– Да-да, сейчас все сделаю, – закивала Хейд: – А папа был добрым лордом, – продолжала она с уверенностью в голосе. – Люди любили его, и он никогда не был тираном. – Шагнув к столу, она сложила над черепками ладони ковшиком, потом образовала из них фигуру, похожую на арку, и, отступив в сторону, взглянула на Минерву (теперь все горшки были целыми).
– Вот и хорошо, моя фея, – улыбнулась старуха. – Что же касается твоего отца, то следует сказать, что ему все-таки было легче, чем Тристану. Лорду Джеймсу никогда не приходилось иметь дело с Найджелом и приводить в порядок разрушенный замок. Твой отец жил в Сикресте с самого рождения, и люди прекрасно его знали и знали, чего он ожидает от них. Так что очень даже хорошо, что у лорда Тристана твердая рука.
– Не согласна! – заявила Хейд, с грохотом поставив на полку последний из горшков. – И не тебе, Минерва, об этом судить, так что оставь при себе свое мнение.
– Значит, он разгневался на тебя из-за того, что ты с ним не согласилась? – неожиданно спросила Минерва.
– Нет, не поэтому, – пробурчала Хейд, подходя к камину.
– Говори-говори! Признавайся! – строго сказала старуха.
– Ну…. Кажется, я намекнула, что родители Тристана бросили его потому, что не любили. – Сказав эти слова, Хейд невольно поежилась.
Минерва замерла на мгновение. Потом медленно повернулась к девушке и пробормотала:
– Не может быть, чтобы ты сказала такое…
– Конечно, я выразилась не совсем так, но он…
– И она еще удивляется, что он рассердился, – перебила Минерва, возводя глаза к потолку. – Боги мои! И надо же, чтобы такие ужасные слова исходили от столь милой и благонравной девицы! О, святая Корра! Да если бы ты сказала такое кому-нибудь другому, то едва ли сохранила бы все зубы в целости.
– Минерва, ты что, принимаешь его сторону, а не мою?! – закричала Хейд.
Минерва тяжело вздохнула.
– Слушай меня внимательно, моя фея. Я не принимаю чью-либо сторону. Вы оба были не правы, но с твоих уст обидные слова слетают слишком уж легко, И запомни: что бы ни говорил лорд Тристан, все это ложь, исходящая от Найджела или Эллоры. Его нельзя винить за то, что он поверил их лжи. Подумай еще вот о чем, моя фея… Ведь Тристан не знал любви и ласки с самого детства. И он постоянно сражался то на одной войне, то на другой, чтобы чего-нибудь добиться в жизни. И вот теперь этот человек обручен с женщиной, которую не желает, а та, которую он желает, говорит ему, что он не достоин любви. Тебе должно быть стыдно, Хейд.
Девушка густо покраснела и опустила глаза: ей действительно стало ужасно стыдно. Немного помолчав, она пробормотала:
– Да, конечно, мне не следовало так говорить. Но очень уж я разозлилась…
– Понимаю, что разозлилась, – отозвалась Минерва. – Я прекрасно знаю твой нрав. – Но если у тебя снова возникнет потребность наброситься на лорда Тристана, то тебе не стоит торопиться. Лучше подумай немножко и попытайся представить, как он может воспринять твои слова.
– Но я не желаю жить с мужчиной, который пускает в ход кулаки, – сказала Хейд, насупившись. – Я так жить не буду.
– Конечно, не будешь, – согласилась Минерва. – Но ведь лорд Тристан все-таки не ударил тебя. И я уверена: он сейчас очень сожалеет, что погорячился. Ручаюсь, он скорее отрубит себе руку, чем ударит тебя. Да-да, не ударит, сколько бы ты ни наговорила своим дерзким язычком, – добавила Минерва с усмешкой.
