..
— Регги! — Таггарт упал на палубу позади него.
— Возьми руль.
— С тобой все в порядке?
— Нет. Но если мы не будем рулить — мы покойники! Бери это на себя.
Таггарт взялся за руль, тревожно поглядывая на Регги. Тот зажимал правую руку окровавленными пальцами.
— Направляйся к Всемирному яхт-клубу, у Тридцать третьей стрит, пока сюда не явился их вертолет.
Две мили. Таггарт умел управлять, но не так мастерски, как Регги, — он не смог бы преодолеть ледорез. Они неслись по центру реки, и преследователи понемногу их догоняли. Таггарт увидел на фоне силуэта города свою «Башню» и подумал, увидит ли он это здание еще.
— С тобой все в порядке?
Регги сел. Его правая рука висела, как плеть.
— Не совсем.
Он придвинулся к переносному холодильнику на носу судна, достал немного льда и приложил к ране. В ночном небе раздался шум мотора.
— А вот и вертолет.
— Мы не можем уйти, — сказал Таггарт. — Нам нужно убраться с катера и взорвать его.
— Я думаю абсолютно так же.
Регги достал из кармана красный ключ, сунул его в панель управления под рулем и нажал несколько переключателей. С каждым нажатием зажигалась одна из красных лампочек. Затем он снова посмотрел назад.
— Мы обогнем причал, и ты прыгнешь в воду. Плыви под причалом. У нас там есть яхта, ее название — «Папай». Взберешься на борт.
— А ты?
— Я последую за тобой, как только направлю яхту куда надо.
— У тебя одна рука, Per. Я направлю яхту.
— Не спорь. Рулить буду я. — Он взялся за руль. Черный катер влетел в залив и стал огибать причал.
— Сейчас!
Черный катер шел вперед так, будто он собирался врезаться в берег. Регги повернул руль.
— Прыгай! Что ты делаешь?!
— Прости, приятель. Я уже потерял отца, и не хочу потерять и тебя.
Таггарт поднял Регги, удивляясь, как легок он оказался. Регги ударил его здоровой рукой.
— Вот чем ты мне платишь за все?
— Да, этим я и плачу.
Он бросил Регги за борт, повернул руль и увеличил ход, направляясь на середину реки. Катер, следующий за ним, не отставал, как прицеп, тянущийся за грузовиком. По реке шарил луч прожектора с вертолета. Он взглянул еще раз на приближающийся катер и попытался спуститься в воду. Он почувствовал, как вода дернула его назад. Над головой прошел катер со звуком уходящего поезда метро. Два катера понеслись по Гудзону, сопровождаемые вертолетом. Потом раздался взрыв, белая вспышка осветила реку. Катер преследователей сбавил скорость, и из мегафона последовал приказ оставшимся в живых сдаться. Таггарт проплыл под настилом причала и нашел там Регги, который пытался взобраться по ступенькам на корму «Папая». Таггарт помог ему. «Папай» был огромной роскошной яхтой. Регги держался на ногах нетвердо. Он потерял свои темные очки, и Таггарт увидел, что Регги пытается улыбнуться.
— Мы никогда не давали никому второго шанса, у нас всегда были пути отхода. Надень свои черные очки. Моим людям не следует видеть твоего лица.
Крепко сбитый капитан приветствовал их в салоне. Регги отдал распоряжения:
— Нашего доктора, горячие ванны, сухую одежду и машину, которая нас доставит к самолету «скорой помощи».
Часом позже Таггарт остановил машину у перекрестка Парк-авеню и Двадцать третьей стрит. Регги, казалось, посерел от боли, но его синие глаза были все так же бесстрастны.
— Твое дело сделано. Оно было интересным.
— Хорошо. Если твоя рука не очень болит, мы можем здесь поужинать или что-нибудь в этом роде. Здесь есть хорошее место, прямо за углом.
— Мне действительно надо тебя покинуть. Я хотел бы, чтобы ты здесь вышел, если не возражаешь.
Таггарт обнял его. Он хотел что-нибудь сказать, но все, что пришло ему на ум, было:
— Куда ты направляешься?
— В Европу.
— Сегодня вечером?
— Сегодня вечером. Когда твой брат и его Комиссия допросят «сумасшедшего Мики», они начнут искать «англичанина».
Таггарт, стоя на улице, смотрел, как его машина уезжает. Потом он посмотрел вверх, над Парк-авеню возвышалась «Башня Таггарта». Майклу Таглиону она бы понравилась. На секунду Таггарт почувствовал присутствие отца, как будто это сердце Майкла билось в его теле. Затем Крис отправился к платному телефону, чтобы позвонить Хелен и договориться о встрече, на которой можно было бы обсудить, как выручить ее брата, но все ее телефоны были заняты.
Тони Таглион позволил начальнику полицейского участка отвезти его домой. Этого он раньше не делал: могло возникнуть обвинение в злоупотреблении служебным положением, к тому же обычно он ездил на такси или на своей машине. Но сегодня, в это замечательное утро, когда солнце разогнало утренний туман, он это заслужил.
