Их глаза встретились. Люк почувствовал, что ее взгляд, как свет, проникает в темные глубины его души. Ее слова обезоружили его, открыли его душу. Но при этом он чувствовал странное чувство безопасности. Акейна сказала:
— Проверь меня, если хочешь.
— Нет, в этом нет необходимости.
— Я могу подождать здесь, если ты хочешь вернуться на Йавин, чтобы собрать снаряжение для проверки. Но и оно ничего тебе не покажет. Белый Поток — это не та Сила, которую ты знаешь. Я могу научить тебя тому, что умею.
— Ты берешь на себя трудное дело.
— Я знаю. Ты пойдешь со мной, Люк Скайуокер?
Он покачал головой.
— Я не знаю. Я сначала должен кое-кому сообщить.
— Лейе.
— Да. Или есть причины этого не делать?
Она улыбнулась.
— Нет причин этого не делать. Ты сказал, что нет необходимости проверять меня, но этот вопрос…
Люк согласился.
— Ты права. Если бы ты сказала, что нельзя никому рассказывать, я мог бы тебя подозревать. Но я спросил по другой причине. У меня совсем нет воспоминаний о моей матери. У Лейи есть, но совсем чуть-чуть — не более чем проблески
— Я уверена, что у нее сохранилось больше воспоминаний.
— Возможно. Но ты уже сказала мне достаточно, чтобы открыть любую закрытую дверь, прозондировать ее разум с большим успехом, чем раньше. И найти еще несколько воспоминаний будет большим успехом. Если ты сможешь сказать мне больше…
Акейна улыбнулась.
— Прости, но пятнадцать лет назад мы еще слишком мало знали о тебе. Если бы я знала тогда, какую роль ты играешь в Восстании, я бы постаралась узнать больше.
Он засмеялся.
— Ты подождешь здесь, пока я увижусь с Лейей?
— Конечно. Я очень долго ждала этой встречи, и могу подождать еще немного.
Надев летный костюм, Люк почувствовал странное ощущение одновременно свободы и какого-то ограничения. Его Е-истребитель покрылся толстым слоем известковой пыли и выглядел как странная скульптура.
— R7, выйти из режима ожидания.
Несколько огоньков загорелись на корпусе и лицевых панелях астродроида. Через пару секунд он пискнул, ожидая указаний.
— Подготоваить корабль к полету.
Люк, отдав распоряжение дроиду, решил сам провести предполетный осмотр истребителя. R7 тревожно засвистел.
— Я знаю, что кто-то есть в доме. Все нормально.
Люк вместе с дроидом подготовили истребитель к полету. Е-истребитель (EWing) был относительно новой моделью, гораздо более маневренной и вооруженной, чем «крестокрыл» Т-65, на котором он когда-то летел в бой против первой Звезды Смерти. А этот истребитель прошел капитальный ремонт на заводе перед тем, как его отдали в распоряжение Академии джедаев для учебных целей. В инструкциях отдела снабжения флота не разрешалось предоставлять военные корабли гражданским организациям. К счастью, адмирал Акбар разделял мнение Люка, что Академии следует иметь в своем распоряжении боевой истребитель. Акбар сказал тогда:
— Мастер Скайуокер является членом республиканского ополчения. А ополченцы должны иметь оружие у себя дома.
Но со временем Люк чувствовал себя все более и более некомфортно в кабине Е-истребителя. Этот тяжело вооруженный корабль-убийца как бы представлял собой ту часть жизни Люка, которую он стремился оставить позади.