– В этом нет ничего смешного. – Хейд с вздохом покачала головой. – И почему же он меня не ударит? Ведь если он подумал об этом раз, то кто может поручиться, что такого никогда не произойдет? А я не хочу рисковать, какие бы сны мне ни снились и как бы ни легли камни.
– У тебя камни всегда ложатся замечательно, моя фея. – Минерва ласково улыбнулась ей. – Так что ты ничем не рискуешь.
Глава 16
Лорд Найджел с вздохом удовлетворения откинулся на подушки и похлопал по ягодицам обнаженную молодую служанку, лежавшую в его постели. Та поморщилась и, Поднявшись с кровати, принялась собирать свою одежду, разбросанную по полу. Затем, с ненавистью поглядывая на лорда, стала одеваться.
После отъезда жены Найджел дал себе волю и теперь пользовался всеми молодыми женщинами, жившими в главной башне замка. Пока леди была дома, он мог встречаться с женщинами только тайком, а сейчас делал это открыто и в любое время. И ни одна женщина в замке не могла считать, что находится в безопасности.
– Ты просто восхитительна, – сказал Найджел с ухмылкой. – Приходи ко мне снова сегодня вечером. И приводи какую-нибудь подругу.
Служанка в раздражении передернула плечами, что вызвало у Найджел а веселый смех.
– Милая, будь теперь умницей… – Он улыбнулся, и его брови многозначительно задвигались. – Хотя, с другой стороны… Знаешь, если мне придется тебя искать, то это только добавит веселья.
Найджел протянул свою жилистую руку к кувшину с вином, стоявшему у кровати. Сделав из кувшина глоток, воскликнул:
– Я очень ценю целомудрие!
Служанка вышла из комнаты, и дверь за ней с грохотом захлопнулась. Найджел снова рассмеялся, затем опять приложился к кувшину. Сделав несколько больших глотков, он утер губы тыльной стороной ладони и, поднявшись с кровати, прошествовал в угол к ночному сосуду, чтобы облегчиться.
Уже одеваясь, он вспомнил о Хейд и, нахмурившись, проворчал:
– Теперь-то она, наверное, поняла, что сглупила. Да, очень сглупила…
Хейд ушла из Сикреста с этим бастардом Д'Аржаном два дня назад, и, конечно же, она уже увидела кузнеца Дональда и поняла, какую ужасную ошибку совершила. Так что теперь можно было надеяться, что она наконец-то одумается и пожелает вернуться в Сикрест. В конце концов, выбор у нее невелик: предать сестру – или оказаться в постели с красивым лордом и занять прежнее положение в Сикресте.
Что же касается бастарда, то ничего у него не получится, пусть даже он и отправил в Лондон своих гонцов с просьбой отменить королевский декрет. Нет, Вильгельм не уступит, и Д'Аржану придется жениться на Солейберт. Весть о гонцах к королю привез Дональд, а он, в свою очередь, получил эти сведения от Хейд, так что очень может быть, что она готова выполнять его, Найджела, указания. И теперь, чтобы заполучить Гринли, остается лишь каким-то образом избавиться от Д'Аржана.
Тут со стороны замковых ворот послышался какой-то шум, и Найджел насторожился. «А может, это Хейд уже явилась? – промелькнуло у него в голове. – Да, наверное, она раскаялась, образумилась – и как раз сейчас въезжает в ворота Сикреста».
Найджел поспешил привести себя в порядок и, оставив на столе кувшин с вином, покинул спальню и направился к лестнице.
Скрываясь за старым раскидистым деревом, Дональд наблюдал за воротами замка. Когда же последний из воинов Гринли исчез за стенами Сикреста, он понял, что настало его время.
Выбравшись из своего укрытия, Дональд стал осторожно пробираться вдоль стены, затем повернул в сторону деревни. Обрубок правой руки по-прежнему болел, но он старался не замечать боли. «Главное, чтобы никто меня сейчас не заметил», – говорил себе Дональд.