Мики Цирилло и Эдди Риззоло были пойманы на катере с грузом героина благодаря агентам Комиссии, которые тщательно следили за Эдди Риззоло и сумели подслушать разговор в оздоровительном клубе. Эдди бросил свою сумку в воду — никто не сказал ему, что банкноты отлично плавают. Было выловлено восемь миллионов долларов. А под палубой катера оказалось пятьдесят килограммов первоклассного героина.
Оба клялись, что они были на прогулке, и когда в ответ на это Таглион улыбнулся, даже самые серьезные из полицейских не стали сдерживать свой смех. Теперь началась работа для юристов. Пятьдесят килограммов означали, что этих двоих не выпустят даже под залог. Поэтому теперь есть время и возможность заняться этим делом очень основательно и привлечь их к суду. Не Эдди, так «сумасшедшего Мики», если вести дело как нужно. Этот день был самым лучшим за время его работы в Комиссии.
— Здесь вы выходите, мистер Таглион. Мне следует вас подождать?
— Я буду занят несколько часов. Кто-нибудь может заехать за мной в час?
Пошатываясь от усталости, Тони шел по дорожке. Он подобрал на полу газеты за последние два дня и вошел в дом. Налив себе немного виски, залпом осушил стакан. Потом посмотрел на пианино и модель здания, которое строил отец.
— Привет, отец. Как дела?
Верхушка стрелы, которую Крис отломил в день похорон отца, все так же лежала рядом. Таглион тихо выругался, как делал всякий раз, когда это замечал, и, как всегда, дал себе обещание починить ее, когда будет время. Он обвел глазами комнату, радуясь, что он наконец дома. Здесь по-прежнему незримо обитали мать и отец. Он оставил эту комнату в неприкосновенности. Когда-нибудь ему придется покинуть этот дом. Грех занимать одному человеку столько места в таком перенаселенном городе.
Почти в каждом интервью ему задавали вопрос, почему он не женат. Он отшучивался тем, что работа для него — все. Она была все, но потому, что связана с этим местом. С домом, с вещами родителей в этом доме, с соседями. Соседи и тетушки часто проникали сюда через заднюю дверь, чтобы поставить кастрюли или что-нибудь подобное в холодильник. Время летит быстро. Дети на велосипедах превращаются в долговязых тинэйджеров, интересующихся, какое юридическое учебное заведение лучше. А маленькие девочки, которые выдергивали сорняки в цветнике своей мамы, этим летом приступали к работе в офисах.
Он поднялся наверх — туда, где была спальня отца. Она была большой и комфортабельной, там были отдельный душ и кровать королевских размеров. Тони часто пользовался письменным столом в углу этой комнаты и удобным креслом напротив. Тяжелые шторы погружали комнату в темноту.
То ли уже начало действовать виски, то ли он был слишком уставшим, но он уже сидел на кровати, пытаясь снять ботинки, когда обнаружил, что в комнате кто-то есть. Он ощутил легкий запах духов и резко поднял голову. Вспыхнула лампа, и он увидел, что в кресле, поджав ноги и сверкая фиолетовыми глазами, сидит Хелен Риззоло.
6
— Где спрятались твои люди?
Он испугался, и это его разозлило.
— Я пришла одна, — ответила она.
— Тогда и уходи одна. Что, черт побери, ты делаешь в моем доме?
— Арестован мой брат.
— Я знаю.
— Вы обвиняете его в распространении наркотиков?
— Мисс Риззоло, я хочу, чтобы вы покинули это помещение.
— Он никогда не занимался наркотиками!
— Вон!
— Я не позволяла ему заниматься наркотиками.
— Мисс, вы говорите с человеком, исполняющим закон. Я должен вас предупредить, что все, что бы вы ни сказали, будет использовано против вас.
— Мой отец мертв. Мой брат Френк мертв. Эдди — это все, что у меня осталось.
— Я ничего не могу для вас сделать.
Он решительно встал с кровати, но в ее глазах было столько горя, что он автоматически протянул ей руку, чтобы помочь подняться с кресла.
— Вы ужасно выглядите, — сказал он. — Идите домой и выспитесь. Пусть ваш адвокат принимается за свою работу.
— Погибает моя семья.
— Это ты говоришь мне, красавица? Это нужно было говорить им. Они охотились на людей. Они их хватали и убивали. А теперь попались сами. Мы очистим город от них всех.
Она подняла на Тони повлажневшие глаза и подумала, что, наверное, ужаснулась бы его словам, если бы пришла сюда с пустыми руками. Но у нее было, чем торговаться.
— Мой отец... — Она облизнула пересохшие губы. — Ты ни разу не посмотрел на меня во время суда.
— Я был занят. Это было самое крупное дело из тех, какими я занимался.
— Его адвокаты говорили, что ты вел это дело очень хорошо.
— Им надо было свалить с себя ответственность.
— Мой отец ни в чем не обвинял адвокатов.
Таглион холодно улыбнулся:
— Я забыл. Колумбийские наркодельцы убивают своих адвокатов, но итальянские наркодельцы понимают силу закона и убивают свидетелей.
— Почему ты ни разу не взглянул на меня?
