По дороге на юг Берн все острее ощущал голод — он не ел со вчерашнего вечера, — но он также чувствовал холодный постоянный страх и не позволил Гиллиру сбавить темп, когда солнце встало и поднялось в летнее небо. Он чувствовал себя до ужаса открытым здесь, на этих плоских равнинах, уходящих к морю, и знал, что войско выступило и ищет эрлингов, горя желанием отомстить.Англсины поклоняются богу Солнца: это имеет какое-то значение? Поможет ли это им, когда так ярко светит Солнце? Он никогда прежде не задумывался над такими вещами, и ему не слишком нравилось думать об этом сейчас, но он никогда еще не бывал у джадитов. Остров Рабади казался очень далеким; их ферма на краю деревни, даже солома в сарае за домом Арни Кьельсона Он все время оглядывался вокруг себя на скаку, охватывая взглядом все большее пространство слева.Сигнальные костры горели дальше к востоку, и путь Элдреда пролегал по дальнему берегу реки. Ничто не указывало на то, что король не разделил своих всадников ночью и не послал часть из них в эту сторону. Берна, который чувствовал себя более одиноким, чем когда-либо после той ночи, когда покинул остров на коне Хальдра, мучило болезненное предчувствие, будто люди короля очень хорошо знают, где могут находиться ладьи наемников из Йормсвика.Гиллир устал, но тут ничего не поделаешь. Берн наклонился вперед, похлопал коня по шее, заговорил с ним по-дружески. Им придется продолжать путь. Во-первых, возможно, кроме него, некому предупредить остальных. Они должны спустить на воду пять кораблей раньше, чем на них налетят две сотни людей. Видит бог, мужчины Йормсвика умеют драться. Если подойдет войско короля, может быть, завяжется рукопашный бой. Они могут легко победить. Но если многие погибнут или если ладьи будут повреждены, в такой победе нет смысла. Со славой или нет, они погибнут на этой земле англсинов, когда Эсферт и эти проклятые бурги, построенные Элдредом, вышлют против них новые силы. Берн понял, что не вполне готов уйти в чертоги Ингавина.Он снова посмотрел на восток, где уже не светило слишком яркое солнце. Полдень миновал, туман давно растаял. При ярком свете костров уже не было видно. Чудесный день. Из леса на западе доносилось птичье пение, над головой рисовал круги ястреб.Берн понятия не имел о том, что происходит в других местах. И ему оставалось лишь спешить к морю. Его отец тоже когда-то так сделал. Он сделал больше, собственно говоря; он совершил путешествие в одиночку, за Стену, через все земли англсинов, когда бежал из Сингаэля после гибели Вольгана. Гораздо более опасное путешествие, пешком, уходя от погони, вместе с заложником. Давно. А теперь Торкел вернулся сюда. Он даже снова побывал у сингаэлей, его взяли в плен во второй раз. Берну хотелось думать о нем с презрением, но он не мог.“Я вынес тебя из города, окруженного стенами. Подумай об этом”.Этот тихий, уверенный голос. И удар по голове, когда он заговорил слишком дерзко, словно Берн все еще был мальчишкой на Рабади. Но его отец знал об Иваре, догадался, что сказал Рагнарсон. Откуда он всегда все знает? Он послал проклятие в адрес Торкела, как делал много раз после изгнания отца, но на этот раз без страсти и огня. Берн слишком устал, ему слишком много надо было обдумать. Он был голоден и испуган. Он снова взглянул налево, оглянулся назад. Ничего, горячее марево над зреющими посевами в полях. Гиллира скоро надо будет напоить. Ему и самому необходимо попить. Но еще не время, решил он. То место, где они сейчас находятся, слишком открытое.Он плохо узнавал эту местность, не мог определить, сколько ему еще скакать, хотя они проезжали здесь по пути на север, в Эсферт, он и Экка, по дороге на другом берегу реки. На той дороге было много народу, направлявшегося на королевскую ярмарку, о которой эрлинги не знали. Кто-то сказал им, что ярмарку проводят уже третий год. Они не скрывались по пути на север, притворялись торговцами из Эрлонда. Везли на конях мешки якобы с товарами на продажу. Экка начал сердиться после того, что они услышали. Если летнюю ярмарку проводят уже третий год, то все байки о безлюдном Эсферте пусты, как выпитая бутылка эля. Ивар Рагнарсон, сказал он Берну, либо глупец, либо змей, и он подозревал последнее.Во время того путешествия Берн был недостаточно внимательным и теперь страдал от этого; все эти бесконечные мелкие ложбины и холмы, вверх и вниз, вверх и вниз, выглядели совершенно одинаково. Поля за рекой казались невообразимо большими для человека, который вырос на каменистой почве острова Рабади.