Кое-чему мальчиков учил отец, когда бывал дома: как находить дорогу в Неустойчивости, как читать карту. Умение ездить верхом и другие практические навыки должны были в один прекрасный день, когда они станут Защитниками, сослужить им хорошую службу. Сыновья Камона Сторре умели пользоваться компасом, могли проложить курс по звездам, сумели бы прожить в глуши без припасов. К тому времени, когда им исполнялось десять, каждый мог вскочить на несущуюся галопом лошадь и спрыгнуть с нее, а также поставить диагноз и вылечить наиболее распространенные конские болезни вроде вывихнутого сустава или колик.К двенадцати годам Даврон сдал все письменные и устные экзамены, необходимые для того, чтобы стать Защитником, и выбрал свое личное вооружение: метательные ножи и кнут. Еще два года он совершенствовался в военном искусстве, не покидая отцовского дома, но к этому времени беззаботная жизнь уже закончилась. Первая неизбежная трагедия наложила отпечаток на жизнь семьи — в Неустойчивости погиб старший брат Даврона, сопровождавший большое товарищество и убитый Приспешником.Когда Даврону исполнилось четырнадцать, он начал службу в местном отряде Защитников, следившем за соблюдением Закона в Постоянстве. Еще через год от старых ран умер отец Даврона, и поместье перешло к одному из братьев, которого изувечили Дикие и который не мог больше сражаться. В том же году Даврон убил первого человека — мальчишку-выродка, единственное преступление которого состояло в том, что он родился калекой. А через несколько месяцев шестнадцатилетний Геральт Сторре, самый любимый и близкий по возрасту брат Даврона, стал меченым и пропал в Неустойчивости.Когда самому Даврону исполнилось шестнадцать, он впервые отправился охранять товарищество паломников, в первый раз переправился через поток леу и обнаружил — чего никак не ожидал, — что он леувидец.Даврон Сторре был привлекательным юношей, к которому дружески относились товарищи по отряду и на которого начали бросать выразительные взгляды девушки из благородных семейств. Их привлекали качества, выделявшие его из сверстников: романтичность, несгибаемое чувство чести, предусмотрительность, постепенно вытеснившая легкомыслие, порожденное нестрогим воспитанием. В двенадцать Даврон был избалованным капризным мальчишкой. В шестнадцать он стал заботливым и вдумчивым; он готов был принимать на себя ответственность и храбро сражаться. Если у него и имелся недостаток, то это была гордость: он считал себя вправе гордиться незапятнанной честью и несгибаемой прямотой.Будучи младшим сыном, он не имел шанса унаследовать поместье и стать землевладельцем; ему предстояло оставаться Защитником, сопровождая паломников и выполняя полицейские функции в Постоянствах. Поскольку другая профессия была ему недоступна, Даврон должен был вести в значительной мере кочевую жизнь; впрочем, на главе семейства Сторре лежала обязанность предоставить ему один из коттеджей в поместье.Отсутствие выбора нисколько не беспокоило юношу. С первого же раза, когда он отправился с отрядом Защитников в Неустойчивость, такая жизнь очаровала его. Ему нравились товарищеские отношения в отряде, он наслаждался постоянной борьбой с неизвестностью, опасностью при переправах через потоки леу. Вечно меняющаяся Неустойчивость предоставляла ему множество приключений.Он начал разбираться в особенностях потоков леу и как талантливый леувидец стал быстро продвигаться по службе. Он вызывался добровольцем чаще, чем другие, и вскоре приобрел опыт, который сослужил ему хорошую службу позже, когда он стал проводником. Неустойчивость постоянно бросала вызов и его уму, и его силе; личность Даврона обрела глубину, хотя он навсегда сохранил любовь к романтике и гордость.В восемнадцать он влюбился.Алисс Флерийская совершала паломничество, когда он ее увидел. Она была на два года старше Даврона, но гораздо более простодушная и неопытная, чем он.Ей понравился черноглазый Защитник, мужественный и сильный, однако нежный, и она стала всячески его поощрять. Ко времени окончания паломничества они объяснились друг другу в любви.Даврон ухаживал за девушкой, засыпая ее письмами и часто нанося визиты; они поженились сразу же после его собственного паломничества, когда Даврону исполнилось двадцать лет. Как требовал обычай, Алисс переселилась в дом Даврона. По ее настоянию Даврон стал, когда возможно, заниматься полицейским патрулированием Постоянства. Сделавшись женатым человеком и готовясь стать отцом, он стремился как можно чаще оставаться рядом с женой и все же иногда жалел, что не может теперь больше времени проводить в Неустойчивости. Если бы он позволил себе задуматься, он должен был бы признаться себе, что в душе он искатель приключений. Постоянство со всеми своими ограничениями душило его. Когда Даврону приходилось иметь дело с церковниками, он вынужден был скрывать свою враждебность. Закон его ужасно раздражал. Только в Неустойчивости мог он чувствовать себя свободным.