Никто больше никогда не видел Эдина и ничего о нем не слышал. Кузнец Грин оказался человеком мягким. Она этого не ожидала от мужчины с таким красным лицом и с такими, как у него, сыновьями. Как могла она ждать доброты? У них родилось два сына, оба выжили. Воспоминания Ядвины о том годе, когда она вышла замуж, смягчились и расплылись, на них накладывались другие воспоминания, по мере того как одно время года сменяло другое.Со временем она похоронила своего мужа и больше замуж не выходила. Ее сыновья потом поделили кузницу со старшими сводными братьями, и она жила вместе с одним из них и его женой вполне сносно. Они уживались, насколько это возможно для двух женщин в маленьком доме. Ее саму похоронили, когда бог призвал ее, на разросшемся кладбище при церкви, рядом с Грином, неподалеку от Рауда, под солнечным диском и дощечкой с ее именем. * * * “Три вещи, — думал Алун, вспоминая хорошо известную триаду, — радуют сердце мужчины. Мчаться к женщине под двумя лунами. Мчаться в бой о бок с товарищами. Мчаться домой после долгого отсутствия”.Сейчас он делал третье, возможно, и второе тоже. И не думал о первом с тех пор, когда умер его брат. Сердце его не радовалось.Он внезапно заметил ветку и пригнулся. Заросшую тропу, которую они выбрали, едва ли можно было назвать тропой. У этого леса не было официального названия ни на одном из языков, ни на языке сингаэлей, ни на языке англсинов. Люди сюда не ходили, разве что на опушку и только при свете дня.Он услышал за спиной приближение своего незваного спутника. Не оборачиваясь, Алун сказал:— Здесь должны быть волки.— Конечно, здесь будут волки, — мягко согласился Торкел Эйнарсон.— Медведи еще есть в это время года. Дикие кошки. Кабаны.— С приходом осени наверняка появились кабаны. Змеи.— Да. Двух видов, как я полагаю. Зеленые безвредны.Они уже углубились в лес на приличное расстояние, стало совсем темно, хотя снаружи еще стояли сумерки. Кафал тенью бежал впереди коня Алуна.— Зеленые змеи, — повторил Торкел. Потом рассмеялся искренним смехом, несмотря на то что они находились в таком месте. — Как их отличить в темноте?— Если они нас укусят и мы не умрем, — ответил Алун. — я не просил тебя ехать со мной. Я тебе говорил…— Ты мне велел вернуться. Знаю. Я не могу.На этот раз Алун остановил коня, коня эрлингов, которого нашел ему Торкел. Об этом он еще не спрашивал. Они выехали на очень маленькую полянку, здесь было место, чтобы повернуться друг к другу лицом. Листья над головой пропускали слабые лучи вечернего света. Наступило время молитвы. Интересно, читали ли когда-либо молитвы в этом лесу, достигало ли так далеко слово Джада. Ему показалось, что он почувствовал жужжание у самой границы слуха, но понимал, что это почти наверняка просто страх, и больше ничего. Он наслушался столько сказок.— Почему? — спросил Алун. — Почему ты не можешь?Пожилой мужчина тоже натянул поводья. Света еще хватало на то, чтобы видеть его лицо. Он пожал плечами.— Я не твой слуга. И не слуга священника. Мою жизнь спасла леди Энид в Бринфелле, и она взяла меня себе. Если ты прав, а я считаю, что ты прав, тогда Ивар Рагнарсон ведет туда корабли Йормсвика. Я ценю свою жизнь не меньше любого другого, но я дал ей клятву. Я постараюсь вернуться раньше, чем они.— Ради клятвы?— Ради той клятвы.Алун был уверен, что это еще не все.— Ты понимаешь, что это безумие? Что нам нужно выжить в этом лесу пять дней, возможно, шесть?— Я понимаю все безумие этой затеи лучше, чем ты, как мне кажется. Я — старый человек, парень. Поверь, мне совсем не нравится находиться здесь.