Берн опять оглянулся назад в седле. Его мучил постоянный страх увидеть за собой погоню. Крестьянские хозяйства начинались прямо за рекой, любой на ближних полях мог его заметить — одинокого всадника, едущего между рекой и лесом. Само по себе это не вызвало бы тревоги, если они не окажутся достаточно близко, чтобы его разглядеть.Лес справа от него выглядел темным, ни одна колея или тропинка не вела в него. В него не проникал солнечный свет. Такие леса есть в Винмарке. Нетронутые, нехоженые, тянущиеся бесконечно; в них живут боги и звери. Этот лес должен быть непроходимым, как Берн догадывался, диким и опасным, нехоженая чаща из дубов и ясеней, ольхи и терна, тянущаяся на запад к землям сингаэлей. Экка говорил об этом по дороге. “Лучшая стена, чем Стена” — гласила поговорка. Эти леса выходили прямо к утесам над проливом. Они видели эти скалы с корабля.Англсинам все это должно быть известно гораздо лучше, чем ему самому. Они должны знать, что корабли эрлингов могут стоять восточнее этих отвесных берегов, в одной из мелких бухточек.Так и было. У них нашлось не так много вариантов, и они не колебались с выбором бухты. Слишком много ошибок сделано в этом набеге в конце лета. Они бросили якорь, спешно посовещались, послали Берна и Экку на север, посмотреть на Эсферт. Экка проделывал это много раз, знал, как себя вести, а Берн обладал юношеским, внушающим доверие спокойствием. Бранд Леофсон также согласился позволить Гутруму и Атли повести маленькую группу на разведку на восток, чтобы посмотреть, что там можно найти и захватить, пока они ждут доклада из Эсферта, и Ивар отправился вместе с ними.Экка — его, по-видимому, на самом деле звали Стефом — погиб, и Берн в этом срединном мире, который сотворили Ингавин и Тюнир между богами и мертвыми, никак не сможет рассказать никому из своих спутников на кораблях, если только доберется до них, как это произошло. Ивар Рагнарсон убил бы Берна, предупредил Торкел, если бы узнал, кто его отец. Внезапно и слишком поздно Берн понял. “Обдумай остальное, когда будешь возвращаться”, — сказано Берну. И еще: “Он хочет вернуться на запад”. Вернуться на запад. Значит, Ивар недавно был там. На земле сингаэлей.И Торкел был вместе с ним. Вот откуда отец знал, что произошло. И насчет отравленных стрел. Там что-то случилось… Торкела снова взяли в плен. Или…Никогда не хватает времени все обдумать. Так уж устроен мир. Может быть, оно есть у женщин, которые ткут и прядут, у священников-джадитов в их уединенных святилищах, которые бодрствуют по ночам и молятся за Солнце. Но не у раба на острове Рабади и не у наемника из Йормсвика. Поднимаясь на следующий невысокий, поросший травой склон холма, почти точно такой же, как предыдущий, Берн услышал впереди шум битвы на другом берегу реки.
Всадники, посланные Гутрумом Скалсоном, добрались до кораблей рано утром. Подкрепление, о котором просил Гутрум, отправил без колебаний ярл Бранд, командующий этим набегом. Своих не бросают в беде. Это был один из принципов жизни Йормсвика.Всадники говорили горячо, перебивая друг друга, более возбужденные, чем положено бывалым воинам. Они рассказали о стычке между Гутрумом и Иваром Рагнарсоном из-за убийства англсинского графа. Бранд пожал плечами, выслушав их. Такие вещи случаются. Он бы встал на сторону Гутрума — графы стоят дорого, если не впали в немилость, — но иногда, вынужден был признать он, просто необходимо кого-то убить, особенно если уже давно никого не убивал. Это определялось образом их жизни, кораблями с драконами, орлами Ингавина. И он точно знал, что Гутрум Скалсон сам прикончил немало пленных за долгие годы. Они с этим разберутся, когда все вернутся назад.Сорока наемников должно с лихвой хватить, чтобы встретить и защитить небольшой отряд Гутрума и Атли от любого ответного нападения англсинов, чтобы эрлинги прорвались к ладьям, если кого-нибудь встретят. Бранд приказал отвести три ладьи от берега на всякий случай и оставить три на якоре на мелководье с небольшой командой, чтобы вернувшиеся люди поднялись на борт и сели на весла.Он проявил осторожность, но не встревожился. Отряды на берегу встречали людей, случались стычки, иногда кто-то погибал. Это же набег, не так ли? Чего можно ожидать? Йормсвик занимался этим во всем известном мире уже давно. Эрлинги приплывали в длинных ладьях к этим берегам уже более ста лет. Да, в последнее время грабить земли англсинов стало труднее, но такое временами тоже случалось. Всегда находились другие места. Прошлой весной три корабля отправились через пролив и вниз по морю к Аль-Рассану, совершили набег и удрали раньше, чем туда сумели добраться воины халифа со своими кривыми саблями и луками. Вот бы принять участие в таком сражении, подумал Бранд, слушая этот рассказ. Ему хотелось отправиться туда, увидеть все самому. Говорят, что там огромные богатства, у этих рожденных в пустыне звездопоклонников. Ему хотелось увидеть их женщин, скрывающихся под покрывалами.