех трудно. Во всяком случае, в Порт-Артуре. А он, по мере возможности, будет помогать Черемисову, подсказывая наиболее вероятные направления поисков. Конечно, жандарм очень удивился такому образу мышления морского офицера. Не будешь же ему говорить, что периодическое общение с гестапо развивает мышление в этом направлении очень сильно, вырабатывая настоящий профессионализм в области безопасности. Как доверенного тебе корабля, так и своей собственной…
Последующие дни прошли относительно спокойно. Вскоре пришел приказ о присвоении Михаилу чина капитана первого ранга и целого потока наград — ордена Святого Георгия третьей степени, Золотого оружия, монаршего благоволения и звания флигель-адъютанта. Император держал слово. Были повышены в чине также старший офицер, и старший механик. Весь остальной экипаж Михаил представил к наградам, но бюрократия есть бюрократия. На прохождение бумаг требовалось время. Макаров выздоравливал на "Петропавловске" и без нужды Михаила не вызывал. Все остальное начальство вообще обходило "Косатку" стороной, да и "Енисей" заодно, зная об их особом статусе и не желая нарваться на неприятности, чему экипаж "Енисея" был только рад. Уцелевшие диверсанты притихли и новых попыток диверсий не предпринимали. Пока старший офицер со старшим механиком занимались текущим техобслуживанием лодки после похода, Михаил пропадал на "Енисее" и в мастерских, доводя до ума новые мины вместе со Степановым и Налетовым. Конструкция мины резко отличалась от ее "рогатых" коллег. Загрузить "рогатую" мину в трубу торпедного аппарата проблематично. Тем более, надо придать ей цилиндрическую форму для размещения более-менее приемлемого количества взрывчатки и обеспечения необходимой плавучести. А что делать с якорем, который должен лежать на грунте и удерживать мину в одном положении? Поэтому, Степанов и Налетов пошли по пути нестандартного решения проблемы. Отказались от взрывателя, применяемого на "рогатых" минах и основанного на подаче электрического сигнала при разрушении одного из "рогов" от удара о корпус судна. Вместо этого разработали интересную электро-механическую конструкцию, находящуюся внутри корпуса мины и срабатывающую по типу инерционного ударника. При слабых воздействиях на мину ничего не произойдет. Но при ударе корпуса судна о мину, ударник срывается с боевого взвода и приведет взрыватель в действие. В лабораторных условиях все работало прекрасно. Оставалось проверить мины в боевых условиях. Внешне они напоминали укороченные торпеды без рулей и винтов, якорь был фактически продолжением корпуса мины. После выхода из аппарата они разделялись, якорь ложился на грунт, а мина всплывала, принимая вертикальное положение и приходя через некоторое время в боевое состояние. Причем, специальная конструкция якорной лебедки позволяла заранее точно установить заданную глубину установки мины, даже при довольно приблизительной информации о глубине места. Вес заряда составлял шестьдесят килограммов, что соответствовало весу заряда торпед Уайтхеда. И по силе взрыва будет практически невозможно определить, что же именно взорвалось — мина, или торпеда. Одновременно Михаил подбросил обоим изобретателям идею создания донной мины с неконтактным магнитным взрывателем. Ведь в якорной мине заряд большой мощности не разместишь из-за необходимости обеспечения плавучести всей конструкции. В донную же мину, имеющую приблизительно те же размеры, взрывчатки можно запихнуть в несколько раз больше. Поначалу предложение Михаила вызвало немую сцену. Но очень скоро она переросла в бурную дискуссию, основной темой которой было — как именно это сделать. Сама мина — никаких проблем. Тот же цилиндрический корпус без якоря, который можно до отказа заполнить взрывчаткой, придав отрицательную плавучесть. Проблема в том, чтобы эта мина ахнула именно в тот момент, когда цель будет проходить над ней. Продумать также вопрос об обеспечении неизвлекаемости мины. Чтобы она гарантированно взрывалась при попытке подъема на поверхность. Предложив примерную схему неконтактного магнитного взрывателя, Михаил направил бурную изобретательскую деятельность Степанова и Налетова в нужном направлении. Пускай поломают головы. Может, что-то стоящее придумают. И если взрыватель будет иметь приемлемые размеры, то его вполне можно попробовать установить и на торпедах. И тогда боевые возможности лодки резко возрастут. Появится возможность стрелять на острых курсовых углах цели, при любом угле встречи торпеды с целью. Озвучив эту возможность модернизации торпед, Михаил добился очередной немой сцены с последующей бурной дискуссией. Решив, что пока новаторских идей хватит, оставил обоих изобретателей обдумывать услышанное, а сам переключился на обдумывание совсем другого проекта. Надо тщательно разработать эффективную тактику противодействия Ройял Нэви. Но такую, чтобы англичане при всем желании не смогли обвинить Россию в чем-то конкретном. Так, лишь одни слухи и домыслы. А слухи — они слухи и есть. Как слухи о неизвестной подводной лодке, утопившей "Астарту", например…
Глава 7. Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку
Паровой катер описал дугу и подошел к борту "Аскольда", качнувшись на волне, и вскоре Михаил оказался на палубе флагмана отряда крейсеров. Передвижение по рейду для него теперь резко упростилось, поскольку Макаров приказал снять с "Цесаревича" и "Ретвизана" все, что уцелело и может быть использовано в дальнейшем. В том числе и катера, один из которых достался "Косатке", а второй — службе контрразведки, то есть Черемисову, для которого до этого необходимость попасть на тот, или иной корабль на рейде, превращалась в проблему. Командиры кораблей не торопились высылать катер за жандармом, находя массу благовидных предлогов. Для Михаила же надо было время от времени решать те, или иные вопросы с начальником штаба Моласом, причем обязательно лично. Посторонние здесь ни к чему. Макарова старался лишний раз не беспокоить, но беспокойный адмирал сам каждый раз звал его к себе, когда он появлялся на "Петропавловске". Едва отряд крейсеров вернулся в Порт-Артур, Михаил решил нанести визит Рейценштейну, чтобы разузнать обстановку в море. Выбраться сразу не получилось, и на "Петропавловске" он Рейценштейна уже не застал. Пришлось нанести визит на "Аскольд".
Рейценштейн ждал Михаила и сразу же усадил за стол, проявив все свое гостеприимство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146