— Тогда почему…— Я тебе ответил. Оставь эти вопросы.Первый намек на гнев, напряжение. Настала очередь Алуна пожать плечами.— Я не собираюсь драться с тобой или пытаться скрыться. Но мы забудем о рангах. Я думаю, ты знаешь больше меня насчет того, как здесь выжить. — Этому человеку легче сказать такие слова, чем большинству других, подумал он.— Возможно, ненамного больше. Но я захватил еду.Алун заморгал и при этих словах осознал, что очень голоден. Он постарался прикинуть время. Они поели хлеба с элем после того, как прикончили первый отряд эрлингов у реки. И с тех пор больше ничего. А их отряд не покидал седел с середины прошлой ночи.— Давай слезай, — сказал Торкел Эйнарсон, словно угадав его мысли. — Это место не хуже любого другого. Мне нужно размяться. Я старый.Алун спешился. Он всю жизнь был всадником. Но и у него болели ноги. Его спутник шарил в седельной сумке.— Ты видишь мою руку?— Да.— Кусок сыра. Потом будет холодное мясо. У меня во фляге эль.— Кровь и милость Джада! Когда ты…— Когда мы спустились к воде и увидели, что корабли ушли.Несколько секунд Алун это обдумывал, продолжая жевать.— Ты знал, что я это сделаю?Эрлинг заколебался.— Я знал, что я это сделаю.Это также нужно было обдумать.— Ты собирался уехать один?— Меня это не радовало, даю слово.Алун вцепился зубами в кусок мяса, который передал ему спутник, и жадно выпил эля из предложенной фляги.— Можно задать вопрос? — Эрлинг взял флягу назад.— Я тебе сказал, здесь ты не слуга. Нам нужно выжить.— Скажи это змеям, тем, которые не зеленые.— Что за вопрос?— Это тот же самый лес, что и на севере, у Эсферта и вокруг него?— Что? Ты думаешь, я был бы здесь, если бы между деревьями имелся проход? Что я, глупец?— Здесь? Конечно, ты глупец. Но все равно, ответь мне на вопрос.Мгновение оба молчали, затем Алун услышал собственный смех в этом черном, древнем лесу. Легенды, которые он слышал о нем всю жизнь, гласили, что здесь водятся привидения, жаждущие крови и бесконечно злые. Какой-то зверек пробежал мимо, напуганный шумом. Пес раньше ушел вперед, теперь вернулся. Алун дал ему мяса.Торкел Эйнарсон, сидящий на корточках рядом с молодым сингаэлем, подумал о том, что ни разу не слышал его смеха за все проведенное вместе с ним время, после того ночного налета весной.Алун сказал:— Тебе не слишком хорошо удается роль слуги, правда? Это тот же самый лес. С этой стороны есть маленькая долина, думаю, в ней расположено святилище.Торкел кивнул головой.— Да, я это помню. — А потом тихо прибавил: — Значит, тот призрак, с которым ты был вчера ночью, может тоже оказаться здесь?Алуну показалось, что он ощутил на лице дуновение ветра, хотя ветра совсем не было. Он на мгновение обрадовался темноте. Прочистил горло.— Понятия не имею, — ответил он. — Как ты…— Я наблюдал, когда ты вышел из леса прошлой ночью. Я — эрлинг. Мой дед умел видеть призраков на крышах половины домов нашей деревни и вызывать других духов, чтобы испортить поля и колодцы тех, кого он ненавидел. Их довольно много, видит Ингавин. Парень, пусть мы дали клятву почитать бога Солнца и носить его диск, но что происходит после наступления темноты? Когда солнце садится и Джад находится под миром, сражаясь?— Я не знаю, — ответил Алун. Ему казалось, что он все еще чувствует это дуновение ветра, ощущает вибрацию мира, почти звук. Пять дней пути, возможно, больше. Они погибнут здесь, подумал он. “Три вещи вспоминает человек в конце жизни…”— Никто из нас не знает, — сказал Торкел Эйнарсон, — но нам придется выжить в эти ночи. Было бы… неразумно считать, что мы здесь одни, что бы ни проповедовали священники. Ты веришь, что тот призрак настроен доброжелательно?