Довольно заслуг у Христа, и я верю, что молитвы и заслуги всей Церкви будут мне на благо, если только я живой ее член. В двух грамотах заключена вся моя надежда. Одна — это перечень моих грехов, и глава всех пастырей, господь Иисус, уничтожил ее, прибив ко кресту; другую он сам написал святейшею своею кровью и кровью же скрепил, уверив нас в вечном спасении, если все упования наши возложим на него одного. Итак, да не будет того, чтобы, вооружившись заслугами и грамотами, я призывал господа моего войти в суд с рабом его, ибо я уверен, что не оправдается перед господом ни один из живущих. От господней справедливости взываю к его же милосердию, ибо оно безмерно и неизреченно». После этих его слов священник ушел. А Корнелий, точно обретя великую надежду на спасение, радостный и бодрый велит почитать ему те места из святых книг, что укрепляют надежду на воскресение и на воздаяние бессмертием, как, например, из Исайи — об избавлении Езекии от смерти «Книга пророка Исайи», XXXVIII. Царь Езекия тяжело болел, и пророк Исайя от имени бога объявил ему, что он умрет. Тогда Езекия молился и плакал, и бог пощадил его. Благодарственная молитва Езекии, заключающая ту же главу, принадлежит к числу лучших образцов библейской лирики.

, потом главу пятнадцатую из «Первого послания Павла к Коринфянам», потом о смерти Лазаря из Иоанна «Евангелие от Иоанна», XI (смерть и воскрешение Лазаря).

, но главное — историю страстей Христовых из Евангелий. Как жадно и чутко он слушал, то вздыхая, то складывая руки в знак благодарности, то радуясь и ликуя, а то и прерывая чтение краткой молитвой! После завтрака он задремал ненадолго, а проснувшись, просил почитать из «Евангелия от Иоанна» главу двенадцатую, до конца рассказа В начале этой главы рассказывается о пребывании Иисуса в Вифании вместе с воскрешенным Лазарем и о торжественном въезде в Иерусалим.

. Тут он словно преобразился и исполнился новым духом.Между тем уже вечерело; он позвал жену и детей и, приподнявшись, насколько хватило сил, сказал им так: «Дорогая моя супруга, что господь прежде сопряг, теперь он же и разлучает, но только телесно и вдобавок на краткий срок. Заботы, любовь и преданность, которые ты привыкла разделять междо мною и милыми нашими детьми, теперь целиком перенеси на них. Нет другого способа заслужить большее расположение бога или же мое расположение, чем вырастить, взлелеять и воспитать эти плоды, дарованные богом нашему супружеству, вырастить так, чтобы их считали достойными Христа. Итак, удвой свою благочестивую любовь к ним — в сознании, что и моя доля забот ложится теперь на твои плечи. Если ты так и поступишь, — а я в этом не сомневаюсь, — никто и никогда не назовет их сиротами. Если ты снова выйдешь замуж…» При этих словах жена разразилась слезами и принялась клясться, что никогда и не помыслит о новом браке. А Корнелий ей: «Возлюбленная сестра моя во Христе, если господь Иисус дарует тебе это намерение вместе с твердостью духа, не упускай небесного дара. Так будет лучше и для тебя, и для детей. Если ж в иную сторону призовет тебя слабость плоти, я знаю, что моя смерть освобождает тебя от супружеских уз, но не от верности, которую ты и за себя, и за меня обязана употребить на заботы об общих наших детях. Что касается брака, пользуйся свободою, которую дозволил тебе господь. Об одном лишь настоятельно тебя прошу: выбери себе мужа такого нрава и сама будь с ним такова, чтобы, либо движимый собственной добротою, либо в ответ на твою обходительность, он был способен любить пасынков. И еще: остерегайся связывать себя каким-либо обетом. Храни себя свободною для бога и для наших детей. Детей воспитывай во всяческом благочестии, но берегись, чтобы они не вступили ни в одну общину или обитель до тех пор, пока возраст и житейский опыт не обнаружат, к какому образу жизни они пригодны». Затем, обернувшись к детям, он убеждал их всегда помнить о благочестии и повиноваться матери, призывал ко взаимной любви и согласию. Договорив, он поцеловал жену, а детей осенил крестным знамением и пожелал им крепкого разума и Христова милосердия. Потом, обводя взором всех присутствовавших, сказал: «Завтра перед зарею господь, который ожил на рассвете, по милосердию своему удостоит призвать эту душу из могилы тела, из мрака смертности к небесному своему свету. Нежный возраст я не хочу утомлять бесполезным бодрствованием; остальные пусть тоже спят по очереди — будет с меня и одного стража, чтобы читал вслух Писание». На исходе ночи, в четвертом часу, все собрались у его постели, он велел прочитать от начала до конца псалом, который произнес господь на кресте. Потом попросил свечу и крест. Принимая свечу, промолвил: «Господь — мой свет и мое спасение. Кого убоюсь?» Облобызав крест, сказал: «Господь — защитник моей жизни. Пред кем содрогнусь?» Спустя немного он молитвенно сложил руки на груди, возвел глаза к небу и сказал: «Господи Иисусе, прими дух мой», — и закрыл глаза, точно собираясь уснуть. И в тот же миг едва приметно испустил дух. Можно было подумать, что он задремал, а не умер.Маркольф. Никогда не слыхал о смерти, менее хлопотливой.Федр. Так и в течение всей жизни он никому не доставлял хлопот… Оба были мне друзья. Быть может, я сужу несправедливо, который из двух скончался более по-христиански. Ты человек беспристрастный и разберешься вернее.Маркольф. Непременно, но только — на досуге. Эхо
Юноша. Эхо Юноша. Хочу с тобою кой о чем посоветоваться, если можно.Эхо. Можно.Юноша. Тебе это не будет накладно.Эхо. Ладно.Юноша. Но можешь ли и будущее открыть мне, Эхо?Эхо. Εχω Произносится: «эхо». Здесь: могу (греч.).

