Зверь уперся всеми четырьмя ногами, проехался по земле и застыл, едва не раздавив девушку.— Даврон… — прошептала она.Его ответ заставил Керис задрожать от ужаса.— Если ты сделаешь шаг ко мне, если только ты ударишь меня леу, Керис, я буду вынужден тебя убить. Мне приказано закончить дело, и я должен закончить его любой ценой… И не сомневайся: во мне достаточно леу, чтобы зашвырнуть тебя отсюда до Драмлина. — Голос его звенел от боли и был совсем не похож на обычный. — Не заставляй меня убить и тебя тоже, — сказал он тихо. — Не нападай на меня — поверь, я окажусь быстрее. — Керис не усомнилась в правдивости его слов, хоть Даврон ни разу не взглянул ей в глаза. И все же в его голосе она слышала мольбу, слышала слова, которые он не смел произнести: «Останови меня! Сделай что угодно, но останови! Прошу тебя!» То, что он говорил вслух, предназначалось не ей — Карасме.— Даврон… — Керис не знала, что сказать ему. Все слова куда-то исчезли. Его боль лишила ее мужества, уничтожила ее решимость.Зверь ударил ногой в землю, и из нее в сторону Керис вырвался язык пламени. Девушка ощутила жар. Зверь проявлял нетерпение. Власть над ним Даврона была такой непрочной… Еще несколько секунд — и тварь взбунтуется, побежит дальше.Керис не могла вынести вида мук Даврона. Его руки были изрезаны поводьями и кровоточили, кожа была покрыта ожогами. Девушка отвернулась, не в силах смотреть на это; с нее было достаточно и страдания в его голосе.— Я доверяю тебе, — прошептал Даврон. — Ты всегда будешь поступать правильно. — Он поднял голову, посмотрел вперед и перехватил поводья.Этой доли секунды, пока он не смотрел на нее, а руки были заняты, Керис хватило. Она подняла над головой карту и ударила в нее зарядом леу. Даврон начал оборачиваться к ней, его рука дернулась в ее направлении, но запуталась в поводьях. В измученных глазах вспыхнуло одобрение, любовь — и страх.Керис так много хотела бы сказать Даврону — она не произнесла ни слова. Они оба знали, что могут погибнуть, умереть мучительной смертью. Они оба знали, что есть вещи и хуже смерти. Они оба знали, как любят друг друга. Слова тут ничего бы не добавили.Пламя побежало по карте.Керис улыбнулась сквозь слезы: по крайней мере в этот страшный момент неизвестности они будут вместе. Рука Даврона высвободилась из поводьев и протянулась к Керис, как ни пытался Даврон остановить это движение. Керис смяла карту так, чтобы пламя охватило ее центр.Мир исчез в разноцветной вспышке.
Секунда длилась вечность, и конца ей не было видно. Керис чувствовала себя прозрачной, лишившейся веса. Вокруг нее не было ничего, кроме ослепительного света, яркость которого лишала ее способности думать и чувствовать. Даврон исчез, Зверь исчез, не осталось ничего, кроме света.Радость, такая сильная, что почти обжигала, охватила Керис. Любовь, могучая и безграничная, поглотила ее целиком — и исчезла. Девушка сочла себя мертвой, попавшей в царство Создателя…Потом свет погас.Керис открыла глаза, но сначала ничего не видела.— Керис… — Кто-то произнес ее имя неуверенно, но с глубокой нежностью. Она почувствовала, как чья-то рука нашла и стиснула ее руку.— Даврон?— Угу.— О Создатель! — Зрение вернулось к Керис. Даврон стоял на коленях с ней рядом и все еще сжимал ее руку. И она не чувствовала боли! Ее взгляд скользнул по предплечью Даврона: амулет исчез. Чувство облегчения и радости было таким сильным, что Керис едва не лишилась чувств. Потом она увидела, что Даврон переполнен леу, вредоносной леу, полной влияния Карасмы.Керис с трудом встала на колени и огляделась. С того участка, который она нанесла на карту, леу исчезла. Их окружал небольшой прямоугольник стабильности, под ногами росла нормальная трава и полевые цветы. Слева девушка разглядела Зверя: он лежал на земле под деревьями и не шевелился.Простиравшаяся во все стороны местность казалась стабильной, нормальной — до того места, где, как стена, вставала лиловая полоса. Впрочем, кое-где оставались лужицы леу — вероятно, там, где она была особенно вредоносной. В одной из таких лужиц стоял Разрушитель, не в силах ее покинуть. Он шатался и теперь уже не выглядел вполне человеком. Его лицо стало плоским и деформированным, а тело все время меняло размер и контуры — как будто Карасме стало трудно оставаться в человеческом обличье, как будто он никак не мог вспомнить, как должен выглядеть.Керис сказала, обращаясь скорее к себе, чем к Даврону:— Ну конечно! Он же должен был находиться в той леу, которую увлекал за собой Зверь: иначе она не несла бы такого зла. — И тут наконец значение того, что она видит, в полной мере дошло до Керис. — Создатель! — прошептала она, вцепившись в Даврона. — Я стабилизировала Разрушителя!