Алун вздохнул. Трудно поверить, что они об этом говорят. Он подумал о фее, об огоньке, сияющем там, где нет никакого света.— Я верю, что это так.Настала очередь эрлинга колебаться.— Ты понимаешь, что там, где есть одно такое волшебное существо, могут быть и другие?— Я тебе сказал, что ты не обязан со мной идти.— Да, ты говорил. Передай флягу. У меня пересохло в глотке. Жаль умирать с элем под рукой и не выпить.Алун протянул ему флягу. У него болели лодыжки после долгой скачки, а теперь от сидения на корточках. Он уселся на траву, обхватил руками колени.— Мы не можем ехать всю ночь.— Не можем. Как ты предполагал найти дорогу в одиночку?— На этот вопрос я могу ответить. Подумай. Собеседник подумал.— А! Пес.— Он родом из Бринфелла. Сможет найти дорогу домой. А ты как собирался это сделать в одиночку?Торкел покачал головой.— Понятия не имею.— И ты считал меня глупцом?— Ты и есть глупец. И я тоже. Давай выпьем за нас с тобой. — Торкел снова поднял флягу, прочистил горло. — Ты не думал о том, чтобы послать его вперед, пса? Ап Хиул понял бы…— Я об этом думал. Мне кажется разумным, чтобы он был с нами и чтобы он продолжил путь один, если мы…— Встретим не зеленую змею или одну из тех тварей, которая сильнее твоего призрака и которой мы не понравимся.— Останемся на отдых здесь? — спросил Алун. На него навалилась усталость.Ответ на этот вопрос был получен, но не от сидящего рядом с ним человека. Они услышали шум, движение среди деревьев.Крупнее кабана, подумал Алун, поднимаясь и вынимая из ножен меч. Торкел также вскочил и держал в руках молот. Они мгновение стояли, прислушиваясь. Затем услышали совсем другие звуки.— Святой Джад! — произнес Алун секунду спустя, с чувством.— По правде говоря, я так не думаю, — сказал Торкел Эйнарсон. Голос его звучал весело. — Нет, не бог. По-моему, это…— Тихо! — сказал Алун.Они оба прислушивались, в изумленном молчании, к голосу, звучащему сзади и немного южнее, который двигался среди деревьев, сквозь которые не мог проникнуть лунный свет. Кто-то — совершенно невероятно! — пел в этом лесу.
Нет лучше девы для меня, когда ночная тьма грядет,Той, что целует горячо, а не молитвы богу шлетНет лучше девы для меня, когда заря уже горит,Чем та, что радуется дню и наслаждение дарит.Нет лучше девы для меня в полуденном сверканье дня,Чем та…
— Перестань завывать. Мы здесь, — позвал Торкел. — И кто знает, что еще сейчас к нам приближается, услышав твои вопли.Они оба убрали оружие.Треск приближался, трещали ветки и сучья, шуршали листья на лесной подстилке. Послышалось ругательство, когда неизвестный на что-то налетел.— Вопли? Завывать? — переспросил Ательберт, сын Элдреда, наследник трона англсинов.Он осторожно выехал верхом на маленькую полянку. Напрягая зрение, Алун увидел, что он потирает лоб.— Я ударился о ветку. Очень сильно. И также полагаю, что меня оскорбили. Я пел.— Так вот что это было! — сказал Алун.У Ательберта на поясе висел меч, за спиной лук. Он спешился и стоял перед ними, держа коня за повод.— Прошу прощения, — грустно произнес он. — Откровенно говоря, мои сестры и брат придерживаются такого же мнения о моем голосе. Я решил покинуть дом из чувства стыда.— Это была плохая идея, — заметил Алун.— Я плохой певец, — легкомысленно ответил Ательберт.— Господин принц, это…— Господин принц, я знаю, что это.