Более того, он внес в информацию логически непротиворечивые и любопытные уточнения, вполне соответствующие догмам многих мировых религий о посмертной расплате за содеянное при жизни. Одно из уточнений в полном его объеме было развернуто мною выше – тревожная справка о том, что поджидает коммерсантов-спекулянтов за гробовой доской…
Так что до поры до времени давайте выведем обсуждение похожих, судя по всему, на правду речей Высшего Космического Разума за скобки нашего повествования. Мы еще успеем вернуться к ним – в нужном месте.
Сосредоточим внимание на других персонажах контактной драмы. Чем занимаются они?
А тем только и занимаются, что безостановочно гадят вокруг себя. Тем, что смердят и роняют всюду, куда бы ни явились, капли гнилостного своего яда.
С легкой руки оккультистов по страницам статей, книг про аномальные явления бродят из года в год такие термины, как "астральный мир", "тонкий мир", обитающие в том мире "астральные существа", "внечувственные сущности". Допустим, такой мир, параллельный нашему, существует в реальной действительности.
Не знаю, насколько этот "тонкий" – читай: незримый для нас с вами – мир велик. Однако знаю определенно одно: если "тонкий мир" реален (а мы, кажется, сию секунду допустили, что он реален!), то есть в нем своя помойка, причем преогром-нейшая. И тем, кто селится на той помойке, явно не сидится на месте. Злобные маленькие гаденыши из потусторонней клоаки – большие любители путешествий. Отправляясь в странствия по соседнему для них, нашему с вами миру, они проникают в него именно и только как воинственные представители зловонной астральной свалки.
Каждый их мерзкий шаг в нашем мире, любой поступок, всегда отвратительный и гнусный, – это выходки типичнейшей шпаны, наглого и злобного, узколобого хулиганья, наслаждающегося собственной безнаказанностью.
Наводить страх и ужас на обывателей – вот любимое занятие всякой шпаны, не только внечувственной.
Неведомо чьи голоса постоянно запугивают. "Случай Яковлевой": "Устрою я тебе веселенькую жизнь. Грохну и по тебе, и по твоему сынку…" Или – "случай Павловой": "Боишься меня? Вижу, что боишься. И это хорошо, что боишься…"
Невидимки беспрерывно мотают нервы людям. Стрелкова рассказывает с ужасом: "Некто невидимый входит не спеша в комнату и замирает возле моей постели". Меркулова: "Нервы мои уже на пределе!" Зюбан: "И все время страшно!" Верещагина: "Трясясь от страха, я устроилась ночевать на диване в гостиной".
Ольга Б.: "Невидимый мерзавец надоел нам так, что хоть в голос кричи. Совершенно выводит из себя чувство абсолютной беспомощности перед ним". Давление с астральной помойки на человеческую психику осуществляется с помощью прежде всего "чудес", то есть трюков, способных кого угодно вогнать в дрожь. Звонок над входной дверью в квартиру звенит сам собой. Невидимые ногти скребутся в оконные стекла. По комнатам бродят незримые жулики, приворовывающие мелкие бытовые вещи – часто ценные. Из стен слышатся стуки. Начинается самопроизвольная, на взгляд людей, подвижка предметов быта, иногда даже их полетов. А в "случае Искандаровых" астральная шпана, разбушевавшись, доходит до того, что учиняет мордобой. Отбросы "тонкого мира", скудоумные монстры с его вонючей помойки пускают в ход кулаки… Люди, вокруг которых творятся все эти кошмары, приходят в ужас. Их трясет от страха.
Напрашивается гипотеза: невидимки, вламывающиеся без спроса в чужие дома, а иной раз и в чужие мозги, преследуют одну-единственную цель – запугать человека почти до смерти!
ГЛАВА 3
ПОД ШАПКОЙ-НЕВИДИМКОЙ
Астральная область… почти недостижима, однако ее исследование представляет огромный интерес, ибо именно здесь может найтись убежище для жизни, если она продолжается некоторое время после смерти. Имеющиеся свидетельства… дают нам веские основания предполагать, что эта область реально существует и, вероятно, может быть изучена.
Л. Уотсон. Ошибка Ромео (Нью-Йорк, 1986)

ШАГИ… НО ЧЬИ?
Так кто же они, эти таинственные существа? Какие цели преследуют, пугая людей? И откуда конкретно паршивцы являются к нам?
Наконец, еще один вопрос – крайне неприятный. Он способен надолго испортить настроение любому здравомыслящему человеку, согласившемуся с допущением, что некий "тонкий мир" существует на самом деле. Если, по показаниям контактеров, откуда-то из того, видимо, мира, прибывают к нам в основном бесчинствующие малахольные громилы, то не значит ли это, что "тонкий мир" есть сплошная астральная помойка? И что в нем обитают только мерзавцы, подонки, висельники?