Керис повернулась к Даврону, пораженная тем, что совершила. И почувствовала, какой пламенный гнев на Карасму сжигает ее любимого. Это была глубокая ненависть, рожденная пятью годами страданий. Каждый мускул Даврона напрягся.— Не надо… — прошептала она, боясь того, что может совершить Даврон. Он не должен погибнуть теперь, когда стал свободен от своего проклятия!В этот момент раздался вопль, и Керис, избавленная от одного страха, окунулась в другой.— Берегитесь! Керис, Даврон, оглянитесь!Они ошеломленно повернулись на голос. Это был Хамелеон.Спрятавшись, он наблюдал за всем, что произошло. Шок от внезапной стабилизации чуть не убил его, но все же Квирк, шатаясь, поднялся на ноги — он видел то, чего не заметили Керис и Даврон: Зверь был жив. Тварь поднялась на ноги и двигалась к ним, обезумев от страха и ярости из-за обрушившейся на нее стабильности, стремясь уничтожить виновных в ее мучениях людей. Наклонив к земле свой рдеющий рог, Зверь устремился на людей.— О Хаос… — прошептала Керис.Даврон вскочил, его тело распрямилось, к нему вернулись сила и мужество, которые мгновение назад, казалось, покинули его.А Квирк бросился наперерез Зверю, крича и размахивая руками, чтобы отвлечь внимание чудовища. Оно заколебалось и повернуло в сторону Хамелеона.Этим воспользовались Даврон с Керис. Из их кончиков пальцев вылетела леу, сияющая и обжигающая. Зверь затряс от боли своей огромной головой, а Квирк тут же ловко отскочил в сторону.Леу танцевала по раскаленной шкуре Зверя, досаждая ему, но не нанося особого вреда.— В глаза, целься в глаза, — бросил Даврон.Зверь снова ринулся на своих мучителей. На этот раз заряд леу ударил его по глазам, и чудовище взвыло от боли, но не замедлило бега.— Ножи при тебе, Керис? — спокойно спросил Даврон. Его рука стиснула рукоять заткнутого за пояс кнута. Взмахнув плетеным, усаженным острыми осколками стекла оружием, Даврон протянул левую руку, и Керис вложила в нее рукоять ножа.Когда Зверь, яростно фыркая, двинулся на Даврона, тот взмахнул кнутом, обвил им докрасна раскаленный рог и, скользнув вдоль бока чудовища, чуть не касаясь его плечом, подтянулся, держась за кнут, и глубоко всадил нож в глазницу Зверя. Огромное животное зашаталось и остановилось. Его рог обломился: его перепилили стеклянные острия. Даврон отпрыгнул, и Зверь упал, залив землю пылающей кровью, хлынувшей из раны на лбу.Произошла странная перемена: только что это было животное, а теперь на его месте зияла черная пустота, ничто, имевшее, однако, размер. Земля под ним крошилась, словно разъедаемая пустотой. Даврон поспешно отскочил от края провала.Керис поморщилась от запаха горелой плоти, но тут же поняла, что он исходит от самого Даврона: там, где его кожа коснулась Зверя, она обуглилась. Даврон, должно быть, испытывал ужасную боль, но он даже не обратил внимания на свои раны. Он не сводил глаз с черного ничто, которое было Зверем; пустота таяла, пока на ее месте не остались всего лишь дыра в земле с опаленными краями и все еще дымящийся рог. Потом Даврон повернулся к Разрушителю.Карасма стоял на прежнем месте, посередине небольшой лужи леу. В его облике теперь осталось еще меньше человеческого, контуры тела расплылись. Неожиданно он выбросил тонкую струю леу, и прежде чем кто-нибудь из людей успел пошевелиться, она обвилась вокруг шеи Квирка. Тот от ужаса замер на месте; острая как бритва полоса света стиснула ему горло. Она напоминала одновременно и наточенный клинок, и удавку. По выражению лица Хамелеона было понятно, что он ее видит, хоть и не является леувидцем. Одно неверное движение — и он может обезглавить себя.— Не тронь меня, — сказал Карасма Даврону, — или я убью этого человека.Керис взглянула на Даврона и прочла на его лице смесь ужаса и удовлетворения: ведь Карасма был испуган.— Я — дитя Создателя, — напомнил Хамелеон охрипшим от страха голосом. — Ты не можешь убить меня, иначе ты нарушишь Закон вселенной и будешь обречен.— Квирк отрежет себе голову, если сдвинется хоть на дюйм, — в отчаянии пробормотал Даврон, — а Карасме это безразлично. — Рано или поздно Квирк устанет стоять…— Не предпринимай ничего, — предостерег его Разрушитель, — или я никогда его не освобожу. — У него уже не было рта, но он каким-то образом говорил.— Трус! — все еще хрипло выкрикнул Квирк. — С кем связался! Ты что, первый буян и задира в классе? И это великий Владыка Карасма? Да ты просто ничтожество! Так струсил, что намочил штаны! Смотри: у тебя под ногами почти не осталось леу. Стоит окружить тебя стабильностью, и ты сразу поджимаешь хвост!