Кто-то громко отдавал одну за другой команды, и вот они выстроились плотными рядами и пустились бежать на юг.Значит, это и есть эрлинги. Язык выдал их, и никакие разбойники не могли бы так точно построиться и так слаженно двигаться. Броган высунулся наружу, глядя мимо Модига, который теперь прекратил работу в огороде и застыл, тоже наблюдая. Снова раздался вой, этот звук он запомнит надолго. Не хотелось бы ему, чтобы эта тварь охотилась на него. Броган услышал топот копыт и крики, заглушающие лай его собственных псов, и в поле его зрения с севера влетел галопом отряд с обнаженными мечами и выставленными вперед копьями и бросился в речку.Мельник Броган увидел в предрассветном сумраке знамя и понял, что это войско короля и что они увидели эрлингов и собираются настигнуть их как раз напротив его мельницы, на противоположном берегу. Сердце его колотилось так, словно он тоже бежал или скакал верхом. Несколько мгновений назад он ожидал, что его здесь убьют, переломают один за другим пальцы — или еще хуже, — пока он не скажет, где его деньги. Этот кошмар мучил его во сне.Высунувшись из окна, он увидел, как эрлинги повернулись лицом к всадникам, быстро надвигающимся на них. Ему не нравился король Элдред, все его перемены, новые налоги, предназначенные для содержания войска и крепостей, но в тот момент, наблюдая, как эти всадники окружают эрлингов, эти чувства… отодвинулись.Броган вышел из мельницы наружу и зашагал к реке. Модиг, с лопатой в руках, открыл калитку огорода, подошел и встал рядом с ним. Собаки все еще лаяли. Броган через плечо прикрикнул на них, и они замолчали.Над мельничным потоком поднимался серый туман. Сквозь него, пока вставало бледное солнце, они смотрели, что происходит на лугу, на противоположном берегу. Колесо мельницы вращалось. * * * В какой-то момент ночной скачки на юг Алуну пришла в голову мысль, что он сейчас окружен воинами англсинов, которые традиционно всегда были его врагами, и скачет на перехват эрлингов, тоже его врагов. Один из лучников Ательберта отдал ему меч и пояс по приказу принца. Можно назвать это дружеским жестом. Приходится назвать.В этом мире, думал он, сингаэлям трудно найти друзей. И если остановиться и подумать, то тем более трудно оправдать вражду между Арбертом, Кадиром и Льюэртом. Но люди к западу от Стены Редена совсем не думали об этом. Их бесконечные внутренние распри были… образом жизни. Три провинции совершали друг на друга набеги, досаждали друг другу, боролись за первенство, и так было всегда. Алун знал, что его отец предпочел бы украсть стадо коров у высокомерных арбертян и послушать, как его бард споет об этом потом, чем предпринять вылазку в Реден, за Стену или даже разгромить разбойников-эрлингов.Хотя последнее, возможно, уже не соответствует действительности после убийства Дея. Он не был уверен, но считал, что его отец изменился за эти весну и лето. Алун сознавал перемены в себе самом, вызванные потерей и тем, что он видел в том озере возле Бринфелла. Он не знал, куда заведут его эти перемены, но не мог отрицать, что перемены есть.Он не понимал точно, где сейчас находится, несясь галопом на юго-восток между рощами деревьев, но надеялся, что человек, который ему нужен, эрлинг, погубивший его брата, находится где-то впереди. Ивар Рагнарсон ушел от погони у Бринфелла, убежал к своим ладьям и уплыл, а теперь убил хорошего человека здесь. Он должен умереть. Это… важно, чтобы он был убит.“Если остановиться и подумать”. Сегодня некогда было останавливаться — король позволил сделать две короткие передышки только для того, чтобы попить из ручья, наполнить фляги, потом они снова поскакали дальше, — но у Алуна аб Оуина была масса времени подумать, летя как ветер под летними звездами, пока голубая луна плыла среди туч и садилась за лесом. Вокруг него неслись всадники, но их лица — и его лицо — невозможно было разглядеть. Покров темноты, его необходимость. И с ним к принцу вернулось воспоминание, неизбежное, кто именно сказал и когда: “Необходимо, как ночь”.Рианнон мер Брин, в зеленом наряде за столом своего отца, в ту ночь, когда погиб его брат, а душу брата похитили. Он осознал, что не позволял себе думать о ней, об этих словах, о собственной песне с тех пор, словно скрывался от слишком яркого огня. “Ты так сильно меня ненавидишь?”Алун посмотрел в сторону леса. Другая тьма, расплывшаяся вдалеке, где-то между ними лежит река. Он подумал о фее, о том, как ее волосы меняют цвет, как она излучает свет. Подумал над тем, что такое мир, как он устроен, как он сам примирится с Джадом… и с верховным священнослужителем, который скачет на коне впереди него, рядом с королем Элдредом.