Они последовали за ним, ни о чем не спрашивая, пока не оказались глубоко в подлеске, где Джилл пригнулся к земле у огромного ствола упавшего дерева. И покуда он изо всех сил пытался сосредоточиться на этой антенне, приказать устройству «умолкнуть», его сбитые с толку коллеги тоже присели за замшелым стволом там, где тот врос в землю. Затем Джиллу удалось добиться успеха, или же антенна сама испустила дух и лежала у него на ладони уже бездействующей. Он лишь едва-едва успел.
— Что случилось? — захотел узнать Тарнболл.
Джилл прижал палец к губам, делая знак: «Ни звука! Что-то происходит».
Со стороны поляны донеслось громыхание, и земля затряслась у них под пятками. Они пригнулись еще ниже и, прищурясь, выглядывали из-за шершавого изгиба своего покрытого корой барьера. Люди увидели смерч, промчавшийся по периметру заслоняемой теперь деревьями поляны. Затем внезапно ветер прекратился... и массивной плиты стало не видно, она, казалось, просто исчезла, — Поглядите! — прошипел Джилл. И не успел он договорить, как громыхание раздалось вновь, а земля опять затряслась, взметнулись гейзеры из почвы, листьев и прутьев, взлетая высоко в воздух. И когда пыль улеглась, огромная плита вернулась на место, и возникли два серо-голубых, покрытых хитиновой броней конструкции скорпионов!
Джиллу не пришлось больше ни о чем предупреждать, не требовалось открывать рот. Все семеро, как один, затаили дыхание; даже Барни, которого крепко держал Кину Сун, перестал вилять хвостом.
Скорпионы просканировали район в непосредственной близости от поляны, они оба бегали неширокими кругами, устремив хвосты с жалами вперед и вверх. На какой-то миг они заколебались... а затем без дальнейших задержек двинулись через лес к утесам прямым, как стрела, маршрутом, который, как полагал Джилл, приведет их к поломанному коллеге.
И когда доносившиеся из подлеска звуки стихли, семерка выбралась из-за ствола и вернулась на поляну.
Теперь уже откладывать отбытие стало нельзя.
— Бросать тебе, Джордж, — решил Джилл. — Эти конструкции пробудут там недолго и вскоре вернутся. Если они только для уборки, то могут не заинтересоваться нами — пока. Но после завершения они определенно заинтересуются.
Уэйт посмотрел на него потом на большое кольцо, расположенное слегка не по центру плиты. Возможно, он пытался тянуть время. Во всяком случае, он провел языком по губам и сказал:
— Будь я проклят, если помню, что видел это кольцо, когда мы были здесь прошлой ночью.
— Оно находилось под простыней, — напомнила ему Миранда.
— И где же теперь, черт возьми, та простыня? — нервничал Уэйт. — И где останки тех... тех проклятых тварей, которых мы сожгли?
— Убраны, — уведомил его Джилл. — Весь оставшийся с прошлой ночи мусор удалили обратно в синтезатор.
А Джек Тарнболл спросил:
— Зачем тянешь время, Джордж? Чем скорее мы уберемся отсюда, тем скорее сможем заняться... тем, ради чего и отправились сюда.
Уэйт кивнул, прикусив губу:
— Понимаете, — сказал он, — настоящий-то кошмар у меня когда-либо был только один — и я теперь справился с ним. Мне просто не нравится мысль, что этот гребаный Дом Дверей может снова вернуть мне его.
— Твою опухоль? — догадался Джилл, и Уэйт кивнул.
Джилл покачал головой.
— Не вижу, каким образом опухоль может угрожать всем нам. Да и, в любом случае, насколько я понимаю, одна из функций синтезатора исцелять все живое, а не инфицировать людей.