Когда-то, когда он летал на «крестокрыле», истребитель был продолжением его самого. Люк всегда радовался полету, даже в бою. Но тогда это был другой, молодой Люк. Да и Е-истребитель сильно отличался от Т-65. Люку не хватало постоянного присутствия R2, который не мог совместить свой интерфейс с интерфейсом Е-истребителя, предназначенного для дроидов типа R7. «В последний раз я на нем лечу. Потом я верну истребитель Акбару.» Сконцентрировав Силу, он отодвинул стену ангара. Свет и холодный морской воздух хлынули в открывшийся вход. Люк легко запрыгнул в кабину и захлопнул фонарь. Чтобы вывести корабль из ангара, Люк представил в своем разуме, как истребитель легко выскальзывает и поднимается в воздух. Когда он это представил, это и произошло. R7 запищал, что поднимать корабль, не включая двигатели, очень опасно.
— Включить двигатели.
Люк поднялся в воздух по широкой спирали, и, пролетая над скалами, заметил корабль Акейны — старинный «Верпин», стоящий в сотне метров от обрыва.
«Неужели я не услышал, как она садится?».
Корабль доимперской конструкции, вытянутый дизайн корпуса, реактивные двигатели для полета в атмосфере. Он вспомнил, как Лейя сказала когда-то: «Ты прилетел сюда на этой штуке? Тогда ты храбрее, чем я думала». Это было на борту Звезды Смерти — когда они в первый раз встретились, и он не знал, что Лейя — его сестра.
Как давно это было… Люк направил Е-истребитель к центру города. Он не видел Акейну, когда она наблюдала за его взлетом из башни, взглядом, полным надежды.
Лейя неожиданно встала с постели, разбудив Хэна. Он недовольно пробормотал:
— В чем дело, Лейя?..
— Он летит сюда, сейчас.
— Кто?!
— Люк.
— Откуда ты знаешь?
— Я чувствую.
Хэн улыбнулся.
— Надеюсь, он скоро будет здесь.
Лейя, казалось, его не слышала.
— Все, что я должна сделать — это сказать ему, что сегодня делали дети — это сразу даст ему материал для размышлений.
— Ты уверена, что он именно за этим сюда придет?
— Он сказал, что ему нужно поговорить со мной о семейных делах.
Хэну не хотелось, чтобы Лейя начала выяснять, где жил Люк все это время.
— Я не знаю, Лейя. Наши дети — это еще не вся ваша с ним семья. Скорее разговор пойдет о вашем отце.
— Почему ты так думаешь?
— По-моему, у Люка остались какие-то проблемы с этим.
Лейя решительно сказала:
— Не может быть, это глупо. Почему Люк должен чувствовать вину за то, что его отец был под контролем Императора и Темной Стороны? Люк простил отца на Эндоре. Ты был там и видел это.
Хэн нахмурился.
— Возможно, для Люка не все тут так просто. Да и несколько миллиардов разумных существ в Галактике все еще несчастны из-за вашего дорогого папочки.
Лейя завязала пояс бантом.
— Ты не должен напоминать мне об этом. Ведь это меня не хотят оставить в покое из-за отца, а не Люка. Это мне угрожают, обвиняют в том, что я хочу захватить власть, называют дочерью самого ужасного убийцы. И я это все терплю. Я уверена, что ты ошибаешься. Люк здесь не за этим. Он показался мне взволнованным и почти счастливым.
Хэн согласился.
— Возможно, ты и права. Куда ты собираешься?
— Я составила заметки о детях. Хочу их принести сюда и показать Люку, когда он придет.
Хэн вздохнул.
— Что-то не нравится мне это…У меня плохое предчувствие.
Даже для Люка Скайуокера было крайне трудно пройти незамеченным к жилищу главы Новой Республики. Территория вокруг резиденции патрулировалась с воздуха и защищалась силовым полем. Это исключало практически любое проникновение.
Поэтому Люк посадил свой истребитель на военной площадке Восточного космопорта. Вокруг сразу же собралась целая толпа техперсонала и портовых рабочих. Но эта была не совсем та толпа, которую обычно привлекал Хэн своим появлением. Когда Люк выпрыгнул из кабины, все попятились. Хотя они не хотели упускать шанс увидеть самого Люка Скайуокера, они были слишком устрашены его статусом, чтобы рискнуть подойти и пожать ему руку или просто поговорить. На него смотрели больше как на мертвую легенду, которая вдруг ожила, чем на живого героя.
