Раскачиваясь, Керис почувствовала, что ее ноги запутались в остатках веревочного ограждения. Она попыталась высвободиться, но только еще туже затянула сеть.Скат ударил снова.И снова.Когда он развернулся для третьего удара по последней оставшейся веревке, в глаз ему вонзился нож — нож Даврона. Визжа от боли, тварь, кувыркаясь, полетела вниз, в леу, но причиненного урона оказалось достаточно: веревка была почти рассечена.«Меня размажет по скале, — подумала Керис. — Может быть, это лучшая смерть, чем упасть в леу».Веревка лопнула, и девушка с размаху полетела к стене каньона.Сильный рывок так встряхнул ее, что, не держи ее опутавшая ноги сеть, Керис бы не удержалась и упала, однако веревки только еще больше затянулись вокруг нее. Долей секунды позднее она ударилась о скалу.Воздух вырвался у нее из легких; удар пришелся в плечо и бедро Керис, и боль пронизала все ее тело.Несколько мгновений она ничего не видела и не слышала — все чувства поглотила боль. Керис раскачивалась в своем веревочном коконе, как беспомощная добыча паука в паутине, и способность думать возвращалась к ней очень медленно. Она была жива. Она висела над пропастью на единственной поврежденной веревке, почему-то на некотором расстоянии от утеса. Ее тело было одним сплошным синяком, но все же она была жива.Нерешительно Керис посмотрела вверх.Выше того места, где она висела, скала имела выступ. Остатки моста упали на него и там застряли. Веревка, на которой висела Керис, поэтому оказалась короче, и это спасло ее от смертельного удара о стену каньона.Керис взглянула вниз. От потока леу ее отделяли десятки футов, и падение с такой высоты наверняка было бы смертельным. Ситуацию никак нельзя было бы назвать обнадеживающей.«Окорок, подвешенный на крюке в лавке мясника, — подумала девушка. — Что, будь оно все проклято, мне теперь делать?»Осторожно и медленно она стала высвобождать руки из опутавших ее веревок.— Керис!Девушка всхлипнула, только теперь признавшись себе, как хотелось ей услышать этот голос, удостовериться, что Даврон в безопасности. Он растянулся на животе на выступе скалы и свесил через край голову:— Керис, ты ранена?— Нет, — солгала она, не обращая внимания на боль во всем теле. — Даврон, пожалуйста, вытащи меня отсюда!«До чего же мне страшно!» — добавила она про себя.— Веревка рвется. Не шевелись!Керис замерла. Ей уже удалось высвободить одну руку; вторая все еще была опутана веревкой. Ее тело медленно вращалось, так что девушка поочередно видела то отвесную скалу, то извивающийся по каньону поток леу, то дальний берег, где столпились, глядя на нее, меченые…— Керис, у меня нет веревки, чтобы бросить тебе, а на той, на которой ты висишь, вытащить тебя я не смогу — она наверняка порвется. Я воспользуюсь кнутом — обвяжи его вокруг запястья.Плетеный кожаный ремень скользнул вниз; он показался Керис таким ужасно тонким… Даврон привязал к его концу что-то… похоже, собственный оторванный рукав. Это увеличивало длину и позволяло Керис не поранить руки о стеклянные острия, которыми был усажен кнут. Рукав повис перед самым носом Керис. Девушка осторожно потянулась к нему… и тут сверху посыпались камешки и раздался треск. Веревка, на которой висела Керис, дернулась, вращение ускорилось.По каньону раскатился чей-то крик:— Даврон! Выступ крошится! Он не может выдержать твой вес! — Это был полный паники голос Скоу, который стоял на краю стены над Давроном. — Даврон, ради Создателя!..Керис расслышала эти слова с поразительной ясностью, словно они засветились перед ней. Выступ не может выдержать вес Даврона. И еще и ее вес!— Даврон! — снова раздался похожий на рев крик Скоу. — Дай руку!— Обвяжи кнут вокруг запястья, Керис, — невозмутимо повторил Даврон.Девушка снова услышала треск, увидела, как скала дрогнула, заметила проблеск страха на лице Даврона.Скоу снова с отчаянием закричал:— Даврон!Со спокойствием, словно действовала не она, а кто-то другой, Керис вытащила нож из ножен на поясе. Так же спокойно она протянула руку к веревке, на которой висела, — и одним ударом перерезала ее.Падая, она не издала ни звука.Лишь полный невыносимого страдания крик Даврона заполнил каньон, — крик человека, который еще недавно считал, будто утратил способность ощущать боль. ГЛАВА 23 Стоит начать углубленно исследовать священные тексты, и старательный читатель узнает, что Разрушитель, хоть чаще всего принимает человеческое обличье, не является существом в обычном смысле слова. Он — бог, и принимает форму по своему выбору. Он попросту — Хаос, так же как Создатель — Порядок. Карасма желает, чтобы мы видели перед собой иллюзию, и об этом нельзя никогда забывать, если желаешь понять его истинную природу. Из трудов Посвященного Эдиона