Но прежде чем Уэйт смог ответить, если он собирался отвечать, Джилл что-то почувствовал. Нет, он что-то ощутил. Силу, излучаемую из сумки-баула у него на плече. Длилось излучение всего миг — гудение, вибрация, последнее спазматическое трепыхание крылышек умирающего шмеля. Но там, в лесу, в тот же миг стихли звуки удаляющихся конструкций... а в следующий возобновились, двигаясь в обратную сторону! И Джилл скомандовал:
— Джордж, время вышло, — бросил он, тогда как семеро скопились у большой каменной плиты. — Подуй-ка на эти кости, и бросай их.
— О, дерьмо! — выругался побелевший Уэйт. Теперь уже время вышло, и он быстро нагнулся над плитой, поднял железное кольцо и уронил его...
Глава тридцать третья
Деревья и кусты вокруг поляны накренились внутрь, всасывались внутрь, осыпаясь множеством листьев и прутьев, когда из ниоткуда возник второй вихрь и закружил по периметру против часовой стрелки. В этом безумном хороводе летели удушающая пыль и мертвая лесная мелочь. Семеро почувствовали, как дыхание буквально высасывается у них из легких; они накренились над огромной плитой, вцепившись друг другу в запястья. А Барни действительно оторвало от земли, он едва успел хотя бы тявкнуть прежде, чем Тарнболл вскинул руку, схватил его и снова утащил вниз.
Затем земля у них под ногами задрожала, и плита ушла в землю. На самом-то деле опустилась огромная круглая земляная пробка — с плитой в центре. Все выглядело так, словно большущий камень стоял в огромной клети лифта, который теперь ехал вниз. Повсюду поднималась округлая стена сырой земли, и вес семерки упал почти до нуля, когда они стремительно ухнули вниз. Небо над головой уменьшилось до круглой заплаты тусклого света, который быстро посерел и вообще пропал.
А затем спуск быстро прекратился, и вес у них увеличился и возрос еще больше, когда огромный гидравлический таран снова поднял их. Небо вернулось в фокус стена земли устремилась вниз и они подлетели на несколько дюймов, когда движение прекратилось с гейзерным выбросом земли и пыли...
И повсюду вокруг них раскинулся тусклый серый мир. Выпустив друг друга, семеро спутников тоже раскинулись, где стояли, спотыкаясь и падая от резкого удара внезапной остановки.
Споткнулись и упали, — но остались целы и невредимы! Ни синяка, ни шишки — и ни шороха листьев, ни мелодии птичьего пения. Ни чистого солнечного света, ни залитых звездным светом ночных небес, а только грязно-серые сумерки, окутывающие ландшафт, который вонял, дымил и казался гнилым. И не видать никакой плиты или алтаря, а лишь одна и та же монотонная, одноцветная пустынность вокруг.
— Откуда, во имя всех святых, взялась эта треклятая страшная?.. — начал было гадать вслух Джек Тарнболл, но не договорил, когда от стен тумана отразилось эхо его слов. А затем попробовал вновь (но на сей раз — шепотом). — Я хочу сказать, такие миры действительно существуют? Если так, то, слава Богу, что есть Земля! — Прозвучало это так, словно говорил вовсе и не спецагент, такой благоговейный страх и подавленность прорезались в его голосе.
Они поднялись на ноги, погружаясь почти по колени в серый... пух? Именно из этого, казалось, все и состояло — «почва» у них под ногами, пустынный ландшафт, или пухшафт — из пучков и клочков безжизненной серой шерсти, из хлопьевидных высушенных растительных волокон. Словно вспороли миллион диванов или пятьдесят миллионов мягких упаковок почтовых посылок, а их содержимое разбросали по поверхности. На слабых, неравномерно восходящих воздушных потоках колыхались странного вида лоскуты струпьев, словно внизу что-то дышало.
И материал этот внизу явно гнил. Местами встречались воронки, где серое вещество проседало, испуская омерзительно пахнущие дымы. Чуть ли не повсюду, насколько хватало глаз, регион испещрили подобные оспины; и клубящийся туман был на самом деле грядами вонючего дыма, поднимавшегося с почерневших больных участков. И дымы эти оказались едкими, ядовитыми, они язвили ноздри и першили в глубине гортаней.