Люку это все не нравилось. Он не хотел быть ни знаменитостью, ни легендой. Он прошел к аэроспидеру, ожидавшему его на краю площадки. Толпа в молчании расступилась перед ним. Люк думал, как они потом будут шептать друг другу: «Вы не представляете, кого я видел сегодня ночью в порту! Он был здесь? Что он сказал? Что он делал? Куда он пошел?» Аэроспидер был стандартной правительственной моделью с регулятором скорости, ограничителем высоты и пилотом-дроидом. Люк запрыгнул в него, словно в спасательную капсулу.
— В президентскую резиденцию, северный подъезд.
Толпа смотрела на него. «Он был такой серьезный! Такой таинственный! Он был так же близко ко мне, как ты сейчас! Он мне улыбнулся! Никогда не думал, что увижу его так близко!». Люк закрыл глаза, пытаясь ни о чем не думать.
Хэн в ожидании Люка сидел в передней комнате, надеясь встретить друга первым и предупредить, чего ждет от него сестра. Но когда сигнал раздался со стороны северных ворот, Лейя успела к входу раньше Хэна.
Люк, войдя в ворота, увидел Лейю и радостно улыбнулся.
— Лейя…
Они обнялись. Лейя поцеловала его.
— Я знала, что ты придешь. Даже не представляешь, как я рада тебя видеть! Как долго ты сможешь пробыть с нами?
Люк взял ее за руку.
— Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Хэн, привет! Рад видеть тебя снова.
Хэн пожал ему руку. Лейя сказала:
— Пошли в дом. Надеюсь, охранники в воротах не отобрали у тебя вещи?
Люк, улыбнувшись, покачал головой.
— Я не взял с собой вещей. Сейчас уже поздно, и если хочешь, мы можем поговорить утром, а пока я переночую здесь, в этом прекрасном саду.
Лейя, остановившись, повернулась к Люку.
— Дети сейчас спят, и мы не все равно не сможем начать работу с ними раньше утра. А поговорить можно и сейчас.
— Лейя, сейчас я здесь не для того, чтобы обсуждать обучение детей.
Хэн вмешался:
— Я говорил ей.
Лейя удивилась.
— Так ты пришел не потому, что нам нужна твоя помощь?
Люк встряхнул головой.
— Я пришел потому, что у меня есть новая информация о нашей матери.
Хэн был страшно удивлен словами Люка, но выражение лица Лейи не изменилось.
— Что за новая информация? Откуда?
Люк сказал:
— Я пока не могу тебе сказать. Я надеюсь, ты позволишь мне войти в твой разум снова, и посмотреть воспоминания о матери.
Лейя отшатнулась от него, подняв руки в защитном жесте.
— Нет! Уходи!
Хэн попытался ее остановить.
— Лейя…
— А ты, если его поддерживаешь, можешь уйти вместе с ним!
Она убежала в резиденцию. Хэн вздохнул.
— У нее был тяжелый день сегодня. От этих переговоров недолго и с катушек съехать. И, не знаю как, но ребята это чувствуют и стараются не попадаться ей на глаза. Я думаю, что тебе лучше вернуться.
Люк сказал:
— Нет. Мне надо с ней поговорить. Она должна осознать, как важно это для нас обоих.
— Малыш, я тебе очень не советую сейчас с ней связываться…
— Все нормально, Хэн.
Люк вошел в дом. Лейю он нашел сидящей на кухне, держа в каждой руке по стакану.
— Я как раз пытаюсь вспомнить, делал ли ты хоть когда-нибудь то, о чем я тебя просила.
— Лейя, пойми, что это важно для нас обоих. Я думаю, что это наш шанс узнать нашу мать как реальное лицо.
Она повернула лицо к нему, в ее глазах была усталость.