Алун не знал, чувствует ли он себя более старым или более молодым, потому что теперь не испытывал прежней уверенности, но понимал, что все изменилось и ничего нельзя исправить, как бывало прежде. “Для вас все происходит так быстро”, — сказала тогда фея. Есть ли у них имена? Он не сообразил спросить перед тем, как ушел, спотыкаясь, из леса. Он боялся, когда вышел из-под деревьев, и гадал, не выйдет ли он под свет другой луны и не исчез ли его мир. Так бывало с теми, кто уходил с феями в сказках.Вместо этого он неожиданно обнаружил, что его ждет англсинская принцесса.“Я совсем близко от тебя”. Словно она понимала его страх, то, что он чувствует. Их разделяла только тихая речка. По-прежнему его мир, не измененный и все-таки изменившийся во всем. То, что она оказалась там, — об этом тоже надо было подумать, попытаться понять. Он покачал головой. Одновременно можно справиться лишь с определенным количеством образов и воспоминаний, решил Алун, но потом приходится отводить взгляд.А когда закончилась ночь, все опять изменилось.После, вспоминая, Алун понял: ему не следовало удивляться тому, что они нашли эрлингов. Во-первых, воины хорошо знали эту местность, как они с братом знали долины и болота Кадира, каждую складку и впадинку их провинции, нанесенные на мысленную карту, вплоть до хижин пастухов и землепашцев, дочери которых готовы подняться с постели, кутаясь в шаль, и выйти в темноту, мягкие и теплые, на знакомый шепот ночью под окном.Они ехали по маршруту, который должен был выбрать пеший отряд, и здесь его можно было перехватить. Эрлинги наверняка бегут туда, где стоят на якоре их ладьи, между Дренгестом и скалистым берегом дальше на западе, у которого сойти к воде невозможно. Можно было все это просчитать, если знать, где находишься и окружающую местность. Рощи и реки, холмы и деревушки. Элдред и его воины должны были знать все места, где эрлинги, убившие Бургреда Денфертского, не смогут пройти, и места, которые они постараются избежать. Они могли потерять эрлингов в тумане или в темноте, но они бы нашли их след.А еще с ними был Кафал.Пес был частью этой ночи, о чем ни Алун, ни Сейнион и, уж конечно, никто из англсинов не подумал. Но именно Кафал — охотничий пес, подарок Брина — завыл диким воем, внушающим ужас и отвращение, когда они приблизились к реке в сером предрассветном полумраке. Сердце Алуна сильно забилось. Кто-то в первых рядах поднял руку и закричал, указывая вперед. Он увидел, что это Ательберт.Они намеревались помолиться здесь, спешиться на такое время, которого хватило бы на предрассветную молитву на берегу реки. Вместо этого они помчались через речку, к западу от деревенской мельницы, поднимая фонтаны брызг, обнажив оружие, подлетели к пешим эрлингам и окружили их на зеленом лугу, когда взошло солнце. * * * Здесь теперь стало слишком много людей, слишком много городов, слишком много крепостей. Гутрум Скалсон, который бежал вместе с отрядом, в котором осталось меньше двадцати человек (шестеро поскакали к кораблям с сообщением и чтобы привести на помощь еще сорок человек), увидел горящий на холме огонь, потом еще один на севере, немного позже, и понял, что им грозит еще большая опасность, чем он думал. Они бежали без остановки всю ночь.Гутрум не мог утверждать, что удивился, когда их обнаружили. Они бы выбрали другой путь, если бы позволяли леса и поросшие деревьями склоны холмов. Но эрлинги не знали этой местности, и самое лучшее, что он мог сделать, — возвращаться на юго-запад той же дорогой, которой пришли, и надеяться, что встретят подкрепление раньше, чем их перехватят.Этого не произошло. Он не ожидал этих костров на холмах в темноте, быстрой реакции англсинов. Полагал, что у эрлингов больше шансов, что он попадал в гораздо худшие переделки за все эти годы. Затем, на рассвете, раздался вой собаки, и появился отряд англсинов.Он выстроил людей в круг на лугу, пока всадники англсинов с шумом переправлялись через реку. Нет смысла бежать, эти люди на конях. Он увидел знамена в бледном свете и понял, что король Элдред не просто послал своих воинов, он прибыл сам. Они попались.Это уже случалось раньше. В Йормсвике есть средства, Ингавин свидетель. Их могут выкупить за хорошую цену и ценой обещаний. Вероятно, некоторым из них придется провести какое-то время в заложниках. Похоже, одним из них станет Гутрум. Он тихо выругался.У него восемнадцать человек; их окружило около двух сотен всадников. Он не берсерк, он наемник, его наняли. Сейчас нет войны. Он выпустил из руки меч, поднял открытые ладони. Шагнул вперед, чтобы король англсинов понял, кто командует отрядом.— Сколько человек взял с собой на юг Бургред?