— Черт! — охнул Фред Стэннерсли. — Да мы можем медленно умереть в этом местечке.
— Или же гораздо быстрей, — поперхнулась Миранда, цепляясь за руку спецагента.
— Спенсер, что же теперь? — глаза у Анжелы слезились, страдая от контакта с едким дрейфующим туманом.
А Кину Сун гадал вслух:
— Кто видеть этот дурной сон?
Доставая из сумки-баула жало, Джилл взглянул на Джорджа Уэйта. Но Уэйт, казалось, пребывал в шоке.
Медленно поворачиваясь кругом, он таращил глаза на окружающие их со всех сторон гниль и смрад, и челюсть у него бессильно отвисла. Джиллу подумалось, что он знает причину: это и в самом деле мир, форму которому придал кошмар Уэйта, хотя, наверное, и не ту форму, которую он ожидал. И Уэйт, и Спенсер Джилл, если уж на то пошло.
— Видит Бог, мы не можем здесь задерживаться, — произнес, задыхаясь, Тарнболл и, найдя платок, прикрыл нос и рот.
Джилл молча согласился, но не стал тратить на ответ ни времени, ни воздуха. Вместо этого он поднял перед собой жало, сосредотачиваясь изо всех сил, и начал сам медленно поворачиваться кругом.
— Лозоходством занимаемся? Воду ищем? — поинтересовался Стэннерсли. Вопрос этот был достаточно невинным, на свой лад юмористическим, несмотря на обстоятельства, но ни в коем случае не саркастическим.
Джилл знал, что именно имел в виду Фред, и проигнорировал вопрос. А Тарнболл отозвался:
— Скорее всего, уж, жизнь ищем. Но пока помолчите и дайте ему сосредоточиться. А тем временем найдите себе что-нибудь, чем можно прикрыть рты и носы. Можно смело предположить, что вдыхать этот дым примерно так же полезно для здоровья, как присосаться к выхлопной трубе!
Джилл что-то ощутил: тяготение у себя в мозгу, подергивание, то же самое не поддающееся определению гудение странного притяжения, которое он почувствовал там, на поляне. И как можно осторожней держа жало-антенну, он провел им плавную дугу, пока не добрался до точки, где притяжение ощущалось сильней всего. А затем сообщил:
— Синтезатор, — задыхаясь, выдавил он из себя. — Или, по крайней мере, что-то, похожее на синтезатор. Во всяком случае, что-то аномальное для этого места... наверное, дверь? — лежит в той стороне. Так что пошли.
Он помог шагать Анжеле, а Тарнболл с Мирандой двинулись сразу же следом за ними. Дымы очень скверно подействовали на всю команду — за исключением, наверное, Барни. Опустив нос к самой земле, он умчался вперед. Его спутники-люди, чувствуя себя столь плохо и беспомощно, не могли этого не заметить, а Джилла осенила простая мысль.
— Пригнитесь, — посоветовал он остальным. — Опустите головы как можно ниже к земле. Похоже, чем выше поднимается эта дрянь, тем гуще становится. Но ближе к земле воздух намного чище. Во всяком случае, так, похоже, думает Барни.
Он был не совсем прав, но люди последовали его совету. Затем впереди заклубилась гряда облаков из того же материала.
— На четвереньках, — задыхаясь, посоветовал, спецагент. — Ползком, если потребуется. Но как бы ни передвигаться, ни в коем случае не останавливайтесь!
Местность шла на подъем, и пух стал куда более рыхлым, колыхаясь у их коленей. Уэйт, шедший в хвосте группы вместе с Кину Суном, постоянно кашлял и давился. Стэннерсли поотстал на полдюжины шагов, чтобы помочь Суну волочь Уэйта вперед и вверх. Оглядываясь назад, Джилл увидел, что они проигрывают битву, но не понял — почему.