Поневоле поеживаешься, когда многочисленные контактные сообщения всей фактурой своей подводят к такой вот неутешительной мысли…
Может быть, некоторый свет на загадку "тонкого мира" пробьют показания других контактеров? Обратимся к ним.
В Ростове-на-Дону вместе с тридцатилетним Андреем Н. я просидел несколько ночей в засаде, поджидая незримых гостей с той помойки. Незадолго до нашей первой с ним встречи Андрей близко сошелся с членами ростовской секты адвентистов Седьмого дня и сильно увлекся их нетрадиционными религиозными идеями. Он категорически просил меня не указывать его фамилию, когда буду писать про случившееся с ним.
– Если мои духовные братья, адвентисты, узнают о том, что со мною якшалась нечистая сила, – пояснил он, – то мне тут же запретят посещать наши религиозные собрания.
Андрей любезно согласился составить подробный отчет о событиях, в которые оказался вовлеченным волею случая.
Человек с законченным высшим образованием, он самозабвенно занимался год за годом изучением религиозных вопросов, а работал где придется – грузчиком, сторожем, дворником. Материальная сторона жизни мало волновала его. В момент нашей с ним встречи он служил ночным сторожем в ростовском Дворце пионеров.
Вот его рассказ о странных происшествиях в том дворце, написанный Андреем собственноручно. Я ничего не прибавил к нему, ничего и не убавил. Я лишь навел на него сугубо стилистический лоск, как всегда и поступаю с сообщениями контактеров.
Итак, рассказывает Андрей:
– Первым забил тревогу сторож Анатолий, мой сменщик; мы с ним по очереди дежурили во дворце по ночам. Когда мы однажды встретились в бухгалтерии в день получки, он отвел меня в сторону и, округлив глаза, шепотом сообщил – мол, с недавних пор по второму этажу Дворца пионеров ходит ночью кто-то незримый, а в одной из комнат "слышны даже чьи-то голоса". Чьи?
Неизвестно. Комната всегда заперта на ключ – причем снаружи, а не изнутри.
Честно говоря, я не придал его рассказу особого значения, так как был Анатолий, по моему мнению, человеком неуравновешенным. Ну а старинное здание дворца с его высоченными залами и гулкими длинными коридорами было вполне приспособлено к тому, чтобы пугать человека с неустойчивой психикой, одиноко бродящего по нему по ночам.
Построенный в конце прошлого века, бывший банк Волго-Кам-ского товарищества, отданный под Дворец пионеров советской властью, при первом знакомстве с ним поражает обилием ночных звуков. Сложная строительная конструкция из широких мраморных лестниц, узких переходов, громадных залов, разноуровневого фойе и сводчатого, как в храме, гигантского холла образует собой нечто вроде резонатора, шумовой, я бы сказал, ловушки. Всякий наружный звук, попадая сюда, странным образом искажается и усиливается. Если троллейбус, к примеру, наезжает на улице в полуночной тиши на крышку люка в 100 метрах отсюда, то вы слышите мгновенное дребезжание той крышки, будто звякнула она под троллейбусными колесами рядом с вами. Бывший банк высится на главной улице города. Рядом разместился ресторан. Каждый вечер, каждую ночь по улице колобродят одни и те же звуки да шумы, проникая сквозь огромные стеклянные двери внутрь бывшего банка.
Ресторанное пение и пение автомобильных моторов. Грохот двигаемых во дворе ресторана мусорных баков. Стук каблуков об асфальт и разговоры прохожих… Все эти звуки, кажется, раздаются прямо внутри здания. Добавьте к ним треск и щелчки проседающих толстых стен, крики птиц и животных в пионерском "живом уголке" – и вы получите некоторое представление о какофонии, которая обрушивается на уши ночного сторожа, заступившего на дежурство. Не хочешь слушать, а все равно слушаешь.
Когда я стал служить в том здании полуночным охранником, то в первые ночи моих дежурств чутко прислушивался и изучал все эти многочисленные шумы. И лишь точно установив со временем происхождение каждого из них, перестал всякий раз вздрагивать, когда тот или иной "странный" треск, вскрик птицы в "живом уголке" или шорох достигал моих ушей.
Я умышленно подчеркиваю, что внимательно изучил звуки и вполне свыкся с ними, дабы с порога исключить всякие домыслы о слуховых галлюцинациях либо об игре моего воображения в обстоятельствах, про которые сейчас расскажу.
В одну из ночей, где-то ближе к рассвету, раздался вдруг громкий стук в парадную стеклянную дверь Дворца пионеров. Кто-то троекратно грохнул кулаком по ней. В тот момент я сидел за столом вахтера недалеко от двери и читал Библию. Услышав стук, я удивился, поскольку ему не предшествовали шаги припозднившегося прохожего на улице, а, по идее, должны были бы предшествовать. Я должен был расслышать их.