Они оба замолчали. Через мгновение именно Ательберт заговорил:— Я знаю, что вы задумали. Мало шансов, что два человека пройдут через этот лес живыми.— А у троих больше шансов?Это спросил Торкел. Алун услышал в eго тонe прежнюю насмешку.— Этого я не говорил, — ответил Ательберт. — Вы ведь понимаете, где мы находимся? Шансы? Нас всех убьют.— Это дело тебя не касается, — сказал Алун. Он заставлял себя говорить учтиво. — Каким бы благородным ни был твой замысел, мой господин, смею сказать, что твой отец король…— Мой отец король, наверное, послал за мной разведчиков, как только узнал, что я уехал. Они почти наверняка уже в лесу и до смерти напуганы. Отец считает меня… безответственным. У него есть причины придерживаться такого мнения. Лучше нам двинуться дальше, иначе они нас найдут и скажут, что должны отвести меня обратно, а я скажу, что не поеду, и им придется обнажить мечи против своего принца по приказу короля. Нельзя заставлять это делать никого из людей, потому что я не собираюсь возвращаться.После этих слов ненадолго воцарилось молчание.— Зачем? — наконец спросил Торкел, его веселый тон исчез. — Принц Алун прав: эта стычка не касается англсинов.Алун видел достаточно хорошо, чтобы заметить, как Ательберт покачал головой.— Этот человек — Рагнарсон? — убил старого друга моего отца, одного из наших вождей, человека, которого я знал с детства. Они устроили набег на наши земли во время летней ярмарки. Слухи об этом быстро разлетятся. Если они уйдут и…Алун перебил его в свою очередь:— Они не ушли. Вы убили пятьдесят или шестьдесят из них. Команду целого корабля. И отогнали остальных от своих берегов, заставили бежать от вас. Об этом все узнают, это прославит короля Элдреда и его народ. Зачем ты здесь, принц Ательберт?Теперь уже темнота стала почти непроницаемой, Даже на поляне, деревья в летней листве закрывали звезды. Кафал тоже встал, темно-серый пес, почти невидимый, словно призрак, у ноги Алуна.После длинной паузы Ательберт заговорил:— Я слышал, что ты сказал тогда, у реки. Что они, по-твоему, намерены сделать. Поселение, там женщины, ап Хиул, меч…— И что? Это все равно не твое…— — Послушай меня, сингаэль! Можно ли назвать твоего отца сосредоточием всех добродетелей на свете? Он способен подняться после болезни и устроить бойню своим врагам? Он переводит медицинские тексты с проклятого Джадом тракезийского языка? В мои годы, — сказал Ательберт Англсинский, четко выговаривая слова, — мой отец пережил зиму, скрываясь на болотах, вырвался оттуда, собрал наш народ и вернул себе королевство убитого отца. К неувядающей славе короля Элдреда и нашей страны.Он умолк, тяжело дыша, словно эта речь стоила ему напряжения всех сил. Они услышали хлопанье крыльев над головой, кто-то перелетел с одного дерева на другое.— Ты недоволен тем, что он достойный человек? — спросил Торкел.— Я не это хотел сказать.— Нет? Возможно. Так помоги мне, мой господин. Ты хочешь добыть часть такой же славы, — сказал Эйнарсон. — В этом дело? Ну, это достойное желание. Какой юноша с горячим сердцем этого не хочет?— Вот этот! — резко произнес Алун. — Вы оба теперь послушайте меня. Меня все это не интересует. Мне необходимо попасть в Бринфелл раньше эрлингов. Вот и все. Прибрежная дорога ведет в Арберт, и потребуется почти четыре дня быстрой езды, а потом еще пять дней, чтобы добраться до поместья Брина. Я проделал этот путь весной вместе с братом. Эрлинги точно знают, куда направляются, потому что с ними Рагнарсон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64