«Он прав», — с изумлением подумала Керис. Карасма боится, потому что в этом мире он не может выжить без леу, а все, что у него осталось, — это та маленькая лужица. Девушка смотрела на колеблющуюся фигуру Разрушителя и гадала: чувствует ли он боль? Раньше он намекал, что такое невозможно, но, оказавшись плененным в капле леу, он явно испытывал страдание, которого не мог скрыть. Может быть, он боится исчезнуть или лишиться рассудка?И тут Керис увидела, что затеял Карасма. Он выбросил еще одну нить леу: на этот раз в сторону клубящейся стены на границе участка стабильности. Он рассчитывал дотянуться до нее, окружить себя снова дарующей безопасность леу. Все, что ему нужно, — это время…— Ах ты, червяк, — сказал Карасма Квирк. Керис сделала кинезис молчания, но Хамелеон не обратил внимания на ее жест: ему, похоже, не хватало осмотрительности помалкивать. Он продолжал: — И как же ты думаешь выкрутиться, а? Тебя окружает стабильность, и позволь сказать тебе еще кое-что, умник: достаточно сжечь карту тромплери, чтобы стабильность восстановилась немедленно. Именно так здесь и случилось, если ты заметил. А вчера Мелдор Слепой сжег карты местности вокруг всех границ Звезды Надежды, так что твои Приспешники поджарились или свихнулись.— Сам ты свихнулся! — бросил Разрушитель, но не смог скрыть потрясения.— Ясное дело! Как же иначе: меня ведь бросило из Неустойчивости в стабильность — как тут не свихнуться! — Квирк захихикал. — Я самый большой в мире трус — кого хочешь спроси, — и вот теперь я сообщаю великому Карасме новости, которых он предпочел бы не слышать! Да что там — которые ему выслушать духу не хватает! Да, я свихнулся! Но я всего лишь несчастный меченый — а ты представь, каково пришлось твоим мерзким слугам! Твои Приспешники и их Подручные валяются дохлые по всей границе Звезды Надежды или воют на луну и пускают слюни!— Все верно, — подтвердил Даврон. — Даю в этом слово чести Благородного и ручаюсь как проводник. Твое нападение на Звезду Надежды провалилось. И не думай, будто, убив Керис, ты помешаешь людям делать карты тромплери — способ их изготовления больше не секрет. Благодаря нам каждый теперь может изготовить карту тромплери.При помощи леу, стискивавшей горло Квирка, Карасма мог удостовериться, что Хамелеон сказал ему правду; Разрушитель бросил отчаянный взгляд по сторонам.— Ты, жалкий щенок, проиграл, — дразнил его Квирк. — Приспешники твои мертвы, а Неустойчивость скоро будет нашей. Что тогда, Владыка Пустышка?И Карасма, в порыве неудержимого гнева, рванул нить леу, обвивавшую шею Квирка.— Не смей! — взвизгнула Керис.Разрушитель побледнел, слишком поздно осознав, что наделал.Мгновение Квирк стоял с ничего не выражающим лицом, как будто ничего не случилось. Затем его голова скатилась с плеч: рассекшая плоть нить леу была так тонка, что сначала даже не выступила кровь. Один кошмарный момент тело Квирка стояло неподвижно; потом из раны хлынула кровь, и Хамелеон упал.И гнев Даврона вырвался наружу.Он втянул в себя леу, окружавшую Карасму, со всей ее злобностью и мерзостью. Струя, как разматывающаяся с клубка нитка, устремилась к проводнику, быстро уменьшая лужицу у ног Разрушителя.Тот попытался остановить ее, но близость стабильности ослабила Карасму, поставила его на грань безумия; к тому же нарушение закона вселенной тоже начинало сказываться: ведь Разрушитель убил дитя Создателя.И все же он сопротивлялся. Мгновение силы были равны; леу вибрировала между борющимися, как туго натянутая струна. Борьба шла между сущностью, которую призывал к ответу Закон вселенной, и человеком, гнев которого питали все его невосполнимые утраты. Оружием в этой схватке была не грубая сила, а воля.— Создатель! — воззвал Даврон голосом человека, слишком долго лишенного надежды и утешения. И леу двинулась — в сторону Даврона.Извечная битва между Хаосом и Порядком разыгралась снова, и на этот раз Хаос проиграл.Владыке Карасме Разрушителю остался единственный выход. Он ускользнул в другие свои владения, в Хаос, лежащий за пределами мира, и так освободился от хватки Даврона.Его бегство разорвало воздух и сотрясло землю. Под его стопами твердь раскололась, и тело Хамелеона рухнуло в разлом. Разрушитель взвился к небесам черной молнией, оставив после себя запах горечи, который чувствовался в воздухе еще долго. Карасма исчез, скрылся в изначальном Хаосе, где и принялся зализывать раны, оставив мир Создателю.
Сияло солнце, зеленела трава, примятая ногами Керис, — и оставалась примятой, когда девушка пробежала по ней к Даврону.Она обняла его, прижавшись щекой к щеке, впервые без страха и боли коснувшись его тела.— Даврон!— Я тут. Чуть живой, но тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67