.Юноша. Так ты и по-гречески знаешь? Вот это да!Эхо. Да.Юноша. Скажи, занятья Муз тебе не противны?.Эхо. Дивны!Юноша. И тех писателей, что ведут к знанию словесности, изучать надо?Эхо. Надо.Юноша. Что же ты думаешь о людях, которые поносят эти занятья?Эхо. Гнать их!Юноша. Но если бы почитатели Муз пеклись еще и о благочестьи?Эхо. Если б!Юноша. А так бесстыдство немногих на всех кладет скверну.Эхо. Верно.Юноша. За грехи людей и про науку идет дурная слава.Эхо. Право-Юноша. И толпа верит клевете оной.Эхо. Ονοι! Произносится «оной». Ослы (греч.).

Юноша. Чем заняты те, кто тратит годы на софистические хитросплетенья?Эхо. Пеньем.Юноша. Поют, как птички небесные, без смысла и толка?Эхо. Колко!Юноша. А мне какою идти в жизни дорогой?Эхо. Строгой.Юноша. Не жениться ли, благослови боже?Эхо. Позже.Юноша. А что, если жена попадется и нескромная и бесплодная — шутка ль?Эхо. Жутко!Юноша. Но с такою женой жизнь горше смерти?Эхо. Стерпишь.Юноша. Может быть, браку предпочесть тонзуру?Эхо. Сдуру!Юноша. Чем утешаться тому, кто уже взвалил бремя монашества себе на плечи?Эхо. Нечем.Юноша. Но это беда, коли человек холост!Эхо. Ολως. Произносится: «холос». Здесь: бесспорно (греч.),