Миновав несколько хозяйственных построек, Дональд подобрался, наконец, к замковой кухне. Остановившись у стены, он несколько раз осмотрелся, затем пробрался в кухню. И тотчас же услышал гневные голоса, среди которых выделялся голое лорда Найджела.
Спрятавшись за бочонками с вином, Дональд стал прислушиваться, пытаясь определить, где именно находится Найджел. Но это было не так-то просто, и он, выглядывая из-за винных бочонков, поворачивался то в одну, то в другую сторону.
Почувствовав легкое прикосновение к шее, Дональд резко развернулся и, ударившись головой о полку, едва удержался от крика, зажав рот ладонью. Осмотревшись, никого не заметил, Да, рядом с ним совершенно никого не было, и, стало быть, он напрасно испугался.
И тут он вдруг заметил шаль и передник, висевшие на крючке. Должно быть, их оставила какая-нибудь служанка, и он, Дональд, случайно задел шеей шаль, когда крутил головой.
Сорвав с крючка женские тряпки, Дональд бросил их на пол и принялся в ярости топтать. Потом вдруг замер и расплылся в улыбке: ему в голову пришла прекрасная мысль.
Наклонившись, Дональд поднял с пола передник и шаль. Встряхнув их, набросил шаль на голову, затем надел передник.
– Что тебе надо?! Зачем ты явился? – вопил Найджел, напоминавший и голосом, и видом разъяренного петуха (сходство было очевидным).
Баррет же, стоявший перед хозяином Сикреста, был невозмутим. Шериф снисходительно взирал на лорда и едва заметно усмехался.
– Ты не заберешь отсюда ничего и никого! У Д'Аржана уже была возможность забрать все, что он хотел! – Найджел утер пот со лба и, шумно выдохнув, снова заорал: – А если он не смог сберечь свое достояние, то это не моя вина! Тебе здесь нечего делать! Я ничего не отдам! Убирайся отсюда немедленно!
– Успокойся, милорд, – проговорил Баррет. – Помолчи. – Он вытащил из-за пояса пергамент с распоряжением Тристана и бросил листок на стол. – Вот, взгляни. И можешь не беспокоиться, мы больше не вернемся. Те, кто не уйдет с нами сегодня, навсегда останутся здесь.
– Ты редкостный болван, Баррет, вот ты кто. – Найджел приблизился к шерифу. – Если бы у тебя были хоть какие-нибудь мозги, ты бы понял: никто, ни один человек не покинет Сикрест! – Найджел яростно рубанул рукой по воздуху и еще громче завопил: – Никто, никто, никто! Теперь, наконец, понял?..
И ни один из тех, кто находился сейчас в зале, не обращал внимания на старуху, ковылявшую в сторону лестницы. Некоторые из воинов заметили ее, но тут же, поморщившись, отвернулись. Баррет же с отвращением взглянул на нее и зажал пальцами нос – от старой ведьмы исходила ужасная вонь. А старуха, миновав зал, исчезла на лестнице.
– Так ты понял, понял, понял?! – кричал Найджел.
– Твои вопли, милорд, меня нисколько не трогают, – заявил Баррет. – Я выполню указания моего господина, а тебе советую не забывать: лорд Тристан хочет забрать только то, что даровал ему сам король Вильгельм.
– Замолчи, невежественный болван, – с презрением процедил Найджел. – Ничего ты не возьмешь, потому что мое слово в этом замке – закон.
Баррет с невозмутимым видом пожал плечами.
– Может, для кого-то и закон, но не для меня, Найджел. А если станешь вмешиваться в дела моего господина… – Баррет ухмыльнулся. – Если станешь вмешиваться, я сам тебя зарублю, так и знай.
При этих словах шерифа Найджел отошел от него на безопасное расстояние, потом проворчал:
– Вилланы никуда отсюда не уйдут, потому что не захотят, понятно? Попытайся их увести. Уверен, что не сможешь.