И все же, когда родилась его дочь Миррин, не было человека счастливее Даврона Сторрийского. Он обожал малышку и бывал недоволен, когда служебные обязанности отрывали его от дома.Что же касается Алисс… Знай Даврон, как Скоу опишет ее Керис, он согласился бы с описанием. Алисс и вправду была как лунный свет: прекрасная, легкая, ускользающая. Она любила повеселиться и пофлиртовать, с ней невозможно было соскучиться. И она была добра, нежна и щедра: ни разу не прошла она мимо нищего или плачущего ребенка. Даврон любил ее, как только человек способен любить, и если бы Разрушитель не вмешался в его жизнь, продолжал бы счастливо любить до смерти. Даврон не замечал, что Алисс поверхностна и черства, что жизнь ни разу не посылала ей испытаний. Даже занимаясь благотворительностью, она не соприкасалась со страданием: медяки нищему передавал лакей, за найденным Алисс птенцом, выпавшим из гнезда, ухаживала горничная, а мальчишку, только что ставшего меченым, которого она повстречала в Неустойчивости, лечил ее врач. Под прелестной внешностью Алисс Флерийской скрывалась пустота, но Даврон не догадывался об этом и не осознавал иллюзорности мечты, которой жил.Когда Миррин исполнилось три года, Алисс обнаружила, что ждет второго ребенка; однако на этот раз беременность протекала не так легко. Алисс чувствовала упадок сил, стала раздражительна, ее часто тошнило. Ее утомляли шумные игры Миррин, ей было тесно в их небольшом доме в поместье Сторре, не нравились частые отлучки Даврона. Она жаловалась на то, что раньше ее совершенно не трогало: ее родители ни разу не видели Миррин, она так соскучилась по своей матери, ей так не хватает родительского дома в Пятом Постоянстве… Как было бы хорошо, если бы ее мать присутствовала при родах — она так боится… Ах, не могли бы они отправиться в Пятое? Будет лучше, если младенец родится там… Даврон, хоть и сочувствовал жене, больше думал об опасности такого путешествия. Переправы становились все более ненадежными. Он лучше многих разбирался в ловушках, которыми изобиловали потоки леу; ему была ненавистна мысль о том, что жизнь его жены и ребенка будет зависеть от капризов непредсказуемой стихии. Но он любил Алисс, а она упрашивала его так жалобно… Даврон очень тщательно все спланировал. Он решил присоединиться к большому товариществу, сопровождаемому сильным отрядом Защитников, — настолько большому, чтобы ни Приспешники, ни Дикие не рискнули на него напасть. Даврон знал о парадоксе: чем больше товарищество, тем большее внимание Разрушителя оно к себе привлечет, — но все же счел, что так безопаснее. Он нанял лучших проводников, а сам возглавил вооруженный эскорт, в который отобрал лучших воинов. Алисс и Миррин должны были путешествовать со всеми удобствами; их сопровождали врач и церковник. Алисс смеялась над всеми предосторожностями мужа, но Даврон твердо решил сделать все, чтобы с женой и дочерью ничего не случилось.Вскоре после того, как они вступили в Неустойчивость, они встретили и спасли деревенского парнишку по имени Сэмми Скоубридж. Когда он стал меченым, его товарищество бросило его, и он умирал от голода и почти лишился рассудка из-за того, что с ним случилось. Они забрали парня с собой, и Алисс настояла на том, чтобы ее врач оказал бедняге всю возможную помощь. Впрочем, помог ему прийти в себя Даврон, хоть и был немногим старше несчастного отверженного. Он увидел в трагедии Сэмми что-то, что сильно задело его, напомнив об исчезновении Геральта. Брата, как и Сэмми, бросили спутники, и больше его никогда не видели.И Даврон, забыв предрассудки, разделяющие Благородного и крестьянского паренька, долго беседовал со Скоу, находя в себе мудрость, которая помогала бедняге побороть свалившиеся на него несчастья: уродство, предательство любимой. Так Даврон обзавелся самым близким другом на всю жизнь. Когда Скоу наконец оказался в силах посмотреть на свою рыжую гриву и сказать с мрачным юмором: «Тилли ведь всегда говорила, что ей нравятся мужчины с волосами на груди», — Даврон понял, что худшее позади.Днем позже они добрались до Блуждающего.