Юноша. В наши времена каковы по большей части монахи?Эхо. Ахи! Ахи!Юноша. Чем тогда объясняешь, что многие с благоговением склоняются перед монахом?Эхо. Страхом.Юноша. Чего ищет тот, кто домогается прихода?Эхо. Дохода.Юноша. А кроме денег, у священника доход какой?Эхо. Покой.Юноша. Что выпадает епископам на долю?Эхо. Боля.Юноша. А что могло бы напомнить им, какое множество трудов принимает, епископ на себя разом?Эхо. Разум.Юноша. Значит, если исполнять свои обязанности, как должно, то и священство прекрасно?Эхо. Ясно.Юноша. Что приобретается при монаршем дворе вскоре?Эхо. Горе.Юноша. Но немало придворных сулят себе богатые прибытки.Эхо. Прытки.Юноша. Но люди глядят на них с восхищением, когда они вышагивают с головы до ног в шелке.Эхо. Волки.Юноша. Изнутри, значит, глиняные, хоть и золотые снаружи?Эхо. Хуже.Юноша. В твоих глазах и военные поди не выше?Эхо. Мыши.Юноша. А что скажешь об астрологах, которые предвещают грядущее, утверждая, будто им ведомы все небесные знаки?Эхо. Враки.Юноша. Грамматики трудятся упорно.Эхо. Вздорно.Юноша. Что пожелаешь законоведам?Эхо. Беды.Юноша. Кем я стану, если займусь ремеслом?Эхо. Ослом.Юноша. Выходит, что все труды худы, каждый в своем роде?Эхо. Вроде.Юноша. А если останусь верен Музам, буду я счастлив в прочем?Эхо. Очень.Юноша. Но что наставит меня в благочестии, драгоценнейшем среди качеств нашей природы?Эхо. Годы.Юноша. А я уже десять лет гну спину над Цицероном!Эхо. Ονε! Осел (греч.).

Юноша. Что ты все бранишь меня ослом?Эхо. Поделом.Юноша. Ты, наверное, имеешь в виду, что скверно налегать на одного Цицерона Это первый открытый выпад против фанатиков гуманизма, «Цицероновых обезьян», тупых и слепых в своем педантизме подражателей античным образцам, против тех, кто не желал считаться с требованиями жизни, мертвое предпочитал живому. Два года спустя Эразм опубликовал большой сатирический диалог на эту тему — «Цицеронианец».

, забросив остальных писателей как будто нарочно?Эхо. Точно!Юноша. Чего же заслуживает человек, который ради Цицерона забыл обо всем на свете?Эхо. Плети.Юноша. Если бы я отошел подальше, ты было бы поречистее, правда?Эхо. Правда.Юноша. Не по душе мне твои двусложные ответы.Эхо. Где там!Юноша. Начал я первый, зато последнее слово твое.Эхо. Мое.Юноша. Так ты полагаешь, мне хватит разума, чтобы не наделать себе в жизни вреда?Эхо. Да! Да!Юноша. Хочешь, чтобы я ушел — не скрывай.Эхо. Ступай!! ΠΟΛΥΔΑΙΤΙΑ, или пестрое застолье
Спуд. Αпиций Спуд примерно можно перевести как «усердный», «серьезный». Апиций — см. прим. к «Разговору нищей братии».

Спуд. Эй, Апиций, погоди!Апиций. Не слышу и слышать не хочу.Спуд. Погоди, говорю, Апиций!Апиций. Что за докучливый человек такой?Спуд. У меня важное дело к тебе.Апиций. И я спешу по важному делу.Спуд. Куда?Апиций. К обеду.Спуд. Именно об этом я и хотел с тобою поговорить.Апиций. Сейчас недосуг: твоими разговорами не наешься, а там покамест все съедят.Спуд. Ты не опоздаешь — я провожу тебя, и только.Апиций. Ладно, говори, но в двух словах.Спуд. Я очень хочу устроить такое застолье, чтобы угодить всем гостям, а недовольных чтобы не было ни одного. В этом искусстве ты первый, вот я и обращаюсь к тебе, словно к оракулу.Апиций. Получай ответ, и вдобавок, по древнему обычаю — εμμετρον В стихах (греч.).

: Хочешь всем угодить? Никому не шли приглашенья. Спуд. Но это торжественный пир, мне нужно принять многих сразу.Апиций. Чем больше назовешь, тем больше будет недовольных. Знаешь ли ты хоть одну комедию, так хорошо написанную и сыгранную, чтобы пришлась по сердцу всему театру?Спуд. Ну, пожалуйста, Апиций, любимец Кома Ком — позднеантичный бог-покровитель веселых пиршеств.