— Даврон… Это бесполезно! — Скоу бросил на проводника озабоченный взгляд; его большое лицо прорезали морщины тревоги. — Она погибла. Даже если бы ей удалось выжить при падении, леу ее убила. Портрон говорит, что она все еще неспокойна, все еще пурпурного цвета. Такая леу убивает.— Не обязательно. Просто в потоке — Разрушитель.— Откуда ты знаешь?— Я его чувствую. Как только Керис упала, я ощутил его присутствие. Он все это устроил намеренно.— Тогда о чем, да будет проклят Хаос, ты думаешь? Должно быть, он уж очень хотел ее гибели, если пошел на такой риск — чуть ли не нарушил Закон, позволяющий ему существовать во вселенной…— Она не могла погибнуть. Я не желаю в это верить. — Даврон натянул перчатки без пальцев, в которых обычно ездил, и проверил шнуровку сапог.— Ну хоть поверь мне: скала, по которой ты собираешься спускаться, ненадежна. Выступ осыпался, не забывай. Вся поверхность утеса рыхлая и крошащаяся.Даврон не обратил никакого внимания на слова Скоу.Беспокойство меченого росло.— Клянусь леу, хотел бы я, чтобы здесь был Мелдор! Даврон, получилось так, что наше товарищество разделено и мы с тобой в той его части, у которой нет ни вьючных животных, ни еды, ни палаток, да и воды очень мало. Где-то неподалеку рыщет Приспешник, лишившийся своего Подручного — ската: он наверняка жаждет отомстить. Мы не можем без тебя обойтись.Даврон оторвался от сборов, повернулся к Скоу и сделал глубокий вдох:— Сэмми, она услышала то, что ты сказал. Услышала и перерезала веревку. Ради меня. Ты это понимаешь? И теперь я собираюсь сделать кое-что ради нее. Что касается товарищества, ты вполне в силах присмотреть за ним, пока меня не будет.— Даврон, если бы она этого не сделала, погибли бы вы оба. Проклятие, еще полсекунды — и ты свалился бы вниз вместе с уступом! Она пожертвовала своей жизнью ради тебя — а теперь ты собираешься пойти на смерть, хоть ничего этим не добьешься. Ее нет в живых, Даврон.— Я знал бы, будь это так.— Что заставляет тебя так думать? Что заставляет тебя думать, будто у тебя есть с ней какая-то связь и ты почувствовал бы ее смерть? Ты не мог сказать, пострадала ли она, даже когда она была жива!Без всякого предупреждения кулак Даврона врезался Скоу в подбородок. От неожиданности меченый потерял равновесие и тяжело сел на землю.Портрон и Квирк, с мрачными лицами слушавшие разговор, помогли ему подняться. Скоу, потирая подбородок, молча следил, как Даврон повернулся и подошел к краю утеса. Проводник постоял, глядя вниз, потом начал спускаться.— Да будет проклят Хаос! — буркнул Скоу.Портрон опустился на одно колено и начал ритуал кинезиса, то склоняя голову, то простирая руки предписанными обрядом жестами, выражающими покорную мольбу.Корриан, которая тоже слушала разговор, презрительно фыркнула.— Ты зря терял время, молодой человек, — сказала она Скоу. — Мастер Даврон вместе с сердцем потерял и рассудок. Нет большего идиота, чем мужчина, который думает чувствами — или, точнее, гениталиями — вместо головы.Это заявление было встречено пораженным молчанием. Скоу, помнивший прекрасную и нежную Алисс Флерийскую, отнесся к словам Корриан с недоверием; Квирк изумился — сдержанный Даврон ничем не показывал своих чувств; однако самой удивительной была реакция Портрона. Наставник резко обернулся, забыв про ритуал, и на лице его отразилась крайняя степень ужаса.Наконец Скоу, ничего не ответив Корриан, встряхнулся и обратился к Квирку:— Не мог бы ты влезть на ту скалу и посторожить? Я вот о чем тревожусь: как бы Приспешник, хозяин погибшего Подручного, не сделал нам какой гадости. Наставник, как закончишь кинезис, не мог бы ты стреножить лошадей? — Меченый нерешительно повернулся к краю утеса. — Я… мне хочется посмотреть, как у него дела.