Все было спокойно. Проводник удовлетворенно отметил, что поведение леу не говорит об угрозе, и Даврон с ним согласился. Однако приметы их обманули — или, возможно, Даврон с. проводником не заметили какого-то коварного оттенка, который предупредил бы их об опасности; впрочем, могло быть и иначе: Разрушитель способен придавать леу невинный вид, когда сидит в засаде…Товарищество уже переправилось, когда Даврон въехал в поток, сопровождая Алисс и посадив Миррин на луку своего седла. У них были хорошо обученные переправные лошади, поэтому Даврон счел, что лучше ехать верхом.Всадники как раз достигли середины потока, когда их окутал туман ядовито-желтого цвета. Там, где они находились, воздух был чист, и Даврон понял, что бурлящий водоворот создан искусственно, чтобы отрезать им путь к спасению. Когда он протянул руку к щупальцу тумана, он почувствовал ожог; когда он вдохнул желтую муть, у него перехватило дыхание.— В чем дело? — нетерпеливо спросила Алисс. — Почему мы остановились? Это же просто туман.— Не двигайся. Он смертоносен.Она с сомнением огляделась:— Как туман может быть смертоносен?Даврон почувствовал раздражение, но подавил его, — чувство было недостойным.— Это же поток леу, Алисс. Лучше нам спешиться. — Голос Даврона был спокойным: он изо всех сил старался не показать, как боится за их безопасность — ее и Миррин. Обе они не были леувидицами — и обе могли стать мечеными.Даврон помог Алисс спешиться, и женщина вцепилась в него, задрожав: теперь она ощутила его страх. Даврон держал на руках Миррин и клял себя за то, что согласился на это путешествие.И тут появился Разрушитель.Он был нагим. Золотистая кожа блестела каплями пота, Карасма не скрывал своего сексуального возбуждения, и в этом таилась самая страшная угроза для них всех. Темный пенис торчал из курчавых золотистых волос, его синевато-багровый цвет был отвратителен.Карасма окинул взглядом Алисс и Миррин и рассмеялся. Горло Даврона пересохло.— Что тебе от нас нужно?— Мне нужен ты, — ответил Карасма. — Ты, Даврон Сторрийский. Я хочу, чтобы ты стал Приспешником, моим слугой навсегда.Алисс все видела и слышала. С рыданием она уткнулась в плечо Даврона; Миррин тоже заплакала, и их слезы разрывали Даврону сердце. Он не смог сдержать дрожи.— Никогда… — прошептал он. — Ты уничтожишь мою душу.— Какой прок от души тому, кто бессмертен?— Я не вправе распоряжаться тем, что мне не принадлежит, — с храбростью, которой от себя не ожидал, ответил Даврон. — Я почитаю Создателя; моя душа принадлежит ему.Золотое лицо нахмурилось. Его безупречные черты внезапно стали плоскими и жесткими, как наковальня.— Служи мне, или твои жена и дочь станут мечеными.Алисс застонала, ноги ее подкосились. Миррин, хоть и не понимала, в чем дело, взвизгнула.Даврон почувствовал, что его мир рушится. Ему некуда было деваться, не оставалось никакого выхода, что бы он ни решил. Он не знал, что делать. Обе альтернативы были так ужасны, что выбрать из них он был не в силах.— Я не могу… — прошептал он, отказываясь верить в происходящее. — Не могу отдать душу. Не могу служить злу.Алисс забилась в истерике:— Даврон, ради всего святого, останови его!— Я не знаю, как это сделать, — заикаясь, выдавил он. Глаза Алисс закатились от ужаса такого непереносимого, что Даврон испугался за ее жизнь. Никогда еще не чувствовал он себя таким беспомощным, таким бессильным. Все самое дорогое для него он держал в своих объятиях, но был не способен защитить. Горло Даврона перехватило, ему стало трудно дышать.— Ну так позволь мне показать, что я могу сделать, — протянул Карасма и небрежным жестом вызвал видение. Желтый туман отступил немного, и перед людьми появились чудовища, извивающиеся на земле, — но с лицами Алисс и Миррин. Круглое личико Миррин сохраняло всю детскую невинность, лицо Алисс было по-прежнему прекрасным… На тела их невозможно было смотреть без содрогания.Алисс, настоящая Алисс, завизжала и стала колотить по груди Даврона кулачками, умоляя спасти ее, сделать то, чего хочет Владыка. Почему он так боится какого-то тумана? Пусть он сделает так, чтобы они выбрались отсюда, смогли бежать, пусть он сделает хоть что-нибудь! Миррин увидела собственное лицо у чудовища, услышала вопли матери, и ее рыдания стали неудержимыми. Даврон прижал ее лицо к плечу, укачивая девочку.Какое-то время он стоял молча. Дух его был сломлен, перед ним разворачивались все бездны зла. Ужас заставил его сжаться, лишил голоса. Тогда он этого еще не знал, но никогда уже не будет его голос звучать так, как прежде…— Если бы ты любил меня, ты бы сделал что угодно! — взвизгнула Алисс; ее пальцы впивались в руку Даврона. — А что будет с Миррин? Ты же говорил, что любишь ее!В этот момент юность Даврона осталась позади.— Смотри, какими они будут, если ты откажешься, — промурлыкал Разрушитель. — Хорошо рассмотри их и спроси себя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67