, помоги мне советом! А я вперед буду чтить тебя, как бога.Апиций. Тогда вот тебе мой первый совет: не хлопочи о том, что невозможно.Спуд. О чем именно?Апиций. Чтобы угодить всем, кто сядет за твой стол. Вкусы слишком разнообразны.Спуд. Ну, хоть чтобы недовольных было как можно меньше!Апиций. Зови немногих.Спуд. Нельзя.Апиций. Зови равных и подходящих друг к другу умом.Спуд. И это мне невозможно. Хочешь не хочешь, а придется позвать многих, и самых несходных, — даже людей разных племен и языков.Апиций. Хм, боюсь, ты не на пир соберешь гостей, а на брань, и легко может выйти та же забава, которая, как рассказывают евреи, приключилась на постройке Вавилонской башни По библейскому преданию, люди, у которых был тогда «один язык и одно наречие», решили построить башню высотой до небес; но бог «смешал их язык», так что они перестали понимать друг друга, и «рассеял их… по всей земле» («Бытие», XI, 1—9).

: кто-нибудь попросит холодного, а ему поднесут горячего.Спуд. Помоги, умоляю! По гроб жизни буду тебе обязан!Апиций. Что ж, коль скоро выбора нет, в дурных обстоятельствах дам тебе хоть доброе наставление. Веселье за столом во многом зависит от того, как гостей рассадить.Спуд. Истинная правда!Апиций. И лучше всего будет, если места распределятся по жребию.Спуд. Прекрасный совет.Апиций. Далее, смотри, чтобы блюда не путешествовали вдоль стола, описывая линию вроде буквы «сигмы» Греческая буква «сигма» — Σ.

или, вернее, вроде змеи, и чтобы не переходили из рук в руки, как миртовая ветвь на пирах у древних У греков было в обычае за пиршественным столом петь по очереди, и тот, чья очередь приходила, поднимался с места и брал в руки ветку мирта, а закончив, передавал ее следующему. В «Адагиях» Эразм объясняет, что миртовую ветвь брали вместо музыкального инструмента те, кто не умел аккомпанировать себе на лире.

.Спуд. Как же быть?Апиций. Каждой четверке гостей ставь три блюда с четвертым посередине — так ребятишки на три ореха кладут четвертый, — и в каждом блюде пусть будет другое кушанье, чтобы всякий мог выбрать то, что ему нравится.Спуд. Хорошо. А сколько должно быть перемен?Апиций. Сколько частей в речи оратора?Спуд. Пять, если не ошибаюсь. Теория красноречия разделяла речь на следующие части: вступление, повествование, расчленение [предмета речи], спор, заключение (эпилог).

Апиций. В пьесе сколько действий?Спуд. Это я у Горация читал «Искусство поэзии», 189.

: «Пять, не меньше, не больше».Апиций. Вот столько же раз и блюда переменишь, чтобы вступлением был суп, а заключение, или эпшиэг, состояло из разных сладостей и плодов.Спуд. Какой порядок в переменах ты одобришь?Апиций. Тот же, что Пирр Пирр (ок. 318—272 гг. до н. г.) — царь Эпира, крупный полководец, успешно воевавший против Рима.

— в боевом строю.Спуд. Что ты имеешь в виду?Апиций. Как в речи, так равно и за столом вступлению приличествует изысканность, а прелесть эпилогу сообщает скорее разнообразие, нежели пышность. Что же до трех средних частей, здесь следует держаться Пирровой науки: на флангах расставь лучшие силы, средину строя займи чем-нибудь попроще. Тогда тебя и в скупости никто не заподозрит, и хвастливое изобилие никому не будет докукой.Спуд. О еде — довольно. Теперь научи, как пить.Апиций. Бокалов никому не ставь, но вели слугам, чтобы они разузнали у гостей, какое вино кому по душе, и живо подносили каждому, что он пожелает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82