— Маркграф, — сказал Хелдисс Цапля, почесывая одну неестественно длинную и тонкую ногу другой, как он часто делал, когда бывал возбужден. — Кто-то спускается по склону каньона.— Это Даврон, — с уверенностью ответил старик. — Несчастный романтичный глупец — сначала Алисс, теперь эта девчонка. — В голосе его прозвучала скорее обреченность, чем недовольство. — И почему, Хелдисс, все мои помощники такие слепцы? — Вопрос был риторическим, и Мелдор не ожидал от меченого ответа. — Быстро ли вы сможете перекинуть новый мост?— Были бы материалы, мы бы справились за день. Но веревок не хватит, а досок у нас и вовсе нет, так что придется заказывать и то и другое. Ты быстрее доберешься, если не станешь ждать и поедешь окольным путем. Ты ведь знаешь: к востоку отсюда есть еще один мост. Я пошлю с тобой кого-нибудь из моих людей. — Хелдисс бросил взгляд на другую сторону каньона. — Тем, кто успел перебраться, понадобятся припасы. Привяжем тонкую веревку к стреле и перекинем туда, а потом соорудим систему блоков и переправим самое необходимое. Остальное ты можешь захватить с собой.Мелдор согласно кивнул:— Я напишу Скоу записку. Мы тронемся в путь, как только твои люди будут готовы.Птичьи глаза Хелдисса удивленно расширились.— Ты не станешь ждать, чтобы узнать, чем все кончится? — Забыв о слепоте Мелдора, он указал на Даврона, все еще осторожно спускающегося по утесу.Старик пожал плечами:— Я не трачу сил на то, чего не могу изменить, Хелдисс. Даврон или уцелеет, или погибнет, и об этом я узнаю достаточно быстро.— Я думал, он твой друг!Мелдор протянул руку и с поразительной точностью коснулся костлявого плеча Цапли.— Хелдисс, мы с тобой знакомы очень много лет, но ты все же не знаешь меня. У меня нет времени на дружбу. Ты, думаю, представляешь себе, какова моя цель. У тебя, я знаю, в Звезде Надежды есть семья. Что ты предпочел бы — чтобы я медлил, оплакивая друга, или повернулся к нему спиной и пошел дальше, — зная, что может наступить такой момент, когда я, если того потребуют обстоятельства, повернусь спиной и к тебе тоже?Хелдисс поколебался, но почти тотчас же прошептал: — Я предпочту, чтобы ты шел дальше, маркграф. Я хочу, чтобы у моих детей было будущее.Мелдор кивнул; он нисколько не сомневался в том, каков будет ответ.
Даврон продолжал спускаться. Поверхность скалы была рыхлой, ненадежной; в этом он уже убедился. Он был достаточно опытным скалолазом — его обучили этому в поместье Сторре, да и в Неустойчивости ему не раз случалось использовать это свое умение. Однако никогда еще не приходилось ему спускаться со скалы над потоком леу, зловещие завихрения которой, похожие на отвратительные внутренности, вывалившиеся из брюха великана, иногда были видны сквозь разрывы в туманной дымке. Никогда раньше не приходилось ему спускаться, зная, что внизу его ждет Разрушитель. Никогда раньше не испытывал он такого леденящего холода, никогда не преследовала его уверенность, от которой он так хотел бы избавиться. Керис. Скоу был прав: откуда ему знать, жива она или мертва? Он ничего не ощущал: ни ее присутствия, ни ее гибели. Ничего. Мучительная боль глубоко внутри была ему хорошо знакома: именно это испытал он, когда Алисс увезла от него детей, и испытывал каждый раз, возвращаясь к ее дому, чтобы бросить хоть один взгляд на играющую дочь.Он продолжал спускаться, изгнав боль из сознания. Какой прок давать ей волю? Его дочь Миррин была для него навсегда потеряна. Он никогда не узнает Ставена, своего сына. И Керис — даже если она осталась в живых — никогда не будет принадлежать ему, пусть она и любит его достаточно, чтобы прийти к нему ночью, достаточно, чтобы перерезать веревку, единственную веревку, связывающую ее с жизнью. Любое его прикосновение будет для нее мучительно. Ему нечего предложить ей, кроме, вероятно, смерти, когда Карасма наконец призовет его.Полные отчаяния мысли жалили его: «Разве у тебя осталась честь, Даврон Сторрийский? У тебя, который когда-то верил, что долг Благородного — служить своему Постоянству, своему народу, сохраняя добродетель и чистоту духа, служить Создателю с верой и преданностью? Так какова же цена твоей чести теперь, Даврон Сторрийский? Дочь картографа проявила больше силы и смелости, чем ты, остающийся слугой Разрушителя потому, что тебе не хватает мужества умереть!»Достаточно разжать руки, упасть в леу, найти смерть и покончить со всем…Даврон взглянул вниз, и его передернуло. Он не хотел умирать. Он не хотел обрекать своих детей на то, чтобы они стали мечеными. И как насчет Керис? Что, если она жива и во власти Карасмы?Он продолжал спускаться.И продолжал вспоминать свои первые недели в качестве слуги Разрушителя. Вспоминать, как был на грани самоубийства или бессмысленного нападения на Приспешника или его Подручного. Удержал его тогда Мелдор.— Нет, Даврон, — говорил он. — Оставаясь в живых, ты будешь моим преимуществом в борьбе с Карасмой. Когда Разрушитель поймет, кто я такой и что замыслил, он вознамерится использовать тебя против меня, против Звезды Надежды. Ты станешь его оружием.— И каким же образом это даст тебе преимущество? — спросил Даврон.Мелдор улыбнулся холодной невеселой улыбкой.— Он не станет беспокоиться о том, чтобы выковать другое оружие, пока считает, что одно уже имеет в готовности. Мы с тобой никогда не должны разлучаться, Даврон Сторрийский, потому что в тебе я знаю своего врага, а известный противник может быть побежден. Оружие, сущность которого знаешь, можно повернуть против того, кто им владеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67