Озадаченный, подошел я к двери и, щелкнув замком, распахнул ее створки. На улице, пустынной в оба ее конца, никого не было. Я недоумевал: что все это значит? Кто стучал троекратно в дверь?
Бдения ночного охранника – штука скучнейшая. Время тянется медленно-медленно. Коротать долгие ночи помогали мне книги, а также старинный рояль фирмы "Беккер", стоявший в холле второго этажа. Надо вам тут сказать, что я никогда не учился в музыкальной школе и играть не умею – во всяком случае, в привычном смысле этого слова. Поэтому то, чем я по ночам занимался, сидя за роялем и нажимая пальцами на клавиши с отодранными костяными накладками, скорее следует назвать звуко-извлечением. Я произвольно касался клавиш подушечками пальцев, добиваясь одного – чтобы плывшие по зданию аккорды резонировали с моей душой.
Иногда поздним вечером забредали ко мне "на огонек" в пустой Дворец пионеров мои приятели. Так вот, те из них, кому доводилось слышать мою игру, спрашивали, что это за пьеса и кто композитор. Они отмечали какое-то, по их словам, особое умиротворяющее или, наоборот, тревожащее воздействие, которое испытывали, слушая мои "упражнения". Что я мог ответить им? Я говорил, мол, это импровизация…
Наступила очередная ночь моего дежурства – следующая после той, когда неведомо кто трижды громко стукнул в стеклянную дверь дворца. В заведенное уже для этого дела время – вскоре после 22 часов – уселся я за рояль, заранее предвкушая ту релаксацию, которую должно было принести мне уединенное музицирование.
В холле было полутемно. Свет я не зажигал. В некотором отдалении, возле окна, горой была сложена новая мебель, закупленная намедни дирекцией Дворца пионеров… Я уронил руки на клавиши, но сначала ничего путного у меня, как обычно, не получилось. Пальцы должны были разойтись, должна была установиться тончайшая обратная связь между моей душой и руками. Постепенно, однако, вошел я в транс, и полилась музыка, освобождавшая от стеснения в груди. Я закрыл глаза, продолжая наигрывать вслепую, и полностью расслабился. Это было похоже на глубокую медитацию.
И вот в какой-то момент я явственно услышал, как мебель, наваленная горой у окна, словно бы сама собой задвигалась. Опешив, я отдернул руки от рояля и прислушался. Нет, мне, наверное, послышалось… И звуки музыки опять полились из-под моих пальцев.
Гора мебели ожила вдруг вновь. Там что-то зашуршало, заерзало, раздвигая столы и стулья. Что-то очень и очень крупное. Это были не мыши!
Испугался ли я? Еще бы. Да я просто похолодел. В страхе перед тем, что в ответ на мое неловкое резкое движение та неведомая тварь может кинуться на меня, я как можно тише привстал со стула, вышел из-за рояля и медленно попятился к двери, ведущей в коридор. А потом стремглав кинулся по широкой беломраморной лестнице со второго этажа вниз на первый.
В ту ночь у меня, естественно, не было более желания подниматься наверх. Вот тогда-то мне впервые и пришла на ум мысль о духах, шалящих в старинном здании бывшего банка. Я вспомнил странный рассказ моего сменщика сторожа Анатолия…
В следующее дежурство я опять поднялся около десяти часов вечера на второй этаж и подошел к роялю. Не устоял перед соблазном насладиться игрой на старом чудесном инструменте, глубокий звук которого просто невозможно было сравнить с казенным бряцанием современных безголосых пианино марки "Ростов" или "Кавказ". Но едва я начал играть, как послышались шаги. В холле был настлан старый рассохшийся и скрипучий паркет; характерный звук шагов по этому паркету нельзя было спутать с чем-либо другим. Топая по паркету, ко мне направлялись, по крайней мере, двое или трое людей.
Я быстро оглянулся через плечо. Никого в холле не было. Пуст был и коридор, ведущий из холла к лестнице, – во всяком случае, та его часть, что просматривалась в лунном свете, падавшем в него из окна. А шаги невидимок приближались! Содрогнувшись, я ощутил, как они, подойдя к роялю, молча обступили меня.
Не помню, как я встал из-за рояля, как бежал вниз по лестнице… Помню, что, сбежав, так и плюхнулся на стул, стоявший возле столика вахтера. Схватил со стола книжку и стал лихорадочно читать ее, пытаясь, как сейчас понимаю, отвлечься от всей той жути, что случилась только что. Глаза, однако, вхолостую бегали по странице. Я не понимал ни слова из прочитанного.
На втором этаже отчетливо скрипнула дверь. Потом там же скрипнула другая. И вдруг обе двери заскрипели почти в унисон, а потом, услышал я, стали вращаться на петлях, мотаясь из стороны в сторону с равномерностью маятников. Ну, будто бы сквозь них проходили один за другим вереницей люди, как в больших магазинах.
Этого я уже не мог выдержать! Не рассуждая, бросился к выходу и пулей вылетел на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66