Он осторожно дышал и старался не делать лишних движений.— Парень. В чем дело? — Брин прищурился.— Мне нужно… я должен вас кое о чем попросить.— После того, как ты ради нас прошел через этот лес? Кровь Джада, ты не можешь попросить ничего, что бы…— Не говори так. Это большая просьба.Старший мужчина пристально посмотрел на него.— Тогда давай отойдем, и ты попросишь меня, а я скажу, могу ли я сделать то, что тебе нужно.Они отошли в сторону, и Алун попросил. Только пес, Кафал, которого они оба называли своим, пошел за ними и стоял рядом. С севера дул ветер, отгонял облака. Надвигалась ясная ночь, скоро взойдут звезды позднего лета, лун не будет.— Это большая просьба, — согласился Брин, когда Алун закончил. Он тоже побледнел. — И она из…— Она из полумира. Того, который мы… оба знаем.— Ты уверен, что понимаешь?..— Нет. Нет, не уверен. Но я думаю… Меня заставили кое-что увидеть. И меня… умоляли это сделать.— Когда ты находился в лесу бога?— Раньше. Это началось здесь.Брин посмотрел на него. Жаль, что с ними нет Сейниона. Ему бы хотелось быть мудрее, лучше, праведнее. Солнце опустилось низко Эрлинги, как он увидел, посмотрев вниз с холма, унесли тело убитого. Шон выделил людей, которые поедут с ними, сопровождающих Брин не думал, что возникнут осложнения Что-то изменилось со смертью Эйнарсона. Он все еще пытался разобраться с этим, сделал ли бы он то же самое, чтобы спасти собственного сына или дочерей.Он думал, что сделал бы, но не знал. Честно, не знал.Сын Оуина ждал, смотрел на него, сжав губы, явно очень расстроенный. Он музыкант, вспомнил Брин. Пел для них в ту ночь, когда налетели эрлинги. Его брат погиб здесь. А этот парень прошел через лес призраков, чтобы их предупредить, и сначала прислал к Брину фею. Три ночи она ждала на холме над их двором, пока он к ней не пришел. Если бы не это, дом сожгли бы сегодня ночью. И Энид, Рианнон…Он кивнул головой.— Я отведу тебя к мечу Сигура Вольгансона, туда, где я его закопал. Да защитит нас обоих Джад от того, что может произойти.Ничего не кончается. Всегда есть продолжение.
Она наблюдает. Конечно, она наблюдает. Как она могла не прийти сюда? Она старается, держась подальше от всего этого железа, понять движения, жесты. Ей это дается с трудом (как может быть иначе?). Она видит, как он уходит вместе с другим человеком, с которым она разговаривала на склоне и который ее боится, боится того, что она собой представляет.Они ее не видят. Она среди деревьев, затаилась, пытается понять, но ее отвлекает аура других призрачных существ, которые собираются ближе к закату: царица со свитой неподалеку, разумеется, и спруоги, их много, которых она всегда ненавидела. Один из них, кажется ей, уже слетал доложить царице о том, что она сделала, что делает сейчас.Там один мертвый человек, сейчас его уносят другие люди. Всего один. Она уже видела такое раньше, много лет назад. Это… игра, в которую играют люди во время войны, хотя, возможно, и нечто большее. Они умирают так быстро.Она видит, как те двое идут к своим коням и скачут на восток вдвоем. Она следует за ними. Конечно, она следует за ними среди деревьев. Но именно тогда, наблюдая за ними, она чувствует — сначала это необъяснимо и странно, потом уже не так — нечто такое, чего никогда еще не чувствовала, за все годы после пробуждения. А потом она понимает, что это за чувство. Она чувствует печаль, видя, как он садится на коня и едет. Подарок. Никогда раньше.Она входит в маленькую рощу над Бринфеллом вместе с теми двумя и с серым псом. Все ближе к озеру. Она чувствует зов королевы и идет к ней, это ее долг.