— Зачем? Ты влезал в мой разум столько раз, что я не могу вспомнить. Мы сидели в медитационном круге ночь за ночью, вызывая Оби-Вана, Энакина, Йоду, Оуэна и Беру, моих приемных родителей, вызывали и ее — помнишь?
— Я помню
— И после этого мы знали столько же, сколько и до этого. Ты назвал это «конспирацией молчания».
— Но теперь я думаю, что молчание может быть сломлено. Мне кажется, я знаю, почему мы тогда не нашли ее следов.
Лейя сказала:
— Тобой завладело прошлое. А я не могу позволить себе тревожиться столь о многом. Наши отец и мать мертвы, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы изменить это. А мои дети — это будущее.
Люк резко спросил:
— Откуда мы можем знать, что наша мать мертва? Где ее могила? Кто видел, как она умерла? Ты?
— Нет, но…
— Она могла оставить тебя на Альдераане, чтобы спрятать от отца.
Лейя встряхнула головой.
— Это было бы слишком просто… Она мертва, Люк. Если бы она была жива, она воссоединилась бы с нами, ничто не остановило бы ее.
— Сейчас ей может быть около пятидесяти лет. Мы еще можем воссоединиться.
— Я боюсь, что у меня уже не хватит сил искать ее.
Люк спросил:
— Что это значит?
На ее лице появилась мучительная усмешка.
— Я сейчас расскажу тебе кое-что, чего ты не знаешь. С самого конца войны — с тех пор, как я снова стала главой Новой Республики, сюда не перестают приходить женщины, и каждая объявляет себя нашей матерью. Хэн, сколько их там уже было?
— Около двух сотен.
— Охрана называет их сумасшедшими старухами, но некоторые из них не старше нас, а некоторые — вообще не люди. Но все они одержимы идеей, что именно они дали жизнь героям Республики.
Люк убедительно сказал:
— У нашей матери могут быть причины, по которым она не хочет давать знать о себе. Она может защищать тех, кто защищал ее, она, возможно, не хочет отвечать на наши вопросы. Может быть, она думает, что ее будут ненавидеть за связь с Вейдером. Хотя бы поэтому мы должны найти ее. Лейя, позволь мне заглянуть в твой разум еще раз. На этот раз я знаю имя нашей матери.
— И что дальше, если ты найдешь то, что ищешь?
— Тогда я вместе с женщиной, которая сообщила мне имя, буду искать следы матери.
Лейя раздраженно взмахнула руками.
— Это никогда не кончится! Ты никогда не выкинешь это из головы!
Люк сказал:
— Я просто хочу знать истину. Не понимаю, почему ты не чувствуешь того же, что и я?
— Как ты не можешь осознать, что мы никогда не будем знать наших родителей лучше, чем сейчас. Нам нечего сказать о них своим детям. Мы лучше расскажем об Оуэне и Беру, о Бейле — о тех людях, которые любили нас и защищали, заботились о нас, как о собственных детях. А с настоящими родителями нас связывает только кровь.
— Это больше, чем кровь.
— А если ты будешь искать эту истину, как ты ее называешь, ты можешь найти нечто такое, что тебе совсем не понравится. Ты можешь пожалеть о том, что не оставил прошлое в покое.
— Разве может быть что-то хуже того, что мы уже знаем?
Лейя встала со стула.
— Всегда может быть хуже, чем есть. Люк, мы с тобой — подкидыши, нравится тебе это или нет. История нашей семьи начинается здесь — с этого дома и этих детей. И они будут знать своих родителей, и своего дядю, и всех наших друзей.
Голос Лейи был наполнен злостью — злостью на мир, на прошлое, на Люка.
— Мои дети смогут рассказать историю своей семьи своим детям — и в этой истории никому не придется нести на себе бремя позора из прошлого. Я постараюсь, чтобы это было так, с твоей помощью или без нее. Ты можешь идти куда угодно и с кем угодно, ловить тени из прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30