— Репутация обвинителя не укрепится, если на него бросится с кулаками женщина — родственница подследственного.
— Ты знаешь лучше, чем кто-либо еще, что я бы этого не сделала.
Таглион пожал плечами. Пожалуй, он действительно ответил некорректно.
— Конечно, я видел тебя. Ты каждый день приходила в суд первая. Служащая автобусной компании «Голубая линия» в скромном костюме, с лиловым шарфом на плечах и с дамской сумочкой. И с длинной золотой цепью на шее, которая напоминала всем, как богата и влиятельна ты на самом деле.
Хелен улыбнулась, поняв, что за строгим взглядом Тони прячет свои прежние чувства. Тони почувствовал, что плывет в прошлое, в волнующую память о том, что было десять лет назад...
— Ты говорил ему об этом? — прошептала она.
— Кому и что? — изобразил он недоуменную улыбку, хотя и понял вопрос.
— Ты говорил своему брату, как мы встретились у телефона?
— Только прошлой осенью, когда вас стали замечать вместе. А тогда он увидел тебя первым и влюбился по уши.
— Значит, ты не сказал ему тогда, что мы познакомились?
— ...Я этого не хотел. Это было только мое дело.
— Не только твое.
— Но не его. И не моего отца. Это была последняя глупость в моей жизни.
— Ты открыл телефонную будку и улыбнулся, — сказала она. — Ты улыбнулся еще раз, когда проходил мимо моего стола. Я подумала: «Что за черт! Они могут выдавать меня замуж, но этот парень будет моим секретом».
— Ты направилась в комнату для леди, но задержалась у зеркала и стала причесывать волосы. Боже, какая ты была красивая тогда!
— Каждый раз, когда я вижу «линкольн», я вспоминаю переднее сиденье машины твоего отца... Я никогда не спрашивала, кому ты звонил тогда.
— Инспектору в министерство юстиции. Я держал трубку, пока он проверял, кто твой отец.
— Ты познакомился со мной, чтобы начать расследование о нашей семье, так?
— Такому не учат будущих юристов в учебных заведениях.
— Почему ты перестал звонить?
— Когда я твердо решил учиться в Гарварде, я подумал, что не стоит поддерживать отношения с такой, как ты. Кроме того, ты была помолвлена.
— А я думала, это потому, что я не отправилась с тобой в кровать.
Тони улыбнулся:
— Сказать по правде, Хелен, заниматься с тобой любовью на переднем сиденье машины моего старика было лучше, чем быть в постели со многими женщинами.
— Спасибо.
— А ты почему не звонила?
Она рассмеялась:
— Ты стал поворотной точкой в моей жизни, Тони Таглион. Ты был первый парень, о котором я скучала. Больше я не хотела романов. Это мне помогло остепениться. Я вышла замуж и, кроме того, поняла, что во мне нуждается моя семья.
Чуть насмешливое выражение ушло из глаз Тони.
— Ты думал обо мне, когда требовал вынести приговор отцу?
— Конечно. Ты — самое лучшее воспоминание в моей жизни. Ты и сейчас удивительно красивая женщина.
— Этого ты не говорил, когда требовал от меня оставить в покое Криса.
— Но все это было много лет назад. Сейчас у меня другая жизнь. У тебя тоже.
Некоторое время они сидели молча.
— Мы любим друг друга, — сказала Хелен.
— Ты пришла сказать мне об этом?
— Нет, не об этом.
— Предупреждаю, что на свадьбу я не приду.
— Но у нас ее не будет.
— Мне говорили, что вы не виделись с тех пор, как твой отец был убит.
Хелен кивнула, хотя агенты Тони вполне могли видеть, как Крис пришел к ней в клуб после убийства дона Ричарда. Она сказала:
— Это было ужасное время.
— Да.
— Итак, что с нами двоими? — спросила она.
— Что было и раньше. Мы — по разные стороны баррикад.
— Тони, можем мы с тобой прийти к кое-какому соглашению?
— Только из-за того, что мы вышли тогда вместе, десять лет назад?
— Но все же нам лучше договориться. Я не приведу сюда адвоката.
— Да он и не полезет в чужой дом.
— Задняя дверь была открыта.
— О чем ты хочешь договориться?
— О моем брате.
— И что ты хочешь мне предложить? Показания?
— Я могу свидетельствовать против Мики Цирилло.
— Относительно чего?
— Чего бы ты ни захотел.
— Ты хочешь сказать, что готова лгать суду?
— Тогда что тебе надо?
— У меня есть все, что мне надо: оба этих сукиных сына — в тюрьме.
— Тебе надо посадить Мики. Он — самый крупный босс в Нью-Йорке. Мой брат — только глупая башка.
— Ты действительно думаешь, что я использую тебя для лжесвидетельств? Хелен, я думал про тебя совсем иначе.
Она замолчала, поняв, что совсем не может к нему подступиться.
— Отдай мне Эдди. Пожалуйста.
— Ты говорила со своим адвокатом? Ты знаешь, в чем его обвиняют?
— Он влип по своей глупости. Его подставил «сумасшедший Мики».
— Но Мики оказался в тюрьме тоже.
— А его подставил один из его врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45