Собрав своих воинов, Баррет вышел из зала, а Найджел вслед ему прокричал:
– Вильгельм еще полюбуется, как тебя повесят! Тристану же отрубят голову! Попомни мои слова!
Но ни Баррет, ни его люди не обратили внимания на эту угрозу. Они пересекли двор и направились в сторону деревни, где на лужайке уже собирались вилланы; причем некоторые из них грузили на повозки свои вещи.
Лорд Найджел вышел на середину двора и завопил:
– Эй, люди!.. Вам незачем уходить! Не бойтесь Молота Вильгельма, здесь он вас не тронет! Здесь вы под моей защитой!
Некоторые из женщин повернулись к Найджелу, прислушиваясь к его крикам, а затем попытались увести своих детей. Но воины Баррета стали отгонять их от матерей и усаживать в отдельную повозку. Женщины снова повернулись к лорду; казалось, они ждали, что их господин вмешается. Но Найджел по-прежнему стоял на безопасном расстоянии от Баррета, и матери одна за другой начали забираться в повозку с детьми. И даже молоденькая служанка, недавно покинувшая постель Найджела, вскарабкалась в туже повозку. Оправляя юбки, она бросила на него презрительный взгляд.
– Я убью его, – пробормотал Найджел. Вернувшись в зал, он захлопнул за собой дверь.
Какое-то время лорд Найджел в ярости метался по залу, проклиная Тристана и топая ногами. Даже на кухню забегал в поисках слуг, на которых мог бы выместить свою злобу. Но внизу никого не было; все слуги сбежали при первых же признаках хозяйского гнева, а те из них, кто был из Гринли, уже собирались в дорогу.
В конце концов, так никого и, не обнаружив, Найджел в поисках жертвы поднялся наверх. Увидев мерцание света, исходившее из его покоев, он остановился и пробормотал себе под нос:
– Дверь в спальню открыта… Значит, там кто-то есть. Наверное, зашла какая-нибудь служанка.
Приблизившись к открытой двери, Найджел заорал:
– Мне плевать, кто ты, но советую тебе сейчас же сбросить одежду!
Переступив порог, он замер в изумлении. У стола стояла старуха с кувшином вина в руке – с тем самым кувшином, из которого он недавно пил.
Сжав кулаки, Найджел крикнул:
– Эй, старая ведьма! Ты что тут делаешь?!
Тут старуха повернулась к нему, и Найджел, узнав кузнеца Дональда, вскрикнул в изумлении. А потом поморщился и зажал пальцами нос – от кузнеца исходила ужасающая вонь.
– Что ты делаешь в моей спальне? И как ты оказался в Сикресте?
– Славная леди Эллора освободила меня, – ответил Дональд. Он сделал Добрый глоток вина из кувшина и шумно рыгнул.
– Что ж, очень хорошо, что освободила, – пробормотал Найджел и на мгновение прикрыл глаза; он вдруг почувствовал, что его мутит от этой чудовищной вони.
– Значит, вы рады меня видеть? – Дональд ухмыльнулся и снова приложился к кувшину.
– Но тебе следовало остаться в Гринли и ждать известий от леди Хейд, – проворчал Найджел. – Почему же ты вернулся?
– Почему вернулся? – переспросил Дональд с отвратительной гримасой. – Неужто не понимаете? Как бы я мог защитить себя с вот этим? – Он показал Найджелу обрубок руки, перевязанный грязными тряпками. – Вот почему. Неужто не заметили?
– Что случилось? – прохрипел Найджел; ему казалось, что он задыхается от вони.
– О, сейчас узнаете, – хмыкнул кузнец. – Потерпите, милорд, и я все вам сейчас расскажу.
– Но я послал тебя туда, чтобы ты убил лорда Тристана, – перебил Найджел. – Но теперь ясно, что тебе это не удалось. Почему?
– Почему?! – в ярости заорал Дональд. Он сделал шаг к Найджелу. – Да потому что мне отрубили руку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33