Эта жизнь, которую он знает, — это набеги. Северные земли никому не дают убежища. Винмарк — жестокая страна, она рождает жестоких мужчин. А как иначе может мужественный человек добыть состояние, занять свое место у мирного зимнего очага и в песнях скальдов, а потом в пиршественных залах богов? Ведь не каждый умеет ловить рыбу, или пахать землю, или Делать эль или бочки для эля. Да и не каждый человек хочет этого.Ты надеешься, что если убьешь человека в бою, то получишь за это что-нибудь, а если кто-то из твоих людей погибнет, ты получишь даже больше в качестве компенсации. Потом приносишь жертву Ингавину и Тюниру и гребешь обратно в море, если приходится или тебя оттесняют в глубь суши, в зависимости от того, где ты находился и с чем столкнулся. Бранд потерял счет тому, сколько раз ему приходилось принимать подобные решения.У них тут пять ладей с людьми, на них есть место для коней. Пять ладей — это большая флотилия. Этот инцидент может даже оказаться полезным раньше, чем все закончится, подумал Бранд. Сорок бойцов Йормс-вика могут одолеть любой поспешно собранный в погоню за Гутрумом отряд англсинов; взять командиров в заложники — сперва ради собственной безопасности, потом получить за них золото. Безопасность и награда. Старейшая тактика из всех. Некоторые вещи никогда не меняются, думал он. Свой собственный корабль он оставил у берега.Он ошибался во многом, но никак не мог об этом знать. Из бухты, где были спрятаны корабли, они не видели сигнальных костров. Многое изменилось на этих землях за двадцать пять лет, с тех пор как Элдред, сын Гадемара, вышел из Беортферта и вернул себе трон отца.Отряд, высаженный с кораблей, который повели двое уже выбившихся из сил людей Гутрума, действительно встретил группу людей. Но не своих возвращающихся спутников. К тому времени Гутрум и его люди лежали мертвые рядом с погребальным костром, на котором их сожгут, на речном берегу напротив деревенской мельницы.Отряд Бранда встретился не с поспешно собранными преследователями из Дренгеста на побережье. Вместо этого сорок эрлингов с кораблей, по большей части пеших, встретили конницу войска короля Элдреда, почти две сотни воинов, на поле к востоку от реки Торн сразу же после полудня.С той секунды, как Сейнион Льюэртский снова услышал это имя — Ивар Рагнарсон, — произнесенное ярлом из Йормсвика перед тем, как тот был убит возле самого стремени короля, он чувствовал, как в нем растет ужасное подозрение.Он не был склонен пугаться мыслей или истин, в том, что касается веры, или духовности, или земного мира, где люди живут и умирают. Но это растущее понимание, по мере того как солнце поднималось и день шел к концу, вызывало у него почти физическую боль, сжимала сердце.Последний из Вольганов нанял этот отряд. Нанял их, казалось, для набега на окрестности Эсферта в самом конце сезона. Но это не имело никакого смысла. Элдред слишком хорошо организовал защиту этих земель, особенно перед началом ярмарки. Но что, если он не собирался оставаться здесь? Если лгал наемникам о своих целях? Что, если он убил выгодного заложника, чтобы не позволить им запросить богатый выкуп и весело вернуться домой?Именно этот человек, Ивар, и его брат — ныне покойный — напали на Бринфелл весной. И именно Брин ап Хиул убил тогда брата и их деда много лет назад и захватил и спрятал его прославленный меч.У Ивара Рагнарсона были веские причины стремиться повести наемников на берега Сингаэля, к тому самому поместью.Конунги Йормсвика посчитали бы это пустой тратой времени, слишком далеко добираться в это время года. Их надо было обмануть, уговорить. Этот человек, вспомнил Сейнион, устроил казнь кровавого орла девушке и старику во время своего бегства прошлой весной. Говорят, он калека телом и душой, ибо одно не бывает без другого никогда.Сейнион прочел предрассветную молитву в южной части луга, где они убили эрлингов, и сделал это быстро, так как нужно было спешить. Он вместе со всеми вскочил на коня и снова поскакал рядом с королем, аСолнце господа поднималось у них за спиной. Элдред молчал, пока они ехали. Только бросал быстрые приказы всадникам, которые потом отделялись от отряда и скакали на юг. Трудно было узнать в этом мрачном, грозном человеке того, кто минувшей ночью рассуждал о переводах рукописей и древних учениях в залитом светом факелов зале.Сейнион держался подальше от Алуна аб Оуина. Он даже не хотел обменяться взглядами с принцем из страха, что может выдать свои мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64