«Туман» рассеялся так же внезапно, как и возник; и впереди вырос голый холм из того, что с виду походило на покрытую бороздами почву, а позади от страшных горизонтов накатывалось медленно клубящееся море из того же материала.
— Эти пары, или чего оно там такое, слоистые, — показал дрожащим пальцем на клубы тумана Джилл. — Но здесь, наверху, они, кажется, рассеиваются. Мы сможем действительно дышать.
— Это достаточно верно, — кивнул рослый спецагент. — Но, Спенсер, твоей двери лучше бы тоже быть там, наверху, потому что мы не сможем снова спуститься в эту дрянь.
И словно для того чтобы опровергнуть его, сзади раздался крик. Внизу, в клубящемся тумане, неясные фигуры, казалось, с чем-то боролись.
— Не сможем спуститься обратно? — застонал Джилл. — Ну, похоже, нам все-таки придется это сделать.
Рухнувших на эту упругую, покрытую странными бороздами «почву» Миранду и Анжелу оставили откашливаться и отхаркиваться, успокаивая друг друга, тогда как Джилл с Тарнболлом спустились в зловонные испарения.
И там они обнаружили Суна и Стэннерсли, бьющимися со струпом, который, похоже, атаковал Джорджа Уэйта!
Длинные, похожие на ветви папоротника, лоскутья вещества вырастали у его ног, раздувались, словно какие-то странные грибки, обвивались вокруг его ног, бедер, талии. Трепещущие, покрытые белыми чешуйками усики казались живыми... они и были живыми и шарили вслепую по его лицу, норовя залезть в ноздри, уши и рот. А Джордж тонул: дымящаяся воронка образовалась прямо под ним, его засасывало в хлюпающий центр, который пузырился едкой влагой.
— Что за черт? — Рослый спецагент не мог взять в толк увиденное, но Джилл считал, что ему достаточно хорошо известно, что это за черт.
— Это кошмар, Уэйта, — прокашлял он в тошнотворной вони. — Разве ты не знаешь, что это за грязный материал? Что такое, в самом деле, это место?
Но Тарнболл уже сражался вместе с Суном и Стэннерсли за Джорджа, что, пожалуй, и к лучшему. Потому что если бы Джилл объяснил ему свою теорию... то даже спецагент мог бы испугаться и вернуться на холм в более чистую атмосферу.
Джилл испытывал желание именно так и поступить, как поступило бы большинство людей, но был сильнее своих желаний и знал, что это — Дом Дверей, и что вся группа проходят сейчас испытание, и бедного Уэйта испытывают до предела в его личном кошмаре.
— Оставьте меня! — пронзительно кричал Уэйт. — Убирайтесь! Уходите, пока она и до вас тоже не добралась! Неужели вы не видите, что она живая? Она жила во мне... а теперь живет вне меня. Но она по-прежнему хочет поглотить меня... Боже, о. Боже... она по-прежнему хочет поглотить меня!
Воронка раскрылась шире, и Уэйт снова вскрикнул, соскользнув еще глубже. Стэннерсли и Кину Сун держали его за одну руку, а Джилл с Тарнболлом крепко вцепились в другую. Но Джорджа всасывало с невероятной силой, и мякоть у них под ногами содрогалась, делаясь черной и болезненно желтой по мере того, как расширялась окружность воронки, угрожая засосать и их тоже.
А чувствующие и целеустремленные усики пробились в рот, нос и уши Джорджа... и лицо у него покраснело от крови, хлынувшей их них!
Обессилев от ужаса, четверо спутников отшатнулись от этого невыносимого зрелища и почувствовали, как руки, запястья и пальцы Джорджа выскальзывают из их рук и пальцев, и услышали чавкающие звуки «antant», звуки этой мерзостной земли, которая в буквальном смысле съела их спутника!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65