Пока они ехали, стемнело, и оба теперь держали факелы. Появились первые звезды, ветер гнал на юг облака. Кафал бежал вприпрыжку рядом с лошадьми. Больше с ними никого не было. Алун посмотрел на небо.— Сегодня нет лун?Брин только покачал головой. По дороге этот великан не разговаривал. Алун понимал, что эта поездка для него полна воспоминаний. “Это большая просьба”. Так и есть.Лун нет. Алун подумал, но не произнес, так как Брин и так нес достаточный груз: это еще одна причина того, что время для них троих изменилось по пути сюда.Им позволили прийти сюда. Он вспоминал молот Торкела, положенный на траву там, где они слышали рев того создания. Жертвоприношение, и, вероятно, не только молот был принесен в жертву. Сам Торкел тоже в конце концов лег в траву.Это другой лес. Настойчивые образы, болезненно вторгшиеся в мысли, посланные англсинской принцессой из Эсферта, имели зеленый цвет и еще светились, когда они въехали под деревья со своими факелами.Он гнался до этого места за Иваром Рагнарсоном, и конь эрлингов вошел в озеро и застыл там, и Алун увидел фей, услышал их музыку, увидел Дея с царицей.Он так и не нашел Ивара. По-видимому, тот умер. Не от руки Алуна. Не его месть. Теперь предстояло сделать еще кое-что, нечто большее. Ему было страшно.Образы перестали появляться в его мозгу. Они исчезли, словно девушка выбилась из сил, посылая их, или в ней больше не нуждались теперь, когда он уже здесь. Предполагалось, что он к этому моменту уже знает, зачем находится в лесу. Он был почти уверен, что знает. То ощущение чего-то проникающего силой в его сознание сменилось другим, с большим трудом поддающимся определению.Он спешился вслед за Брином и пошел за ним в темноте; извилистая тропинка среди высоких летних деревьев. Они осторожно несли факелы. Лес может загореться.Алун увидел озеро. Сердце его сильно билось. Он бросил взгляд на Брина, который остановился, увидел, что его лицо застыло от напряжения. Брин огляделся, пытаясь сориентироваться. Небо над озером было ясным, сверкали звезды. Вода неподвижна, как зеркало. Здесь никакого ветра. Никакого шелеста листьев.Брин повернулся к нему.— Подержи, — сказал он, протягивая Алуну свой факел.Он зашагал вдоль берега озера на юг. Он делал большие шаги, спешил теперь, когда они уже пришли сюда. Наверное, его мучают воспоминания и страх, подумал Алун. Он шел следом и нес свет. Брин опять остановился, снова сориентировался. Потом повернулся спиной к воде и обошел вокруг дерева, большого ясеня. Прикоснулся к нему и прошел мимо. Миновал еще три дерева, затем повернул налево.Там лежал валун, поросший мхом (зеленым), массивный. Брин положил на него ладонь и постоял так несколько мгновений. Оглянулся на Алуна. При свете факелов трудно было определить, о чем он думает. Но Алун мог догадаться.— Почему ты его не уничтожил? — тихо спросил он, то были его первые слова в лесу.— Не знаю, — ответил Брин. — Мне почему-то казалось, что он должен остаться у нас. Лежать здесь. Он был… очень красивый.Он помедлил несколько секунд, потом повернулся к Алуну спиной, набрал воздуха, навалился плечом на огромный валун и толкнул. Невероятно сильный мужчина. Но ничего не произошло. Брин выпрямился, одной рукой вытер лицо.— Я могу… — начал Алун.— Нет, — ответил Брин. — Тогда я сделал это сам.Двадцать пять лет назад. Молодой человек в расцвете сил, вся жизнь впереди, величайший подвиг его жизни уже совершен. То, за что его будут помнить. Он взял этот поединок на себя, опередив тех, кто по рангу мог сражаться с большим правом. Сегодня он позволил другому человеку драться вместо себя в другом поединке.Он был гордым человеком. Алун стоял с факелами рядом с Кафалом и смотрел, как Брин снова повернулся к валуну, поплевал на ладони, уперся плечом и руками в валун, напрягая тело и ноги, зарычал от натуги, потом выкрикнул имя Джада, бога, даже здесь.И валун при этом крике сдвинулся с места, как раз настолько, чтобы открыть углубление, и свет факелов Алуна осветил нечто лежащее там, завернутое в ткань.Брин выпрямился, снова вытер мокрое от пота лицо сначала одним рукавом, потом другим. Выругался, но тихо, без страсти. Алун стоял на месте и ждал. Сердце его все еще сильно билось. Брин опустился на колени, взял ткань и то, что лежало в ней. Встал и пронес этот предмет на вытянутых перед собой руках на расстояние нескольких шагов из-под деревьев, мимо ясеня, на поросшее травой открытое место у освещенного звездами озера.Он громко вскрикнул и быстро поднял руку, предостерегая. Алун, идущий следом, посмотрел мимо него. Они были здесь. Ждали. Не феи. Зеленые, парящие фигуры, которые он видел в лесу призраков.Они были здесь, и это из-за них он оказался здесь.Он знал теперь, кто они такие, наконец-то, и что им от него нужно.Его попросили. Его умоляли. Вмешаться. Смертного, который умел видеть полумир, который причащался водой озера, принадлежащего царице, и занимался любовью с феей. Они должны это знать. Когда он снова вошел в лес вместе с Торкелом, а затем с Ательбертом, они пришли за ним.Сердце его сжималось, опутанное, несущее тяжесть, казалось, многих веков. Он не знал, какое участие принимала во всем этом девушка из Эсферта (не знал, что она побывала в лесу в ту самую ночь), но она послала ему картинки, которые они хотели ему показать. Она имела к этому доступ другого рода.