Седобородый мужчина заговорил на языке англсинов, но обратился не к Гутруму. Однако тот понял его слова: их языки были довольно близкими.— Шесть, не считая его самого, — ответил молодой человек, сидящий на гнедом коне рядом с говорившим.— Убейте шестерых, — произнес бородатый мужчина, который, наверное, и был Элдредом, королем англсинов. — Но не этого. — Он указал на Гутрума.Младший отдал команду. Взвились шесть стрел. Шесть людей Скалсона, которые положили свое оружие одновременно с ним, упали на траву.Гутрум не боялся смерти. Ни один наемник не мог бы участвовать в стольких сражениях, сколько выдержал он, и жить в страхе. Но он не хотел умирать. Он любил эль и женщин, сражение и товарищей, опасности и лишения, а после них — покой. Атрибуты воина в этом срединном мире. Он сказал:— Никто из них не убивал твоего графа. Никто из них так бы не поступил.— В самом деле, — сказал король, сидящий на коне перед ним. — Значит, Бургред жив и сейчас едет домой?Гутрум встретил его взгляд. Ни один эрлинг не имеет права пасовать перед этими людьми.— Мы в Йормсвике не пользуемся стрелами. Ты это знаешь.— А! Значит, его убила не стрела. Наши сведения неверны? Хорошо. Значит, ничто не убьет твоих парней.Он считает себя очень умным, этот король. Гутрум слышал о нем. Проблема в том, что он действительно умен. Слишком умен. Стало невозможно совершать набеги на эту страну. Это предприятие было ошибкой с того самого момента, как они взяли деньги Ивара и подняли паруса.Ивар. Гутрум оглянулся.Какой-то человек — помоложе, помельче, на коне эрлингов — выехал вперед и встал рядом с королем. Он смотрел на Гутрума сверху.— Рагнарсон был с вами?Говорит на языке англсинов, но можно узнать сингаэля, как только он открыл рот. Откуда он мог узнать об Иваре? Гутрум на мгновение задумался и молчал, быстро соображая.— Убей еще одного, Ательберт, — сказал король. Они застрелили еще одного. На этот раз — Атли. Гутрум явился к стенам Йормсвика вместе с АтлиБьярксоном пятнадцать лет назад. Они пришли к крепости вместе из своих домов на севере, встретились по дороге, каждый победил в схватке в то же утро, и они поступили в один и тот же отряд. Незабываемый день. День, который расколол жизнь на “до” и “после”. Гутрум теперь посмотрел вниз, на траву, в первом утреннем свете, вдалеке от Винмарка, и произнес слова прощания вслух, призывая к другу милость Ингавина в его чертогах для воинов. Затем снова повернулся к всадникам, которые их окружили.— Тебе задали вопрос, — сказал король Элдред. Голос его звучал спокойно, но в нем безошибочно чувствовалась ярость. Все-таки речь, может, и не пойдет о заложниках и выкупе. А у Гутрума здесь люди, за которых он отвечает.— Мы сложили оружие, — сказал он.— И ты станешь утверждать, что Бургред этого не сделал, когда вы их нашли? Когда пронзили его стрелой?— Откуда вам это известно?— Ательберт. Еще одного.— Подожди! — Гутрум поспешно поднял руку. Принц по имени Ательберт помедлил и сделал то же самое. Стрелы не были выпущены. Гутрум сглотнул, посмотрел на англсинов, в его сердце бушевала черная ярость. Он мог бы раздавить любого из них в бою, даже двоих; они с Атли могли бы справиться с полудюжиной.— Как бы ты об этом ни узнал, — сказал он, — ты прав. Ивар Рагнарсон нанял нас, и он же убил графа. Вопреки моим приказам и желанию. Ты считаешь нас глупцами? — Он услышал в собственном голосе страсть и постарался подавить ее.— Да, считаю, никогда бы не подумал, что вы так поступите. Наемники убивают взятого в плен знатного вельможу. Где же он? Этот Рагнарсон? — В его голосе звучало презрение. Гутрум его ясно слышал.Он мог бы сказать, что презирает Ивара Рагнарсона не меньше, чем те, кто их окружил. Он не чувствовал себя обязанным хранить ему верность, отнюдь. Он сам чуть не убил этого человека за ту стрелу. И если бы последний выстрел англсина унес жизнь любого другого, но не Атли, он, вероятно, показал бы назад, на реку, где, очевидно, остался прятаться Ивар, когда они побежали. Сдать одну жизнь, чтобы спасти те, за кого он в ответе. Справедливый и правильный поступок.Поток времени и событий — это большая река; мужчины и женщины в ней обычно всего лишь камешки, уносимые течением. Но иногда, в какие-то моменты, они — нечто большее. Иногда течение потока меняется, не только для нескольких людей, но для многих.“Им не следовало убивать Атли, — подумал Гутрум Скалсон, стоя на лугу в окружении врагов. — Наше оружие лежало в траве. Мы сдались”.— Мы захватили шесть коней, — сказал он. — Я послал всадников назад, к кораблям.Элдред долго смотрел на него сверху. Высокомерие его было подобно полыни, желчи, большей горечи он никогда не испытывал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64