И привела его сюда во второй раз.— Они не причинят нам вреда, — тихо сказал он Брину.— Ты знаешь, кто они такие?— Да, — ответил Алун. — Я знаю.Брин больше ничего не спросил. То ли не хотел знать, то ли, что более вероятно, из учтивости оставил это Алуну.Алун сказал:— Если ты дашь мне меч, то, думаю, тебе следует взять Кафала и уйти. Тебе нет нужды оставаться вместе со мной.— Нет, есть, — возразил Брин.Невероятно гордый, всю жизнь. Один человек умер, взяв на себя его поединок сегодня вечером. Брин развернул ткань, которая столько лет окутывала этот предмет, и Алун, подойдя ближе с двумя факелами, увидел маленький, усыпанный драгоценными камнями меч Вольгана, который тот захватил во время налета на Кампьерес и носил как талисман до того дня, когда погиб в Льюэрте у моря.Человек, убивший его, протянул меч Алуну. Алун отдал ему факел, взял меч, отдал Брину второй факел. Поднес клинок к глазам, чтобы посмотреть на него. Он сделан из серебра, меч Сигура Вольгансона. Не из железа. Он узнал об этом от девушки.Со стороны зеленых фигур, собравшихся там, донесся какой-то звук. Их было двадцать или около того. Пронзительный звук, похожий на вой ветра в листве, только более высокий. Его охватила печаль. Привычное чувство для сингаэлей.— Ты уверен, что хочешь остаться?Брин кивнул.— Тебе не стоит оставаться здесь одному.Ему этого не хотелось. Это правда. Но все же.— Я думаю… мне не дали разрешения это сделать. Я не надеюсь остаться в живых. Твоя жена сказала…— Я знаю, что она сказала. Я тебя одного не оставлю. Мы будем свидетелями, Кафал и я.Алун огляделся кругом. Одна из зеленых фигур придвинулась ближе. Они были почти человеческими, только как будто слегка искаженными временем и обстоятельствами. Теперь он знал, кто они такие. Кем они были прежде.Брин отступил назад, к окружающим их деревьям, вместе с факелами. Пес молчал, хотя мог зарычать. Он рычал в лесу духов, вспомнил Алун. Что-то изменилось.— Ты этого действительно хочешь? — спросил он. На этот раз не у человека. Брин теперь стоял у него за спиной. Он держал серебряный меч и обращался к зеленому созданию, которое приблизилось. Они находились на поляне у озера царицы фей, в ночь, когда не взойдут луны. В такие ночи бродят души, так говорится в древних легендах.Никакого ответа, высказанного вслух ответа. Он представления не имел, могут ли они говорить на каком-то из языков, известных ему. Но фигура подплыла еще ближе (медленно, чтобы не напугать, не вызвать страх, так ему показалось) и опустилась на колени на темную траву перед ним.Он услышал, как Брин, стоящий сзади, издал какой-то звук (начало молитвы), затем сдержался. Он только что осознал, подумал Алун, что должно произойти, хотя и не понял почему. Алун знал почему.Он об этом не просил. Он только отправился из дома на север, однажды ясным утром, в конце весны, вместе с братом, и любимым кузеном, и с друзьями, чтобы угнать скот, как делали все юноши сингаэлей еще с тех времен, когда начинались все песни. Кажется, он въехал в другую, более древнюю историю.Намного более древнюю. Эти зеленые существа, а он по-прежнему не знал, как они называются, прежде были людьми. Как Брин, как сам Алун, как Дей.Совершенно такими же, как Дей. Они, понял он с болью в сердце, были душами смертных возлюбленных царицы фей, после того как надоели ей и она отослала их прочь. Вот что стало с ними после неизвестно скольких лет. А он пришел сюда (в сказку, не зная, что он в нее попал), чтобы отпустить их на свободу с помощью серебра, под звездами.Глаза его оставались сухими, рука, держащая короткий меч, не дрожала. Он дотронулся до острия. Это не меч воина, а тонкий, церемониальный меч. Это и есть церемония наряду со всем прочим.Алун вздохнул. Нет смысла ждать, медлить. Его привели сюда для этого. Он шагнул вперед.— Да будет для тебя свет, — произнес он. И вонзил клинок Вольгана в коленопреклоненное мерцающее создание, ниже того места, где когда-то давно находилась его ключица.На этот раз он был готов услышать тот звук, который раздался, и поэтому не дрогнул и не отпрянул, когда прозвучал этот высокий, дикий крик освобождения, и более низкий звук, который вырвался у остальных собравшихся здесь. Ветра нет, вода совершенно неподвижна. Звезды отражались бы в ней.То, что стояло перед ним на коленях, исчезло, клинок вошел в него слишком плавно, почти не встретив сопротивления. Алун понял. То была душа, а не смертное тело. Оно умерло давным-давно. Он пронзил мечом дым из очага и воспоминание.Он повторял себе это, снова и снова, пока просил света (вымаливал) для каждого из них, одного за другим. Они подходили, опускались на колени, и он делал то, для чего они его сюда призвали. Он постепенно осознал, как он благодарен Брину за то, что тот все-таки остался, что он не один занимается этим в темноте, окутанный печалью, и слышит этот звук, полный боли и радости, который каждый из них издает.Его рука каждый раз оставалась твердой, снова и снова. Это его долг перед ними, за то, что они его выбрали. Обмен в лесу призраков, думал он. Молот положили на землю в одном лесу, чтобы можно было достать из-под валуна меч в другом. Жизнь Торкела за жизни его и Ательберта и множество жизней других людей на том склоне холма сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64